Ян Кириллов - Воин Света из Старого Оскола

Ком ненависти сжался у Светы в груди.

«Рано, Клюква, рано», – сказала она себе, понимая что, в этой метели, не властна даже над собой. Сосчитала до пяти.

– Ты хотела что-то у меня спросить? – голос мужчины был мягким, с хрипотцой. Не хотелось это признавать, но Свете он был даже приятен.

– Да, – она подошла поближе, но опять остановилась. По льду пошли трещины. – Это ты хотел меня убить?

– Я не хотел. Я только исполнял то, что мне приказали.

– Человек на подводной лодке – это мой папа? – сердце забилось чаще. Света не поняла, сказала она это вслух или подумала. Но в иллюзии это не имело значения.

– Да, – сказал человек, и это слово обдало её неощутимым порывом горячего ветра. По рукам пошла мелкая дрожь.

– Где ты его… ты его видел раньше?

– Видел.

– Почему ты отвечаешь одним словом? – ещё шаг. Света не поняла, почему спросила именно это. Сколько у неё вопросов в запасе? Он не говорил ничего про запас, не ограничивал её, но в этом иллюзорном мире действовали его правила.

– Доктрина, – человек развёл руками. Снежная пелена не скрыла этот жест.

– Ты из «Южного Креста», – Света мысленно похвалила себя: вот этот был правильный вопрос.

– Я сам по себе. Наёмник. Мне платят, я исполняю.

– Кто тебя нанял? – ещё один правильный вопрос.

– Я с ним лично не знаком. Он прислал представителя.

– Задание в силе? – она поражалась самой себе. Наверное, хорошо училась у Георгины.

– Его отменили. Расслабься! Тебе ничего не угрожает, кроме тебя самой.

– Ага! Этот ты так говоришь, чтобы меня запутать. Усыпить нашу бдительность.

– Можешь верить, а можешь – нет. Мне твоя смерть не нужна.

Света зажмурилась и задалась свой главный вопрос:

– Где мой папа?!

– В ином мире.

Человек поднял и резко опустил руку, и в ту же секунду Света провалилась под лёд.

Она замёрзла. По-настоящему. Колотило так, будто и вправду побывала в одной пижаме на ледяном озере, продуваемом всеми ветрами зимы. Не помогли ни горячий душ, ни ванна. Только чай, да и то, когда Света надела тёплый свитер. Но согрелась она только телом.

«В ином мире. Что значит в ином мире?»

Она успокоилась на мысли, что наёмный чантар мог не знать настоящую правду. Каждое слово, произнесённое этим человеком, Света запомнила как дважды два четыре. Но никто не говорил, что дважды два всегда неизбежно равняется четырём – были и другие системы счисления. Света делала всё, только бы прогнать из сознания мысль, которую внушали всем, будто Александр Калинин мёртв. И тут она едва не уронила чашку.

«А откуда знает Георгина?»

Могла ли ошибиться новосибирская подруга? Могла ли она соврать?

Она вспомнила, что сказал Костя:

«Если бы ты знала правду, ты бы не хотела его искать. Ты бы постаралась о нём забыть».

Следовало ли из этого, что он жив? Нет, не следовало. Опять головоломка не складывалась так, как хотелось Свете. Разум говорил одно, сердце – другое. Наверное, ответ был известен только «Южному Кресту».

– Ты говорила с ним?! – Маша, Костя и Света сидели в той же подсобке. Теперь это было их любимое место. – Что он сказал? Что ты видела?!

– Погоди, – прервал Костя. – Дай-ка я лучше тебя прочитаю.

– Мне представлять себе то озеро?

– Представлять себе как раз ничего не надо. Постарайся очистить разум, не думай ни о чём. У нас, у агентов, есть упражнение. Ну, оно больше шутливое. Называется мохнатый серый валенок.

– Чего? – засмеялась Света.

– Представь себе большой мохнатый серый валенок, стоящий у печки. Закрой глаза. Представила?

– Ага.

– Теперь убери печку. Остаётся только валенок, ничего вокруг.

– Валенок.

– Он ещё мохнатый и серый?

– Такой, каким ты его описал.

– Пусть он будет не мохнатый.

– А какой?

– Никакой. Просто серый валенок. То есть… уловила? Ты постепенно упрощаешь картину. Это как упражнение на развитие воображения, только наоборот. Чем примитивнее картинка, тем лучше.

– Серый валенок.

– Так! А теперь валенок убираем.

– Серый… что?

– Ничего. Серое нечто. А ещё лучше – серое ничто.

– Серый. Получается серое пятно.

– Нет! Никакого пятна. Просто серый.

– Просто серый.

– Без «просто».

– Серый.

– Так. Убираем серый.

– Остаётся…

– Молчать! – по-доброму скомандовал Костя. – Без «остаётся». Этот как «А и Б сидели на трубе». Только «и» тоже убираем.

– Я…

– «Я» убираем. Слова убираем. Образы убираем. Ничего нет.

– Блин, я так не могу. Валенок возвращается и возвращается.

– А ты сосредоточься на пустоте. Тренируйся больше. Чем лучше ты очистишь разум, тем яснее будет картина, тем проще мне будет тебя прочитать.

– Соберись, Клюква. Без тебя мы чантара не поймаем.

– Собралась, – она устроилась поудобнее, сложила руки на колени. – Начинаю сначала. Мохнатый серый валенок… Серый валенок…

– Можно не вслух.

– А! Сорри.

Постепенно, Света обволокла сознание коконом из небытия. Поначалу было сложно. Миновало то ли двадцать минут, то ли два часа, то ли полдня, пока Света не разобралась. Это было как на медитации: не думать ни о чём, и даже это самое «ни о чём» выбросить из головы.

– Готово, – Костин голос вернул её в реальность. – Молодец. Даже не заснула.

– Ну, так практика, чего ты хочешь, – развела руками Света.

– Ты получил, что надо? – Маша оставалась серьёзной.

– Да. Я видел его раньше. Голос он, конечно, изменил, но не внешность, а это жирнющая запецка.

– Даже я ничего не разглядела, – поёжилась Света.

– А тебе и не надо было – разглядел твой мозг.

– Подумать только! – Маша грохнулась на диван, обняла и поцеловала обоих. – Полгода поисков! И за один день! А-а! Я так не могу, давайте отметим!

– Только не вином, как в прошлый раз. Я тебя снова домой тащить не буду.

– И не надо! Клюква дотащит. Да, Клюква? – вздохнула. – Шучу я.

Трое шагали по заснеженной поляне. Был день, суббота. Небо заволокла густая пелена облаков. Прогнозы не обещали сильного холода, но каждый взял с собой тёплые вещи. Света понимала: не просто так распорядился Костя набрать побольше консервов и спичек.

– Мы ищем то самое озеро? – Света не переставала задавать вопросы. Костя отвечал односложно или вовсе оставлял её в догадках.

– Нет, – он остановился, отдышался. Посмотрел вокруг. – Мы ищем место.

– Да какое место?!

– Нам немного осталось, – пообещала Мара. – Здесь вроде, да?

– А может, и не здесь. Погоди-ка, – он сбросил рюкзак и подбежал к сосне. – Скипидара, подь сюды!

– Я тебе счас в ухо дам! Что там? – она тоже бросила рюкзак.

– Эй, а мне что с этим делать?

Мара позвала Свету поближе. Показала на сосну. На коре был грубо вырезан символ, который Света много раз видела в передачах о теориях заговора. Точнее, это была его упрощенная версия. Настолько упрощенная, что символ едва угадывался в четырёх зарубках. Два скрещенных угла, напоминающих символ масонов – циркуль и наугольник. Здесь полагалась буква «G», однако ею оставивший послание решил пренебречь.