Любовь Сушко - Найди своего Дракона. Волшебные хроники

Оказаться снова в тихом омуте, или гиблом болоте – что лучше никто не ведает, но плен он даже в море Черном не только в болоте плен, упырю совсем не хотелось. Ему уже понравилась вольная жизни, и Ажбета с ним сжилась, и к Василисе он привыкать стал, да и все остальные были вполне милы и хороши, ничего не скажешь… Вот потому он решил бороться за свою свободу и независимость. А что еще было делать, пока ее не отняли окончательно и бесповоротно. Надо было сражаться. И боевой дух его в один миг окреп, и цель была ясна, и намерения твердыми, бери да сражайся, сколько душе угодно.

Наверное, так4 герои и рождались самые настоящие из ничего и были они потом уже смелы и отважны, а сначала на болотах, рядом с ведьмами и закалялись

Потому Болотница поняла, что не выйти ей замуж за Горыныча, даже до упыря не дотянуться. Так теперь и останется одна одинешенька, а что делать, если руки коротковаты, других все равно у нее нет и быть не может.

И почему только ей такая судьба досталась, за что ей такое страшное наказание? Она не могла ума приложить, и изменить тоже ничего не могла.

Надо смириться с тем, что есть, с болотом своим, как бы трудно это не было, а было очень трудно. Но самое главное, что жизнь на этом не заканчивалась, она продолжалась, и как порой говорили Кикиморы и пряхи, все может еще измениться до неузнаваемости.

И Болотница в глуши ждала перемен, понимая, что век у нее долог, и всякое еще может быть, даже то, чего по ее разумению быть совсем и не может, а оно возьмет, да и случится.

Но так просто все не закончилось. Как только ушел упырь, тут же и появился Кромешник. Эти парни, живущие на грани миров, а потому много знающие и о том, и об этом свете, всегда приходят неожиданно, внезапно, когда их не ждали и не звали. В этом и состояла вся прелесть их вторжения, неожиданность и чаще всего не слишком приятная.

Вот и этот не заставил себя долго ждать. И как скоро выяснилось, и его тайное дело было связанно с лягушками. И не с простыми, а с заколдованными лягушками, знамо дело. Так что обычные лягушки могли не суетиться и жить спокойно.

Что это за напасть такая была, кто его знает, только ничего бы он просто так не стал делать, а помогая одному, обязательно мешал кому-то другому, потому что для всех хорошим не будешь, всем не помочь.

Болотница, ничего не боявшаяся в этом мире, теперь вдруг страшно испугалась – с Кромешниками шутки плохи, а с перепугу не сразу поняла, что же от нее требуется, только глаза на него таращила, да мычала что-то невразумительное.

Кромешник, видя, как она бестолкова, сердился все больше и больше.

– А ну – ка подай вон ту лягушку, – потребовал он, – сколько ты мне можешь голову морочить.

– А зачем тебе она? – осторожно спросила Болотница, соображая, какую выгоду можно из всего этого извлечь.

– Надо значит надо, – не сдавался Кромешник.

Почему интересно, он должен рассказывать о том, что хочет делать и что ему нужно?

– Это тебе не поможет, – говорил он Болотнице, – потому что нужна она Серому волку, а не царевичу, а с волком шутки плохи, сама знаешь. Так чтио пошевеливайся, меньше говори, а больше делай.

Болотница и сама понимала, что с волком шутки плохи, потому махнула рукой, да и бросила Кромешнику ту лягушку, на которую он указывал только что своим длинным пальцем с острым ногтем.

№№№№№№№№

Но что же заставило Кромешника нестись на болото за этой самой лягушкой?

А случилось все так, накануне он проиграл Лешему мертвого леса Арсению, угрюмому и злобно-мстительному типу в кости, и вот такое у того оказалось желание, пойти на болото и отыскать лягушку для серого волка, а долг всегда платежом красен, делать Кромешнику было нечего, исполнять надо. Вот так лягушка у него и оказалась нагадано – нежданно.

Но что же в это время делали наши коты? Да ничего особенного, они возились со своими подрастающими Змеями, потому что время летело стремительно, а Змеи еще должны были матереть и расти, пока самим сил набраться, ведь спасение мира – совсем не такое простое дело, как может сначала казаться. Слабым да неказистым с ним никак не справиться, надо быть сильным и могучим.

Сами ли себя назначили Макар с Баюном воспитателями Змеев или просто все так сложилось, кто его знает, но потерев лапы, они взялись за дело, и у них все прекрасно получилось.

Вот если бы не отвлекали их от главного, и времени чуть больше было, то и жаловаться не на что. Но время таяло, как прошлогодний снег, котов дергали то туда, то сюда, а Змееныши вовсе не все схватывали с первого и даже второго раза. И хорошо было в мечтаниях, а на деле все оказалось не так и прекрасно, как думалось сначала.

Хлопот прибавилось, коты порой сердились и думали, что им делать дальше, как бы в грязь мордой не ударить. И с каждым днем это становилось все труднее и труднее.

Яга им проколы и промашки никогда не простит, можно и не надеяться.

Но как же медленно текло время, казалось, что оно совсем остановилось, и это их сильно огорчало.

А между тем Кромешник вместе с раздобытой у Болотницы лягушки возвращался из дремучего в лес мертвых. Шел он медленно и разглядывал свою лягушку со всех сторон. Кромешник был парнем недоверчивым, и все ему казалось, что лягушка не та, что ее подменили, а Болотница его обманула. Он уже забыл, что сам на эту лягушку указал и требовал, чтобы она ему ее притащила.

Но на Болотницу или какого другого духа всегда было легко и приятно спихнуть все, в чем ты сам косякнул немного. Наш Кромешник это золотое правило очень хорошо усвоил.

Но пока Кромешник переходил из одного леса в другой, он встретил царевича Ивана и Василису.

Странно то, что дети в такое время гуляли, да еще не в заповедном лесу, где никакой опасности сроду не было, а между дремучим и лесом мертвых.

А ничего странного в том не было.

Царевич был трусоват немного, а для мужа правящего пусть и в будущем, это не самая подходящая черта, вот потому Василиса, посоветовавшись с котом Баюном и Серым волком, и решила его немного храбрости поучить.

А какое место может быть лучше, чем тропинка, между этими двумя лесами – с одной стороны Соловей Разбойник так свистит, что ветки деревьев прогибаются от его свиста, а с другой такая мертвая тишина, что бросаешься туда, с перепугу, где Соловей все-таки свистит.

Царевич шел вперед на полусогнутых ногах только потому, что рядом с ним шла Василиса, иначе бы он давно уже развернулся и побежал без оглядки.