Анастасия Вихарева - Армагедец, или Валькирия & горгулья

Мы уже стояли у ворот, когда я вдруг услышала окрик.

– Ты?! Ты что тут делаешь?! – оглянулась. Сестра таращилась то на меня, то на тележку, то на меня, то на тележку. Окаменевшую горгулью она окинула взглядом только раз. Не берусь сказать, какие чувства отразились на ее лице, их там было много – и все не в мою пользу.

– Ой, ты дома? – радостно пропищала я, стараясь изобразить эту самую радость. – А я постучала, нет никого. А где все? – заозиралась я.

– На рыбалке… Что Ты Делаешь? – повторила свой вопрос моя сестрица, глядя на меня из-под сдвинутых сердито бровей, с недоброй подозрительностью. – ТУТ!

– Хотела тебя с внуками поздравить… Ты ж не словом не обмолвилась, случайно узнала, – невинно пожала я плечами. Ее подозрения меня внезапно начали раздражать. Что я все время виноватой себя чувствую, стараюсь угодить… Подумаешь, в гости в кои-то веки заглянула, сестру денек можно бы и потерпеть.

– Мимо проходила, решила заглянуть. Когда еще случай представится!

– И ничего мы не хотели… – встряла горгулья, ожив. – Случайно оказались, хотели к ней, – раскрытой ладонью указала она на меня, – а вывалились здесь! И воровать мы у тебя ничего не воровали! А еще она думает, что ты от семьи отказалась, от матери, выдумала, будто тебя удочерили, потому что тварь неблагодарная и вообще умом тронулась, – эти сведения уже предназначались мне.

Сестра отпрыгнула, застыв с перекошенным от ужаса лицом, открыв рот в крике и не выдавив ни звука.

– Не бойся! Не бойся! – выставив перед собой руки в успокаивающем жесте, торопливо проговорила я и с укоризной повернулась к горгулье. – Но я же просила: молчи!

– Да как промолчать, если она думает, что у нас в тележке все самые ценные ее вещи! – возмутилась горгулья, обвиняюще и сердито уставившись на сестру. – Она столько гадостей себе напридумывала, чтобы тебя презирать!

– Это кто? – руки у сестры трясутся, зрачки расширены, но злая – кулачки крепко сжаты, взгляд исподлобья, смотрит на меня.

– Подруга моя, – миролюбиво представила я ей горгулью. – Гуля. Люди со мной не дружат, вот, нашла себе подружку в другом мире. Успокойся, мы уже уходим!

– Стоять! – окриком остановила меня сестрица.

– Мы у тебя ничего не взяли, – я порылась в тележке, показывая ей книги и мешок. – Мы, правда, случайно здесь.

– Рассказывай, куда ты вляпалась! – сестра осмелела, но подойти не осмелилась.

– Гуля, давай! – я мысленно попросила горгулью трансформировать меня в валькирию.

Эффект превзошел все мои ожидания. Сестра отступила, в ужасе округлив глаза еще шире, споткнулась, шлепнулась на пятую точку, превратившись в посеревшее каменное изваяние.

– Помнишь, я говорила, что мать призналась, что меня удочерила. Ты не поверила. Это правда. Я из другого мира, и там сейчас такая жопа, что «Обитель зла» отдыхает, – не стала я ее жалеть. – Я туда наведалась, нашла ее. Единственную выжившую. Это, кстати, она меня сюда притащила. Она не обманывала мать, она просто не смогла вернуться. А сейчас нам надо попасть домой. Ко мне домой. Пожалуйста, успокойся и перестань трястись. Мне и без тебя проблем хватает.

Наверное, я вернулась в свое нормальное состояние. Сестра долго молчала, шаря взглядом по земле. Руки подрагивали, но серость с лица спала, она стала смотреть на меня с меньшим страхом.

– А чё не летите? – криво передернулась она, поднимаясь с земли.

– Не могу, я пока только благодаря ей собой из того мира становлюсь, – посочувствовала я себе.

– Ну, тогда вы с ней недалеко уйдете.

– Вот именно. Если ты сейчас не возьмешь себя в руки и не поможешь мне, мы свои дни в какой-нибудь лаборатории закончим. Помоги мне, и я с тобой щедро расплачусь! – клятвенно заверила я, развязывая мешок, нашарив и вытащив на свет драгоценности. Деньги, золото, драгоценные камни: это единственное, что могло меня сейчас примирить с сестрой – было в этой торгашке что-то драконье. Сияние ограненных алмазов, рубинов, топазов брызнуло сквозь пальцы, зажигая в ее глазах алчный огонек.

Чтобы этот огонек не погас, я торопливо ссыпала часть вынутых драгоценностей назад, часть подошла и вложила ей в руку, чтобы она убедилась, что золото настоящее.

Подействовало!

Сестра сразу пришла в себя, мгновенно преобразившись из испуганной мышки в дельца с мертвой хваткой, увидевшего свою выгоду. А еще, мне кажется, и возможно благодаря горгулье, которая порылась в ее мозгах и чуть-чуть там что-то подправила, сестра словно избавилась от камня, который давил ее непомерным грузом – она простила меня. Я поняла это по ее взгляду, а котором не было напряжения и отчуждения – раньше она никогда так на меня не смотрела. Она просто поверила, что мы разные, и я чужая ей, но все же сестра, с которой она прожила под одной крышей много лет, а не наоборот.

– Есть хочешь? – спросила она у меня. Буднично. Будто не было между нами груза прожитых лет с взаимными обидами.

– Не откажемся.

– Пошли в дом, а то соседи вас увидят.

– Кто увидит-то, у тебя двухметровый забор.

– Ты моих соседей не знаешь, они все видят и слышат, – она закрыла ворота на дополнительную щеколду.

Потом мы пообедали. Я коротко описала, что увидела на планете, откуда мы ввалились к ней в дом. Она приняла это спокойно – ее это не касалось никоим образом. Она даже не стала изображать сочувствие. Потом она долго рылась в мешке с сокровищами, выбирая себе то, что ей понравиться, щедро ссудила мне деньги на такси. Достала из кладовки новенькие в упаковке электрический чайник и блендер – очень кстати, у меня техника все время ломалась и перегорала, а у нее этого добра было навалом, поскольку она заведовала отделом бытовой техники. Добавила к этому два комплекта постельного белья. Вот что-что, а шить и вязать сестра умела от бога.

Книги и золотишко переложили в баулы, тачку пришлось оставить. Потом сестра соорудила для горгульи из черного материала какой-то мусульманский балахон.

– Ты где этому научилась? – восхитилась я, увидев горгулью в новом прикиде.

– Работала у мусульманина, он одеждой для своих торговал. Притырила, на всякий случай. Только если ты, – обратилась она к горгулье, – будешь прыгать на четырех конечностях, тебе никакая одежда не поможет.

Странно, горгулья ей, очевидно, понравилась. Она вела себя с ней непринужденно, будто они были знакомы не один год.

– Умею я стоять на двух ногах, но не самая удобная поза, – оправдалась горгулья, выпрямляясь. Горб от крыльев из-под материи выпирал, но у всех есть свои недостатки.

– Все равно не представляю, как вы поедете, водитель умрет по дороге от страха.

– Не умрет, я ему внушу, что я обычный человек, – ничуть не смутилась горгулья. – С одним человеком справлюсь. И вообще, не могла иначе, в твоем сознании я тоже чуть-чуть покопалась, – призналась она сестре. – Чтобы ты от сердечного приступа копыта не откинула.