Сергей Бесф - Три экстрасенса. Фэнтези

– Это тело не мое, – прошептал пациент до предела подняв брови. Одновременно он с легким пренебрежением прошелся рукой по своей широкой мужской груди, закрытой на все пуговицы алой рубахой, – вы можете себе представить?.. Это тело не мое! Это – не я… Когда я увидела эти руки и ноги… Мы учились с Генрихом в школе, в одном классе и…

У психиатра не ко времени похолодели руки, и сильнейшим образом задрожала нижняя губа, предрекая тяжелый мышечный спазм.

Лицо врача, и без того бледное, приняло синюшный оттенок, как у свежеиспеченного мертвеца. Старая болезнь грозила опасным обострением.

Смерть в одушевленном представлении кружила, вертелась где-то рядом. И ее естественное к себе влечение надо было отодвинуть, отогнать, отсрочить, перевести на более позднее время.

У психиатра оставлись в этой жизни неоконченные дела и он всерьез расчитывал на их завершение. Он считал себя ответственным вытащить на поверхность, обнародовать важные сведения, которые привели бы к разительным изменениям в существующем порочном социуме.

Врач выдвинул верхний ящик стола, вынул упаковку сильнодействующих таблеток и принял сразу двойную дозу. Губа быстро отошла. В голове положительно зашумело, а сознание сделалось предельно ясным.

– Значит, вы утверждаете, что ваше тело, якобы, вовсе не ваше. Вы говорите, что оно принадлежит человеку противоположного пола, с которым вы когда-то учились в школе. Я вас правильно понял? – спросил психиатр, сопровождая свой вопрос таким заинтересованным, таким проникновенным взглядом, что пациент от неожиданности дернул плечом.

– Да, – робким тоном подтвердил пациент, содрогаясь от внезапной мысли, что этот странный врач – не простой доктор, а какой-то таинственный демон судьбы.

Психиатр швырнул ручку на стол. Он вытер платком, взмокший от напряжения лоб, поправил большой бесформенный узел на своем красном старомодном галстуке и спросил:

– А, где же тогда, дорогая моя Алина Николаевна, позвольте мне вас так теперь называть, где в настоящий момент пребывает ваше женское тело? Где вы его оставили? Почему оно сейчас не с вами?

Пациент не успел ответить, поскольку дверь кабинета без стука отворилась и туда вошла невысокая эффектная женщина лет немногим выше средних.

В руке она держала небольшую папку, из той группы файлов, в которой в клинике велись истории заболеваний пациентов.

На высокой груди женщины блестел прикрепленный к белому халату бэдж: «главврач Зоя Ивановна Симакова».

Главврач положила папку на угол стола психиатра и бойким начальствующим тоном приказала:

– Посмотрите завтра, Оганез Михайлович. В этой папке еще один не совсем нетипичный случай.

Повернувшись к пациенту, она посмотрела на него с пристрастным профессиональным интересом.

– Ну, что он… признает себя? – спросила главврач, обращаясь к психиатру.

– Нет. Пока не признает, – ответил психиатр, – пациент продолжает утверждать, что он не Генрих Сардания… Но, не все так однозначно, Зоя Ивановна. Случай, я полагаю, неординарный.

– Я не сомневалась в сложности постановки диагноза, поэтому и передала этого пациента вам… Парень, в общем-то, нормальный. Рассуждает здраво. Реакции у него адекватные, глаза светлые, ясные. Ранее он к нам не попадал, – сочувственно покачав головой, сказала главврач и вышла из кабинета.

Психиатр позеленел от злости. Нить открытой доверительной беседы с пациентом была упущена.

– Вот что, Алина Николаевна… – психиатр взял себя в руки и быстро успокоился, – попробуйте рассказать мне все, что с вами произошло с самого начала и, пожалуйста, во всех подробностях. Каждая мелочь, каждая незначительная деталь вашего рассказа может иметь важное принципиальное значение. Я имею ввиду не только цепь событий, произошедших с вами, но и ваше субъективное отношение к ним, – психиатр вытянул указательный палец, заостряя внимание пациента на своих последующих словах, – попытайтесь передать мне ваше настроение, глубинные переживания, фантазии, какими бы неудобными или стыдливыми они бы ни были.

Пациент с угрюмым выражением лица прилег на кушетку. Его дыхание и без того тяжелое, сделалось прерывистым, как у ребенка после перенесенных обид.

– Я устала доктор. Я так больше не могу. На меня столько навалилось всего. Мне так тяжело. Доктор, миленький, помогите мне. Верните мне мое женское тело. Сделайте что-нибудь.

– Я помогу вам, обязательно помогу, – обнадеживающим тоном ответил психиатр, – вы только расскажите все, что с вами произошло, а остальное доверьте мне.

– Если только вы поймете, если поймете, – пробубнил пациент таким возбужденным, таким трогательным тоном, что у врача повлажнели глаза.

Рассказ пациента психиатр воспринял спокойно. Он внимательно слушал, не перебивал, не задавал встречных вопросов. Иногда старый врач качал головой, ужасаясь той страшной патологической метаморфозе, которая произошла с его пациентом.

В то же самое время в мыслительном процессе психиатра воспроизводилось совсем другое «кино», в котором утверждалась его собственная, значимая роль в этом непростом деле.

Фантастические способности врача требовали реализации и практического применения.

Несмотря на свой преклонный возраст он продолжал верить, что придет такой момент, когда все узнают… все, наконец, узнают.

5 дней назад 1 авг. 2019г.

Тот день начинался, как обычно. Утром Алина Тугалина чуть-чуть проспала, потом излишне долго собиралась и, в конце концов, опоздала на работу.

Без четверти девять она буквально вбежала в свой кабинет на первом этаже института, быстро привела себя в порядок и сразу включилась в дела.

Предстояло изучить важный коммерческий договор, внести в документ свои коррективы и дать ему свою юридическую оценку.

Уже с первых минут работы над договором, она поняла, что материал достаточно сырой и, следовательно, подлежит серьезной правовой обработке.

Где-то ближе к одиннадцати к ней в кабинет заглянула начальник отдела персонала Виктория Александровна.

– Алин, тебя Георгий Петрович очень просил зайти… прямо сейчас просил, – Виктория Александровна улыбнулась с присущим ей скрытым смыслом.

– Вот как? – удивилась Алина, поскольку по работе она с Георгием Петровичем ранее не пересекалась.

– Я не исключаю, что Георгий Петрович собирается тебя расколдовать, – на этот раз смысл улыбки Виктории стал очень понятен.

В институте Георгий Петрович имел репутацию неисправимого чудака и странника. Он успешно руководил отделом, занимающимся разработкой новых компьютерных программ. Георгий Петрович вне работы увлекался нумерологией, астрологией и прочими оккультными науками. По институту волной пронеслись удивительные слухи о том, что он ездил в отпуск в Китай для освоения техники ясновидения. В институте поговаривали. что в Китае он научился предсказывать, предугадывать и даже пророчить.