Алексей Колпаков - Атлантида

– На брудершафт, – вставил Афонька, не обращая, на Булино замечание ни какого внимания и повернулся к Луане.

– Это как? – спросила девушка, – не понимая, про что говорит Афонька.

– Я тебе, сейчас объясню, – и Афонька стал показывать девушки, как это делается, – а завершается все это поцелуем в знак дружбы и хорошего расположения, – закончил он.

Застолье продолжалось еще долго.

– Может, уединимся? – спросил Сева, глядя в упор на Нику, – мне кажется, пришло время, отдавать весь долги до конца. Поверь мне, я сгораю от нетерпения.

Она кивнула головой в знак согласия, и они незаметно вышли из зала.

Но Фома заметил исчезновение брата и Ники и решил последовать их примеру.

– Может, оставим это общество и побудем вдвоем, – шепнул на ухо Лени, Фома.

– Неплохое предложение, – ответила она, – я тоже об этом думала, – Ника с Севой, это уже сделали.

Они медленно встали из-за стола, и ушли к нему в комнату. Уединившись, Фома предложил Лени присесть на кровать, а сам прилег рядом.

– Фома, расскажи мне о своей жизни на земле, о своем детстве. Мне интересно знать о тебе все, каждую мелочь.

– Ну что о себе рассказать, обычная жизнь, родился, крестился, женился. Правда, потом развелся, судьба. Возможно, если бы мы с женой тогда не расстались, я не встретил тебя. Вдруг Фома стал серьезным, с его лица пропала улыбка. Он поднялся с кровати и, опустившись на одно колено, нежно взял ее руку и поцеловал, – Лени, ты вторая девушка в моей жизни, которой я говорю эту фразу, я люблю тебя! Ты божественное создание, и я безумно рад, что попал в ваш мир, что судьба подарила мне встречу с тобой, с самой красивой женщиной в мире. Ты для меня свет, озаривший мою душу, я уже потерял надежду, что вновь полюблю. Но ты зажгла огонь в моей груди, огонь любви. Я просто счастлив!

В это время в спальне Севы, происходила подобная история. Сева стоял, прижавши к себе Нику, и шептал ей на ухо.

– Ты напоминаешь мне Афродиту, вышедшую из пенных вод морских, – Сева кончиками пальца провел Нике по лицу, – Твоя кожа такая же потрясающе-нежная, как лепестки роз. Прикосновение к тебе доставляет мне радость. Я хочу стать птицей и на крыльях любви унести тебя в небеса. Я готов покорить для тебя все миры и бросить их к твоим ногам, моя прекрасная нимфа. Если твое сердце не дрогнет, я умру от тоски, как умер бы лебедь-царевич в одиночестве, потерявший свою царевну. Ты прекрасна, как дикая орхидея, ты сводишь меня сума, моя сирена.

– Сева, ты не исправимый романтик, – нежно проворковала Ника.

– Мне нет жизни без тебя, моя богиня! – произнес он, и бережно подняв Нику на руки, понес на постель. Теперь это было их общее любовное ложе, принадлежащее им, двоим.

– Ничто и никогда не разлучит нас, моя прекрасная роза. Целуй меня, я хочу почувствовать прикосновение этих нежных лепестков, – с придыханием произнес Сева.

– Я подарю тебе тысячу поцелуев, мой принц, – с замирающим сердцем, проронила Ника и впилась в его губы.

Из зала доносились звуки веселья. Афонька выкрикнул веселый тост, и они все дружно засмеялись. Раздались звуки гитары, послышался баритон Мастерка, а другие стали ему подпевать:

«Если друг оказался вдруг (в штанах),

И не друг, и не враг, а так (без штанов)

Если сразу не разберешь (в штанах)

Плох он или хорош (без штанов)

Парня в гору возьми, рискни (в штанах)

Не бросай одного его (без штанов)

Пусть он в связки с тобой в одной, (в штанах)

Сам поймешь, кто такой (без штанов)».

Тем временем, голова Лени лежала на плече Фомы, – таких слов я еще никогда не слышала, ты растрогал мое сердце, оно бьется с такой силой, что может выскочить из груди, рядом с тобой я чувствую себя спокойно и в тоже время взволновано.

Они еще долго лежали вдвоем, прижавшись, друг к другу, и Фома нежно гладил волосы Лени. Ему больше всего на свете хотелось находиться рядом и прикасаться к ее золотистым локонам. Фома вдруг понял, что не сможет без нее. Он почувствовал, что знает ее давно. Фома понял, что не сможет отпустить Лени. Он вспомнил, что придет время возвращаться обратно, на землю. И когда он обрел это сокровище, эту родную душу, без которой смысл в жизни перестанет существовать, сердце его оборвалось. Он не перенесет этого во второй раз. «Надо, что-то делать» – подумал Фома и, повернувшись к Лени, стал осыпать ее жаркими поцелуями. Она ответила ему взаимностью. Закончив любовные ласки, Лени уснула. Фома еще долго думал, о превратностях судьбы и том, что их ждет в будущем, за этими мыслями он не заметил, как рассвело и в зале стихли все звуки.

Уже целую неделю земляне ходили в тренировочный зал и добились довольно хороших успехов. Под руководством тренера атланта и с помощью их методик, тела землян приобрели хорошую гибкость, они даже стали садиться на шпагат. Хорошие успехи у них были и в акробатике. Атланты удивлялись и поражались, с каким рвением и усердием, земляне отдавались тренировкам. Их мастерство росло на глазах. Буля для тренировок выбрал себе два больших топора и махал этими секирами, с такой скоростью и ловкостью, что находившиеся в зале атланты, смотрели на это, открыв рты. Но больше всех, их поразил Афонька, который метал с любого положения все, что можно было воткнуть, от гвоздя, до короткого меча. Да и делал это с такой легкостью и точностью, что с расстояния в тридцать – сорок метров, мог попасть в спичечный коробок. Разнообразие метательного оружия, у атлантов, было в изобилие и разных эпох и разных народов.

Фома выбрал для своих тренировок, два обоюдно острых меча и тоже добился больших успехов, как и его брат. Они вместе тренировались на мечах. Но кроме этого, они пробовали осваивать и другие виды оружия. Тренер атлантов, один из лучших фехтовальщиков Атлантиды, с большим трудом сдерживал атаки, любого из них. Мастерок – же само изящество, выбрал оружие себе под стать. Он орудовал шпагой, с такой грацией и красотой, что этим можно было просто любоваться. Сам придумывал, какие – то комбинации, выпады, чем ставил своих партнеров в тупик. Тренер даже как—то, с печальным вздохом сказал, – многих атлантов этому не обучишь и за всю жизнь, чему землян научили за неделю. Да и сам я занимаюсь этим, не одну тысячу лет, но вы во многом, уже превосходите меня.

– А что здесь странного, – возразил ему Фома, – знания вложила в нас обучающая машина, а на тренировках, мы лишь тренируем свое тело и адаптируем полученные знания под себя. Цель, к которой мы готовимся, требует от нас полной отдачи. У нас есть такая поговорка « тяжело в учении, легко в бою», все зависит от стимулов, которые нами движут, а многие атланты просто живут сытно, не имея конкретных целей, к которым нужно идти, и их это устраивает. Ведь их безопасности ничто не угрожает, и они остановились, не видя поводов для своего развития и совершенствованья. А нам предстоит война, и противник у нас не слабый, более чем серьезный. По этому, чем лучше мы будем готовы, тем больше у нас шансов выжить и даст Бог, победить.