Анна Ягодкина - Там, где время возвращается вперед

Твердо стоящий бизнесмен, не дожидаясь вердиктов от других, начал первый:

– «Вы, господа, на какой машине планировали отъезжать? Такими долгими застенчивыми сомнениями и потерять в нужный момент такси можно!» – на интуитивном уровне достаточно вежливо и уважительно выражал свое не такое уж и строгое место в ситуации он, красноречиво пользуясь речью.

– «Давайте зацепимся за незамысловатые элементы выбора! Смотрите! Ко мне ближе стоит эта машина, а у вас, соответственно, та. По рукам?» – в Уэйне проснулись его находчивая уверенность в себе и словно обходящий все условные запреты завлекающий тон голоса, парень опередил всех своих друзей пришедшей мыслью.

– «Легко и просто! Решалась бы судьба человекам идентичным образом, не было бы ни границ со странами, ни затяжных войн, ни благоразумного благополучия.. Но, благо, человеку дана возможность определять и размышлять насчет масштабных и пронзительных проблем, исследуя особенности и характерные черты малых предметов, бытовых изобретений. Что природа, что вещи, созданные человеком из природных материалов.. Что взаимосвязано между собой, прежде всего условием, причиной и смыслом» – оценил по всем вспомнившимся достоинствам блуждающую смекалку Уэйна этот бизнесмен и хитроумно подмигнул под конец.

– «А что бы тогда осталось?» – не стал отворачиваться от постучавшей беседы главный герой и с настоящим что ни на есть интересом задал свой вопрос.

– «Телевидение! Одно сплошное телевидение!» – ответил мужчина и, улыбнувшись перед доброй, нравственно обогащающей в его понимании дорогой, сел в заждавшееся его такси.

– «И не поспоришь..» – оглянул их водителя взглядом Уэйн на сотрясенное тяжелыми, весовыми впечатлениями прощание и, непроизвольно руками слабо охватывая плечи Бенджамина и Грейс, повел их, не давая им зайти когда-нибудь назад, в машину.

Свежесть улицы вмиг ослабела, стоял горький аромат, видимо, любимых духов таксиста. Если не сами духи, как говорит за себя определение, не являются его скрытой от общества страстью.

Как и предвещала старая добротная привычка, появившаяся у ребят в процессе путешествий и распределений внутри команды способностей к эмоциональной подаче рассказа, наклонностей к мечтательности и, конечно, желания убрать свои ноги на более мягкую поверхность, что давало бы позу слегка лежа, скажем мы так.

Бенджамин сидел впереди. Ему всегда хотелось следить за дорогой, как следил бы за ней водитель. Для Бенджамина всякий объект мог спроста вывалить на него всю субъективную окраску. Он везде находил в каких-нибудь постройках или предметах поменьше еле движущуюся долю тех стремлений и восприятий, что могло бы проявить выбранное, наполненное живыми соображениями устройство. Грейс сидела за Бенджем, по ее наблюдениям лучше ей сиделось справа, ведь когда она могла наклонить пересиленную не то усталостью, не то возбужденными планами голову ближе к стеклу, то перед ней открывалась весьма занятная перспектива дороги и автомобиля, чем-то даже ей напоминавшей погони в стиле классических боевиков. Дело ясное, что Уэйн при каждой попытке располагался слева, стараясь огородиться немного от амбиций других абсолютно людей, просто не поддерживая ни малейший разговор не по делу, если то возникало в транспорте. Он определенно бы занял в один свой опрятный день первое место по мечтательности. Иногда он может так разогнаться на перилах своих размышлений, что только высоко почтенные толкания, которые до сих пор загадочно не оставляют особо никаких синяков, разве что блекло-сиреневых, способны вывести его на связь с внешними командами от природы.

– «Куда направляемся, позвольте узнать? Вы откуда-то прилетели..? Или попали в кучку несчастливых.?» – спросил вежливо и, слышно было, воспитанно таксист.

Кожа его была кристалльно чистой и светлой, да так, что каждый волосок на его бороде был чуть ли не во всех позах заметен и изящно ухожен. Глаза виднелись зеленым нежным оттенком. А на пушистой кудрявой цвета утреннего солнца голове стильно находилась темно-серая кепка из обычаев детективов времен Шерлока Холмса.

– «Ох, нам к датскому перекрестку!» – опомнилась от колющих несбывшихся надежд Грейс и громко, отчетливо ответила.

– «Ах, и нет..! Мы являемся частью как раз-таки этой самой кучки. Вы не представляете, как там все закрутилось в один и единственный момент! Поначалу ничто не выглядело вульгарно или типа того..» – завелась по своему намеченному механизму Грейс и понеслась окутывать водителя всяческими словесными поворотами.

Без них она и не могла иначе выкрикнуть то время, когда ей не дали голоса, не спросили ее мнения, не увидели попросту ее рядом. Даже если б одолевали ли бы мы чистое, не привлекающее своим многообразием пространства лесов по бокам, даже на самом видном в мире поле, даже там бы ее не заметили, готовую к уверенному вмешательству и важному вердикту – говорила нередко и так слегка подавлено обычно Грейс. Ее любимой и правдиво действенной поддержкой, фактически кличем, была фраза «Спасибо, мир, что в мире мир».

Чем была для Уэйна Грейс? Вопрос не из самых пассивных, думается, но и подвижным его не назовешь в сравнении с генераторами, стоящими под контролем физики. Начать было всегда очень тяжело.. Как будто слишком много всего бесформенного на него упало в один момент, и для парня казалось это крепким ударом, описать такие впечатления от человека. Отчасти зависело все и от обстановки. Как можно знать, под примерами легче что-либо скрыть, выставляя собеседнику правила чуть ли не самой настоящей игры, и, условно для себя расшифровав принятые аллегории и метафоры, собеседник волшебным образом усваивает чувство, нечто такое, чье возникновение комбинирует эмоция, представшая ситуации, которая взахлеб ополаскивает человека бурным чувствительным давлением, спроектированным, в свою очередь, индивидуальными переживаниями. Иначе говоря, отвали, ты не поймешь, если не был в такой же ситуации, что и я. Могло вам попадаться в глаз, когда вы взаимодействуете с принципиальным социумом.

Попадись Уэйну перед лицом всякая изрядная должность или.. Будь то банальный звук упавшей тяжеленной книги, чьи страницы вскоре издали отнюдь другой звук.. Все это могло повлиять на то, как парень описывал свою привязанность к Грейс. Хотя казалось бы и вправду.. Что может притягивать такого в журналистке, переходящей на границы с геологией, являющейся максималисткой и самой нуждающейся в общении и активности, паренька, который даже выкрикнуть что-то, громче собственных стен своей комнаты не мог в силу своей пассивности.? Ну.. Давайте начнем с того.. Что будет, если максималист и сдержанный в желаниях человек посмотрят в одну точку.? Может показаться, будто они посмотрят друг на друга.. Но это следует после, ведь можно представить эту точку вам в виде места вдохновения или.. Особенности или.. Чаще бывает, рискованности той или иной деятельности.. Она получала эстетичное удовольствие под лучами нежного солнца, в объятиях приятного и, местами может, горьковатого приморского воздуха, когда на тебя глядит беззаботное, словно сбежавшее из рук возможного никудышного образа жизни айсберга море. Уэйн больше любит испытывать себя на горах. Оставалась бы воля юношеская с ним до сих пор, быть может, он бы давно познакомился с радостями альпинистов. Но была у них двоих цепкая и.. весьма движущая характерная черта, неусидчивость постоянная на сплошном знакомом месте, прикрытая развивающейся любви к истории, особенно скромной. Имея представление о том, что случилось с одноименной, ничем не примечательной на уверенный охват амбиций мелкой страной во времена масштабной вспышки революций или прочих запомнившихся реформ, можно с великим удовольствием достраивать рамки картины значимой в истории даты.