Никита Сивачев - По страницам воспоминаний

Твоя любимая подруга Анна »

Анна свернула письмо, связала его ниточкой и поставила печать.

– Хризольда, а почему это ты еще не готова?

Птица взмахнула крыльями, метнулась в клетку, взяла в клюв кожаный ошейник и вернулась к хозяйке. Анна помогла птице одеть ремешок, подогнав его под шею эранбелии.

– Не туго?

Хризольда мотнула головой. К ошейнику был пришит еще один ремешок, он служил креплением для писем. Анна просунула туда свернутый лист и сильно затянула, так что письмо под креплением сплющилось. Анна подставила предплечье. Птица запрыгнула на руку хозяйки и смиренно подождала, когда ее поднесут к открытому окну.

Город за окном стал живее. Местный пекарь уже затопил печь, а со стороны кузницы доносились удары молота. Людей на улице стало больше. С башни они казались маленькими, их лиц было не различить, отличались они только одеждой и прическами. Маленькие человечки ходили между каменных и деревянных домов. Отовсюду доносились и перемешивались между собой в непонятную мешанину голосов разговаривающих людей.

Анна посмотрела на Хризольду, птица гордо выпрямилась.

– Ну, подружка, ты знаешь куда лететь и кому доставить. – Анна пальцем повторила мягкие изгибы птичьей головы и шеи, касаясь переливающихся перьев.

Хризольда кивнула.

– Когда найдешь его, передай ему привет и пусть обязательно напишет мне.

Хризольда вновь кивнула с пониманием в глазах.

Анна вытянула руку с птицей из окна. Хризольда махнула крыльями и взлетела. Она набрала высоту и уже парила над городом, направляясь к горам.

– Удачного тебе полета! – Анна провожала взглядом птицу и не спускала с нее глаз. Через минуту птица стала лишь точкой на горизонте, а через две и вовсе исчезла за горами, что окружали поле и город со всех сторон.

Анна вернулась в комнату. На дверной ручке в ножнах весел меч, а по правую сторону от самой двери стаяли кожаные сапожки черного цвета. Анна одела один сапог за другим и вышла из комнаты. Впереди Анну ждали завтрак, а потом целый день, выслушивания историй о боевых подвигах и бесстрашии от мужчин, которые пришли к ней перевязать раны. И некоторые из них почему-то считаю своим долгом заигрывать с молодой медичкой обрабатывающей рану, от чего становиться неловко. Это ждало ее впереди, но сперва завтрак.

Анна жила не одна с ней проживала матушка Юлия – пожилая женщина и давняя знакомая родного дяди Анны Веренда, ныне руководящая орденской библиотекой. После приезда Анны в орден Юлия стала ей наставницей и относилась к ней как к дочери. Юлия могла упрекнуть, могла поругать или наказать, но всегда была готова выслушать и помочь советом. Анна могла доверить ей свои секреты и поделится переживания, не стеснялась выплакаться ей, точно зная, что Юлия успокоит и утешит, а когда надо подбодрит. Они доверяли друг другу, как мать и дочь.

Когда Анна прошла на кухню, Юлии уже не было. Зато кухонный стол был накрыт: печеный картофель, и кусок жареного мяса лежали в одной тарелке, еле заметный пар, пахнущий кориандром, плавно извивался над тарелкой. В печи над тлеющими красно-оранжевыми углями висел маленький котелок, должно быть там грелся травяной чай из свежих листков смородины и мяты. Юлия похлопотала и успела приготовить завтрак и себе, и Анне.

«По пути в лечебницу, надо будет заглянуть к Юлии в библиотеку и поблагодарить ее за завтрак», – подумала Анна и села за стол.

Анна завтракала в одиночестве и тишине. В такие моменты, когда она одна и не может отвлечься, ей невольно приходиться слушать свои мысли или путешествовать по самым разным воспоминаниям. В этот раз поток мыслей, нес ее в прошлое к месту, в котором она оказывается каждый день, уже давно, к родному дому, в юность, туда, где она впервые услышала о Клейнаре…

Детство и большую часть юности Анна провела в семейном поместье и прилежащем к нему селе. Она была единственной дочкой в семье и самым младшим ребенком. Анна редко покидала земли своего отца барона Вэмила, иногда ей удавалось уговорить отца взять ее с собой в город. Но она мечтала о большем. О таких приключениях, которые описываются в книгах, что она читала сидя под деревом в саду. И именно о таких приключениях ей рассказывал любимый дядюшка Веренд, который редко заезжал погостить к отцу и поведать племянников. В семье Анны было трое детей, она и двое старших братьев Деян и Иден. Больше всего времени с Верендом проводила Анна. Она постоянно расспрашивала его о приключениях и о жизни вороноборца. И ей нравились его истории. Веренд и Анна очень сблизились и даже стали писать друг другу. Одно из этих писем заставило Веренда отложить все дела и немедленно приехать к брату, чтобы поговорить.

Анна сидела на мягком ковре и смотрела, как ярко рыжий огонь в камине напротив хрустит поленьями. Из-за закрытой двери доносились грубые голоса. Отец и дядя громко спорили. Анна слышала лишь обрывки слов и не могла сложить их в предложения. Тревога нарастала у нее внутри. Она точно знала, о чем спорят Веренд и отец. Ее больше беспокоил результат этого спора ведь если у Веренда не получиться выиграть, переубедить отца – она обречена, стань женой нежеланному мужу, которого даже не знает. Анна боялась узнать результат, ей хотелось присутствовать там и видеть куда идет спор, чтобы подготовить себя. А так она просто сидит, волнуется и ждет, пока двое мужчин там за дверью решают ее судьбу. Почему двое мужчин решают ее судьбу без нее?

Анна косо поглядывала на дверь, ожидая, что в этот момент кто-нибудь выйдет и скажет ей вердикт. Или приговор. Подобное замужество для Анны все равно, что попасть в рабство. Это на корню срубает ее мечту путешествовать, увидеть мир. Веренд ее понимал и поэтому, она обратилась к нему. Наконец тревога и волнение стали нестерпимы, любопытство выиграло долгую борьбу. Анна подошла к двери и тихонечко прислонила ухо. Спор был в самом разгаре:

– Веренд, это моя семья и моя дочь! – твердо говорил отец повышенным тоном. – Не лезь в наши дела! Если я сочту нужным с тобой посоветоваться, я тебе скажу.

– А ты у Анны спросил, хочет ли она? – также твердо отвечал Веренд. – Она уже большая и сама вправе выбирать, кого ей любить и как поступать.

Отец усмехнулся.

– Ты, должно быть, забылся – ей пятнадцать.

– Тогда почему пятнадцати летняя девочка понимает, что не правильно отдавать ее за муж кому попало, а ты нет?

Анна услышала громкий удар по столу.

– На вот почитай, – продолжил Веренд, похоже вместе с громким ударом он выложил на стол письмо Анны. – Почему твоя дочь жалуется мне? Анна видит – ты предпочел деньги и поместье родной дочери!

На глазах Анны наворачивались слезы. Веренд в чем-то был прав. Анну преследовало ощущение, что ее обменяли или продали, но она понимала: это своеобразная жертва поможет спокойно жить остальной семье. И она металась. Ей не хотелось замуж, но хотелось помочь близким. Но был еще один выход, и Анна о нем знала, о нем знал, и отец, и Веренд.