Юлия Чернявская - Проблемы в Городце. Спасти Московию

Мужчина задумчиво что-то вспоминал, не спеша начинать оправдываться или отнекиваться, а потом изрек:

– Не помню. Ездили мы в ту деревню на охоту. И по срокам вроде совпадает. Но ты, бабушка, будто не знаешь, каково это – с воеводой нашим пить. И отказать нельзя. Так что саму охоту смутно еще помню, а что потом было – провал. Он же сначала за поездку, потом за охоту, потом за прибытие, потом вроде по лесу скакали, чуть шеи не свернули и себе и коням, потом, вернулись вроде, а дальше все. Баня, кажется, была, а может, и не было. Бабы могли быть. В деревне всегда хоть одна вдова да найдется.

– Прям «Особенности национальной охоты» какие-то, – пробурчала себе под нос девушка. – А добычу то привезли хоть какую-то?

– Да никакой, – ответ Василису не удивил. Если пили так хорошо, о какой добыче может идти речь, когда «охотиться» еще в Городце начали. Странно, что до места добраться смогли. Вот с чего мужики перепились – то уже интереснее.

– И в честь чего такой содом приключился? – озвучила интересовавший девушку вопрос ее наставница.

– Так у Козьмы Силыча невестка родила, – припомнил Костя, – да, точно, тройню она ему как раз и родила. А ты же сама знаешь, что сын у него тогда погиб в походе. Жену еще раньше схоронил. И из других детей только дочери. Тут же разом три парня, продолжатели рода. Вот и разошелся он с позволения царского.

Женщины переглянулись и дружно вздохнули. Ну и что им делать, когда сам виновник точного ответа дать не может? Колдовство колдовством, да только оно не всегда ответ поможет найти. Марфа в то время вдовой не была еще, но могла заглянуть по просьбе воеводы, особливо, если мужа дома не было. Кто его знает, какие мысли в голове были. Может, надеялась, не от мужа, так от заезжего молодца понести. Кто теперь что докажет. Разве что к царю идти, да спрашивать, кому в то время Кладенец выдавал для использования. Да только попробуй, упомни, времени прошло прилично, случилось многое. А учет таким делам не ведется. А то вовсе кто не сам меч, а под него игрушку использовал, чтобы девкам сказки красивые рассказывать о подвигах геройских.

– И что делать думаешь? – поинтересовалась Василиса.

– Не знаю, – как-то жалобно вздохнул Костя.

Вопрос так и оставили открытым. Все-таки о ребенке речь шла, а не о котенке или щенке. Хотя, с животными все куда проще. Да и будь хлопец старше, тоже можно было бы выход найти. А что тут сделаешь, когда он без мамки не обходится. И ждать еще вон сколько лет, прежде чем вопросы серьезные ставить. Вот и решили, что надо все обдумать как следует. Не торопиться решение принимать.

На утро Костя собрался в деревню. Ехать не далеко было, так что решил засветло обернуться. На ребенка посмотрит, что матери его нужно, выяснит. Вечером на доклад к царю-батюшке идти, вот он заодно и этот вопрос затронет. Понятно, не погладят по голове за такие новости, но что делать. Сам не думал, не гадал, ан вот все как обернулось.

А еще через несколько дней сани прикатили к терему. Марфа с ребенком приехала, да не с пустыми руками, а вещи свои да дитяти привезла. Пока женщины ждали, Костя решил забрать ребенка и его мать из деревни прежде, чем слухи по Городцу поползут. А в том, что без слухов обойтись не получится, сомневаться не приходилось. Не успел Кощей на царское подворье шагу ступить, тут же Никитка словно из-под земли возник. Да и начал интересоваться, как дела у ребеночка. Тут хочешь, не хочешь, а придется такое решение принимать.

Одного только Костя не учел, не в характере Василисы мириться с подобной ситуацией. Не успела одна женщина вещи до крыльца перенести, как вторая уже в сторону царского терема поспешала. Царь едва думу боярскую отпустил после очередного собрания – не собрания, так, обсуждения с переливанием из пустого в порожнее, как в дверях ученица колдуньи возникла. Бояре, увидав ее, попятились. Ну, как девка слово недоброе скажет в таком состоянии. Превратить во что силы пока недостанет, но и без того попадет так, что мало не покажется. Будешь себя лягушкой али собакой считать – приятного мало. А уж по репутации урон какой. Быстро очистили они помещение да коридоры к нему прилегающие.

Елизар Елисеевеч тоже сбежать хотел бы, да возможности не было. Ясно, что к нему девушка пришла. И, суда по тому, что он слышал, связано это было с Марфой и ребенком ее. И не ошибся надежа-государь. Едва двери за спиной жалобщицы затворились, девушка поклонилась поясно, да взмолилась:

– Ваше царское величество, прошу вас, не прогоните, выслушайте. Кроме как к вам, больше попаданке несчастной пойти некуда…

– Так, Василиса, – прервал ее стенания царь, – вот давай без этого всего. Бояр моих и близко сейчас нет, слуги подслушивать обыкновения не имеют, особенно, когда с колдунами общаюсь, так что давай четко и по делу, как ты умеешь.

– А я такую речь проникновенную заготовила, – вздохнула девушка. – А по делу если, привел Костя в дом эту… – она махнула рукой, не желая уточнять, – Да только не могу я под одной крышей с ней находиться. И без того меня то и дело обсуждают, а тут и вовсе разговоры пойдут один хуже другого. Будут подозревать во всех грехах. Не хочу. Помогите, ваше величество, если есть какой домик в Городце пригодный к проживанию, предоставьте. Или при дворе место определите. Могу слугам помогать, могу лечить, могу просто не мешать.

– Значит, так он решил, – вздохнул Елизар Елисеевич. – Ладно, пусть пока так и будет. Насчет тебя, Вася, тоже решим. Есть у нас домик на балансе казны. С тех пор, как знахарка городская, что там жила, скончалась, никому он не принадлежит. Если есть желание, можешь его занять. Захочешь, поживешь, пока с Костей не разберетесь, а если желание есть, можем договор заключить, и ты его постепенно выкупишь.

– А что тут думать, – заметила девушка. – С Костей когда еще прояснится. Может, все на несколько лет затянется. Опять же, я по местным меркам, бесприданница. Так пусть хоть что-то за душой будет. Я согласна на договор. И пойду смотреть, что за дом. Хочу как можно быстрее переехать туда.

Царь внимательно посмотрел на девушку, словно взвешивая все за и против, потом позвонил в стоявший на столике возле трона колокольчик. Тут же явился слуга, выслушал распоряжение и с поклоном удалился.

Уже вечером два ослика, Моисей и Рабинович, нагруженные сумками, перебирались со своей хозяйкой на новое место жительства. Домовой Мефодий и прочие обитатели подворья Кощеева вовсю наводили порядок, топили печь, утепляли хлев, чтобы Василисе и живности ее было проще обустроиться на новом месте.

***

Рынок оглушал. Даже привыкшему к шуму человеку сначала казалось, что вот-вот уши его не выдержат. Насколько Василиса успела привыкнуть к шуму большого города, когда с одной стороны музыка, с другой реклама говорящая, с третьей то ли обсуждают что-то, то ли ругаются, и на фоне всего этого машины проносятся, служебный транспорт с сиреной прорезает движение на перекрестках, а то и вовсе у кого-то глушитель отвалился, но рынок Городца превосходил все. Наверное, только в Купце было еще больше шума. Но на то он и экономическая столица. Городец же – столица Московии, был в первую очередь политическим и культурным центром. Торг же перенесли на другую сторону Столичного острова, там, где перед каналом, что Итиль, сиречь Волгу, в ее изгибе спрямлять призван, некогда поселение землекопов находилось. Но, как оно водится, пока строили канал, обжились. Вместо землянок добротные избы появились. И решили власти город там оставить. Все надо место для торга выбирать, чтобы купцы, которые через канал пойдут, могли свои товары и в столицу отправить, и в другие города, куда уже по трактам добираться.