Андрей Лысяков - Обратно на небо. Том 2

– Ну и пусть, – пожал плечами Милош. – Я сторонник естественного пути развития личности.

– Удивляешь ты меня. – Эму ткнул пальцем в сторону своего коллеги. – Мы же с тобой и нужны для коррекции их поведения. Мы устанавливаем нормы. От кого, как не от нас, зависит то, каким будет это общество?

– Думаешь, я не думал об этом? – Придать лицу Грабовски серьезное выражение мешал пластырь на носу. – Не забывай, что я изучал все то же самое и проходил те же тесты, что и ты. И я могу сказать тебе, что люди даже с очень жесткими установками и безупречной системой правил никогда не будут на сто процентов следовать им, пока лично не проверят, насколько справедливы условия, которые ты им задал… или хотя бы насколько свободно можно существовать в этих условиях.

Неожиданно заводскому инструктору возразила Сандра:

– Мне было сказано, что убивать людей плохо и что, если выстрелить человеку в голову, он умрет. Почему-то я не хочу проверять, насколько свободно я могу существовать в этих условиях. Даже на тебе.

Уди, который всегда приходил в восторг, когда во время дискуссий кто-то из молодежи ставил Милоша в неловкую ситуацию, с хохотом повалился на спину, продемонстрировав всем редкие крупные зубы.

– Ах, спасибо тебе, дорогой друг! – прыснул Грабовски. – Мы говорим немного не о том. Конечно, можно поставить жесткие запреты и дать железные директивы, но я убежден в том, что выводы, сделанные на собственном опыте, гораздо ценнее.

– Ух!.. Кхе! – Старик вытер выступившие от смеха слезы. – Ты болван, Пиноккио! Для иных вещей нужен опыт многих поколений, чтобы передавать его от родителя к чаду. А у этих даже инстинктов врожденных нет. Вспомни, как они поначалу падали и ладошки не выставляли, чтоб не расшибиться! Ты им вместо родителя, вот и передавай!

Повернувшись к остальным спиной, Милош принялся с гордым видом созерцать солнечные лучи, словно воткнутые в лес кем-то сверху.

– Я не родитель, а серьезный ученый. И пара чьих-то синяков не может изменить мое научное мнение!..

– Эй, ученый! – крикнул Эму, аккуратно швыряя обглоданную кость в специально отведенный для объедков угол. – У нас не расходные материалы для твоих экспериментов, а живые люди. Целая цивилизация.

– Не болтайте ерунды! – громко перебил инструкторов старый пилот. – Вы не ученые, а прислуга. И все мы – лишь товар, и не более.

С минуту все молчали, соображая, что ему ответить.

– Наш полет, наша высадка, – продолжал старик, – это все не просто так. Эти корабли со всей отделкой, этот генофонд, компьютеры, оборудование, да хотя бы просто расчет траектории, наверняка обошлись недешево! Готов поспорить, что если кто-то так крупно вложился, то определенно рассчитывает на этом неплохо заработать. И я бы очень хотел своими глазами посмотреть на этого человека и лично задать ему пару вопросов.

– Ты хочешь сказать, что нас кто-то купил и собирается с большой выгодой продать? – Юноша со шрамом медленно и тяжело начал вникать в его слова.

– И вас, и инструкторов, и моих деда с бабкой, а заодно и меня еще до моего рождения.

– А разве людьми можно торговать? – взглянула Сандра на Эму.

– Нет, никогда, – пылко ответил ей учитель.

– Это лишь вопрос цены, – возразил Уди. – То, чем торговать нельзя, обычно стоит дороже. Разве нет? Неужели вы полагаете, что все это добро кто-то просто взял и выкинул в космос?

– Нам было сказано, что это научная программа, – нахмурился Милош. – Очень масштабный научный проект…

– Ну и кто увидит результаты вашей программы? – перебил своего инструктора Уди. – Где они будут опубликованы? Кто и когда их применит на практике?

Милош и Эму встретились взглядами и тут же отвернулись друг от друга, уставившись в ноги. Кассийские рядовые сидели рядком и хлопали глазами.

– Помянете мои слова! – грозно заключил Уди, когда стало ясно, что ему никто не ответит. – Кто-то инвестировал небывалую сумму в этот проект и обязательно захочет вернуть свои денежки обратно, дай ты срок!

* * *

– В чем дело? – хлопал глазами Фил.

– Ты только что чуть не совершил самоубийство.

Быстро вытолкав парня за дверь обеденного зала, я прижал его к стене темного коридора. Его накладная борода теперь была на моем лице, отчего мне было очень неудобно разговаривать.

– Ты же сам говорил, что мне надо быть как генерал…

– Манерами, дружок, манерами, а не вот этой мочалкой!.. – Я потряс перед лицом Фила элементом его грима. – Надо было лишь поставить себе в пример этого достойного человека, но при этом оставаться собой! А не переодеваться в него и уж тем более не привязывать себе на рожу это безобразие.

– Что же я наворотил-то! – запричитал Фил.

– Прекрати! Ты ничего не успел наделать, потому что я тебе не дал. Но могу сказать, что народ от души посмеялся бы и до самой старости вспоминал бы тебе эту выходку.

– Значит, ты отобрал у меня бородищу и надел ее на себя, чтобы надо мной не потешались? – У парня уже начал трястись подбородок.

– Чудаку с другой планеты многое прощается. – Я положил руку ему на плечо и повел по коридору подальше от выхода из зала. – Но, боюсь, ты этих насмешек не выдержал бы, не так ли?

– Ты прав, – кивнул юноша. – Проще было бы застрелиться. Какой же я дурачина!..

– Выводы, – жестко встряхнул я Фила. – Какие ты сделал выводы, бандит?

Парень ничего мне не ответил и просто ушел. Тем же вечером Пэт рассказала мне, что с ним творится что-то не то. По ее словам, даже девчонки из других квадов заметили, что он стал молчаливым и отстраненным, а близкие друзья начали беспокоиться, не случилось ли с ним чего.

Половину ночи я, как всегда, просидел на берегу озера, потягивая вместо виски травяной отвар из термоса. Пахучая жидкость чем-то напоминала иван-чай с примесью мате. Для вкуса и для расслабляющего эффекта мне посоветовали добавлять в питье светлячкового меда. Штука эта, доложу я вам, расслабляет так, что за руль после нее лучше не садиться. К сожалению, даже в мою последнюю ночь на Неоновом пляже юная подружка Пэт скрасить мое одиночество так и не пришла.

Перед восходом солнца меня немилосердно растолкал рыжий. Собственно, никакого восхода в моей каменной келье без окон ощущаться не могло. Как и заката. Из кромешной темноты коридора ко мне просто ворвался Рино с горящим факелом и принялся будить.

Дождавшись, пока я оденусь, парень повел меня к озеру. Даже прохладный и влажный после утреннего шторма воздух не сразу привел в чувство. Окончательно я сообразил что к чему, когда увидел, что на сыром песке сидит Брутан Бастион.

– Пришел твой трирог, – вместо приветствия произнес он.

– Как пришел? – зябко поежился я. – По почте?

– Сам пришел. – Черный человек лихо вскочил на ноги и отряхнул мокрый песок со своих штанов.