Валентина Вануйто - Полет за потерянной душой. Этот мир придуман не нами

– Ну вот! – протянул Нумлаха и посмотрел на меня уже с интересом.

Я насторожился. Это был знак того, что дальше должно произойти что-то серьезное. Так он всегда смотрел, если что-то хотел сообщить, предупредить или спросить. Взглянув на меня, учитель осмотрелся и, помолчав, сказал:

– Сейчас будет воронка. И ты будь осторожен. Старайся не сопротивляться, не дергаться и тем более не пытайся вырваться вперед. Воронка сразу же скрутит тебя, разорвет, и ты уже никогда не сможешь вернуться в свое тело. Дай воронке нести тебя. Расслабься, и пусть волны колец воронки играют с тобой.

– Если… если у меня не получится… Я погибну? – Я почувствовал неприятный холодок на спине после слов о том, что не смогу вернуться назад.

Тут же представил свое бездыханное тело, которое лежало около огня. Как стоит моя мать и молча смотрит на меня, а невеста сидит и плачет. Отогнав дурные мысли, я стал прислушиваться к словам учителя, которые пропустил, пока думал о своем.

– С твоим физическим телом ничего не произойдет, но ты испытаешь всю боль падения. В этом смысле какая-то часть тебя действительно умрет.

Я судорожно вздохнул: продержаться будет весьма непросто, пусть это место и все происходящее – всего лишь испытания, но вот ощущения весьма реальны и болезненны.

– После воронки, – услышал я издалека голос шамана, – впереди будут еще испытания. Если ты пройдешь, то значит прошел свое посвящение. Главное, держи свой рассудок холодным. Не поддавайся голосу страха. Это важно.

– Все не так просто, – пробормотал я, осматривая местность. – Ты сможешь сделать только то, на что, по твоим собственным убеждениям, способен, – сказал себе, чтобы успокоиться. – Чтобы преодолеть воронку, нужно сделать прыжок веры. На самом деле это испытание не для тела, а для моего разума. Это проверка сосредоточенности, дисциплины, нацеленности и в определенном смысле – моей целостности.

– Не сопротивляйся силе, – где-то вдалеке услышал голос учителя.

И наступила гробовая тишина. Оглянувшись назад, увидел позади себя только простирающуюся темную Вселенную, впереди – неизвестность. Вселенная – извечная загадка бытия. Манящая тайна навсегда. Ибо нет конца у познания. Есть лишь непрерывное преодоление границ неведомого. Но как только сделан этот шаг – открываются новые горизонты. А за ними – новые тайны. Передернув плечами, я подплыл к черной дыре, но тут же провалился в черную яму.

– Ах-ха, вот она воронка! – мелькнуло в голове, и тут же меня затянуло.

Чувство резкого падения в пропасть. В первый миг мной овладел физический ужас, ощущение страшной опасности. Мое сознание туманится. В моих глазах на мгновение все поплыло, фрагменты, запечатлевшие увиденное перемешиваются и сходят в непонятные блики красок, которые закружились, как карусель, в моей голове. Все перемешалось в одно мгновение, все то, что я видел. В душу стал закрадываться подлый страх – в каждом из нас на уровне подсознания таится боязнь темноты, но не темноты как таковой, а неизвестности, которую она скрывает в своих пучинах. Мой страх невозможно передать. Был даже не страх, а ужас. Ужас, живое существо, которое заполняло все пространство, до далеких звезд. Я был, что называется, ни жив, ни мертв – полностью постиг смысл этих слов. Сначала я не мог понять, что же изменилось во мне, но вдруг понял. Я не дышал. Дыхания не было. Легкие не сокращались. Сердце билось слабо и быстро.

Мои мысли запутаны, как и мои волосы, с которыми играл поток воздуха. Он шумел вокруг меня необъяснимым гулом, со страшным шипением пытаясь вырвать из пространства, в котором находился. Мне казалось, что не хватает кислорода для дыхания, видимо, наш полет происходит в воронке Тьмы, но я стараюсь не думать об этом. Мне показалось, что прошла вечность, и других миров, кроме моего ада, не было, когда перед глазами поплыл туман. Ужас холодной липкой паутиной стягивала мою голову, и я зажмурился. Вот только бороться было бесполезно. Я находился в непроглядной тьме, вязкой, как кисель. Темнота облепила меня и, как ни старался, не мог разглядеть что-нибудь. Сопротивляться было равносильно самоубийству. Я буквально кожей ощущал, как из мрака на меня неотвратимо надвигается что-то жуткое. Оно подкрадывалось, окутывало, сжимало в своих объятиях, еще секунда – и оно раздавит меня. Я начал желать смерти, избавления от этого кошмара, и еще секунда, минута, час… время потерялось, замерло, как-то расплылось в пространстве.

– Это конец… – подумал я, и в то же мгновенье оцепенение исчезло, тело отпустила дрожь, дыхание сбилось и стало прерывистым.

читал я отрывок из поэмы Гете, чтобы успокоить себя и свое взбесившееся воображение.

И если я попытаюсь остановиться, то тьма поглотит меня, растворив в себе. Чем дальше я падал, тем больше мне становилось не по себе, вокруг была только тьма. Я падал в беспроглядную темноту, которая крутила меня как пушинку. Не было слышно ни звука, тишина почти физически давила на уши. Обжигая мое тело круговым вихрем, мрак нес меня в центр довольно устойчивого потока: ногами я пронзал несущиеся круги, сзади, сбоку и впереди тьма. Мое сознание, как и мое скованное тело, ощущало огромную скорость. Силу, которая, разрывая непонятную материю, а быть может, и пространство, несла меня вперед или вниз, но куда?

«Я не вижу ничего, в моих глазах только тьма, – пролетали мысли. – Но если это видение, то я могу сделать все, что захочу. Может попробовать?»

Хотел открыть глаза, но побоялся увидеть то, что меня напугает. И все же любопытство пересилило страх. Я присмотрелся и сглотнул слюну. В самой середине воронки неподвижно стояла фигура, облаченная в белое, которое освещала пространство только вокруг себя. Поэтому почти не видная в этой кромешной темноте, она была как свечка. Длинные волосы трепал невидимый ветер. Она обернулась. Глядя на ее застывшую фигуру, я вдруг понял, что ее совсем не касается тот поток, который нес меня самого. Она же была совершенно свободна от этого насильственного движения, вызванного силами воронки. И тогда я подумал, что она просто спит и здесь очутилась во сне, сама, впрочем, не ведая, куда попала.

Она поражала своей острой, пронзительной красотой, вовсе не человеческой, а какой-то неестественной красотой, застывшей в последнее мгновение, уже готовой раствориться, но вдруг замешкавшейся, словно о чем-то задумавшейся. В этом неестественном состоянии было что-то печальное, болезненное, но в то же время очень сильное, подобное смертельной агонии или, наоборот, началу чудесного пробуждения от смертельного сна. На фоне кромешной тьмы ее было прекрасно видно, так как от нее исходило свечение. Видя, как ее фигура медленно приближается, и уже почти сравнялась со мной, я с ужасом понимал, что вот сейчас она медленно будет уплывать назад, пока не растворится в бесконечном черном лабиринте. Когда она остановилась в метре от меня, я ощутил, что от нее исходит жизненная сила. Я лихорадочно соображал, что же можно сделать, чтобы остановить ее и узнать, кто она. Мои мысли лихорадочно метались, подобно птицам в клетке.