Ирина Арина - Обернись!.. Часть вторая

– Малка, что случилось?

– Огонь! Летает!

Я вскочила на ноги и замерла, не зная, как реагировать. Фаарр и Алдариэль носились по берегу и швыряли друг в друга сгустками пламени. Рядом рассмеялась дриада.

– Вот уж точно, как в старые добрые времена. Садись, будет интересно, только близко подходить нельзя. Фаарр свои контролирует, а Алдариэль может промахнуться. Маррия, расслабься, они с детства так развлекаются.

Великовозрастные деточки вели огненный бой по всем правилам военного искусства. Это было не просто интересно, это было завораживающе. Оба двигались с невообразимой грацией и потрясающей скоростью, явно рисовались, подпускали огненные шары почти вплотную и в последний момент легко и изящно от них уклонялись, одновременно отправляя в полет свои.

– Огонь настоящий? А если попадет?

– Конечно, настоящий. Не бойся, Фаарру от попадания ничего не будет, а свои он мгновенно убирает. Так что, для обоих безопасно. Нравится?

– Не то слово.

– Алдариэль двигаться тяжелее стал, раньше… Маррия! Ты поняла? У него магия сохранилась!

Естественно, я поняла. Только что. Когда мне об этом сказали. Но как же это здорово! У него есть магия! А у меня есть шанс побыть с ним рядом. Попрошу заняться моим обучением, не самого, через Младших, и смогу… Ольховская, стоять!

Огненный танец закончился, и мы пошли к остальным.

– Круто, Дар! Не потерял форму.

– Да нет, похоже потерял, вот это мне не поддается, – он похлопал себя по груди. Ничего на ней не было. В смысле, я не видела. А я хорошо смотрела… смотрю… Ой! Это же неприлично, так пялиться на чело… эльфа. Кажется, не заметил. – Может, признаетесь, чья работа? Ребята, серьезно, что за шутки?

– Ага. Мар, не хочешь объяснить? – это только мне или всем? Вроде бы мне. Тогда просто игнорирую. – Ладно, Тайрину, с ним понятно. Но Дару за что?

– Чтобы не расслаблялись. Пари у нас: кто быстрее снимет, ты или Тайриниэль. – если Ваади говорит про то, чего не было, значит, про меня ничего не сказали. Вот и хорошо, тоже помолчу. – Пока ничья. У обоих на месте.

Неожиданно подкатила тревога. То ли Великие по моей просьбе, то ли сама одели ребят в какие-то кольчуги. Что это такое, я так и не удосужилась выяснить. А, вдруг, оно им вредит? Не просто же так принц ее снять хочет. Отозвала Тайрина в сторонку.

– Кольчуга – это что?

– Разновидность щита.

– Она вредная?

– Да нет, нормальная. Ты из-за Алдариэля? Он просто не понимает, как ему кто-то смог ее прицепить, а он снять не может. У него уже шестой уровень, мало кто потягается, и тут такое.

– Точно не вредно?

– Абсолютно. Мари, но тебе это в голову с чего пришло?

– Не знаю. Может, это вообще не я. У меня вон еще и на лечение сил хватило, а после стены я даже двигаться не могла.

– Кольчуга не слишком затратная по силам. Хотя, две одновременно… Нет, все равно, до золотого щита далеко. А кроме тебя некому. С эльфийской магией вас на весь Аршанс всего двое, ты и он.

– Тайрин, а ты не обиделся, что я, если это я…

– Нет, Мари, я же тебя знаю. А сама кольчуга даже нравится, приятно родную магию ощущать. Пусть, даже так. Жалко будет, когда спадет.

– А это не навсегда? На стене уже вон сколько держится.

– По идее, пока не снимут. Кольчуга давно известна, но мы ей мало занимались. Вообще на боевую магию редко время тратили, привыкли к спокойной жизни, расслабились. Кто бы знал… Ладно, чего уж теперь.

– Почему тогда говоришь, что спадет?

– Потому что на нас теперь ничего долго не держится. А жаль, я бы оставил, от нее такое тепло приятное идет.

– Я бы тебе их хоть каждый день цепляла, если бы знала, как…

Тайрин рассмеялся, слегка щелкнул меня по носу, он так иногда делал, и мы вернулись к остальным. Алдариэль меня по-прежнему не замечал. Я же украдкой рассматривала его, млела и таяла. Так бы, наверное, и растаяла совсем, если бы не пришло время вечернего сеанса в лазарете.

Дома творился большой тарарам. Разъяренная Эмрис гневно вопила на явно перепуганного, но грудью закрывающего вход в лазарет, мужа.

– …слов понабрался! Суборнацию какую-то выдумал! Не знаю я суборнаций всяких, я дело знаю. Пугать он меня вздумал, валун замшелый. Кто такая суборнация? Чтоб ей Стаалли Рудознатной век встретить не довелось, этой…

– Стаалли сама разберется, с кем ей встречаться. Дядя Бахрап, в чем дело?

Гномка повернулась, охнула и прижала руки к груди. Младшие решили проявиться?

– Ваади Водный! Та как же это-то?

– Вот так. В чем дело, спрашиваю?

– Дак, это же ж, баба неразумная, понимаешь, – приободрился Бахрап от неожиданного подкрепления. – Рвется в лекарню-то, хоть на привязь сажай. Я же ж ей говорю, как велели-то, нет туда ходу, а ей меня слушаться-то надобно, потому как, суборнация порядок-то блюсти велела. Дак, она же ж упертая! Дело, говорит, знаю же ж, помогать буду в лекарне-то. Завсегда, говорит, без дела-то не сидела, и нынче не стану.

– Понятно. Значит так, тетя Эмрис, мужа твоего над вами старшим я назначил. Соблюдать субординацию, то есть слушаться его, тебе придется. Теперь рассказывай, что умеешь, а я решу, нужна такая помощь или нет.

Гномьи разборки и раскрытие тайны загадочной суборнации смыли остатки блаженной прострации. Я даже рот ладонью зажала, чтобы не смеяться в голос.

Оказалось, что у Эмрис за плечами приличный опыт работы в гномьей больнице и железные нервы. С обязанностями медсестры она справлялась легче, чем дриады. Теперь на время нашего отсутствия лазарет оставался в надежных руках. Орлис ничего такого не умела, но под присмотром матери быстро училась. Руки обеих, крепость которых успела испробовать на себе, прикасались к искалеченным телам с такой осторожностью, что трудно было поверить собственным глазам. На меня эта особенность не распространялась. Первый раз понаблюдав за процессом лечения, обе воспылали желанием пожать мне руку. Я, сдуру, согласилась.

Ночью мы все сидели у костра. Бурное веселье с воспоминаниями, шутками и слегка хулиганскими выходками перетекло в лирическое настроение, с песнями под гитару, теплыми и нежными. До утра нам остаться опять не позволили. Не представляю, как они сами на ногах еще держались. Двое суток подряд. Или спали прямо там? Воображение живо предоставило мне картинку этого «спали». Настроение сразу испортилось.

Утром Ваади увел Алиани, вернулись они уже вчетвером. Алдариэль крепко спал. Его устроили в спальне Фаарра, сам Огненный перебрался к брату. Очередную комнату Водный добавить пока не успел.

Столбы на Прощальной площади установили. Двое несчастных были выставлены на потеху толпе. Озверевший сброд, дорвавшийся до вожделенного удовольствия, на вялые призывы мордоворотов не спешить и думать о других, не реагировал. Каждая мразь, изрыгая брань и грязные оскорбления в адрес эльфов, норовила ударить побольнее, вскрыть чуть поджившие раны и добавить новых. В ход шли ремни, трости, кастеты, какая-то дрянь, которую они выплескивали из бутылок. На наших глазах и так искалеченные тела превращались в куски мяса. Я возненавидела людей.