Лилия Феникс - С любовью в сердце. Великие острова

Невероятный металл прославил Плутон не только на всю Солнечную систему, но и на большую часть Галактики. Планета получила и уважение, и достаток. А Эрминайо Ласерта стал первым властителем Плутона. Это был статус лидера целой планеты, который получали в Млечном пути. Конечно, латумь и до этого встречалась в Галактике. Но этих планет было ничтожно мало и сосредоточены они были вокруг центра.

После смерти Эрминайо, в права владения Плутоном вступил Эмерик, отец Энрико. Теперь статус властителя мог передаваться по наследству. Эмерик продолжил кампанию своего отца, и со временем обнаружил латумь на двух небольших планетах скопления Плеяд. Он не только сумел получить на них права, присвоив их семье Ласерта, но и упрочил тем самым позиции Плутона, и не только в Солнечной системе, но и в существенной части Галактики. Эмерик умело вел переговоры с дружественными созвездиями, в то же время, не забывая о наличии врагов и завистников. Плутон, несомненно, набрал вес, но он был мал. И в то же время теперь обладал одним из самых ценных металлов во Вселенной. Конечно, было немало планет, кто поглядывал на столь лакомый кусочек с интересом. Только мудрая политика Эмерика Ласерта, который заручился поддержкой влиятельных друзей, и умело сглаживал острые углы с неприятелями, помогла избежать серьезных конфликтов.

Сейсмическая активность Плутона мешала создать на нем активную военную инфраструктуру. Поэтому Эмерик расположил оружейные центры на Хароне, спутнике Плутона, более спокойном и пригодном для жизни. Нельзя сказать, что эти центры сильно повлияли на военное положение планеты в той же Солнечной системе. Но, во всяком случае, теперь существовала хотя бы какая-то базовая степень защиты от неприятелей.

Бушующая поверхность Плутона сказалась не только на инфраструктуре. Да, планета, приобрела вес в мире. Но в то же время не лишилась трудностей, от которых не могла избавить даже латумь. Из-за непростой ситуации на поверхности Плутона, существовали постоянные проблемы со связью. На уровнях в этом смысле было всё стабильно. Все города сообщались не только друг с другом, но и с другими планетами Солнечной системы, и даже с ближайшими созвездиями. С поверхности Плутона это было невозможно. Связь работала только между вышками и научным центром. И то с бесконечными перебоями и помехами. Нельзя было с поверхности связаться ни с одним из уровней планеты. Да и внешняя связь не уходила далеко за орбиту Плутона. В то же время нельзя было оставлять поверхность абсолютно без внимания.

Именно для этого и приходилось каждый день подниматься наверх кому-нибудь из жителей уровня. Скинув отчет об общей обстановке на электронный носитель и доставив его в один из городов, уже не составляло особого труда через стерео перекинуть информацию по всем остальным уровням Плутона. Эмерик считал исполнение этой функции крайне важной. Поэтому в разное время её исполняли его управляющие. Затем подрос Энрико, и Эмерик с радостью передал эту обязанность ему, желая заодно ввести сына в курс дела. Но ему далось это непросто.

В детские годы Эмерика, и в начале его правления, вулканическая активность на Плутоне бушевала особенно сильно. Были периоды, когда по нескольку месяцев невозможно было выбраться на поверхность из-за бесконечных встрясок и аномальной жары. Маленькая планета словно огораживалась на время от остального мира, что не могло не влиять на торговлю и политическую деятельность Плутона. Эмерик чувствовал себя в эти периоды крайне беззащитным. Загнанный на свой уровень, словно закупоренный в банке, он вынужден был смириться с подобной изоляцией. Но с тех пор он стремился минимизировать свои риски. Для этого он и требовал ежедневной отчетности о подробном состоянии внешней среды планеты. Чтобы всегда находиться в состоянии готовности к переменчивой поверхности Плутона.

Эмерик пытался неоднократно внушить Энрико всю важность ежедневного сбора отчетности. Но его сын, к сожалению или к счастью, не застал за свою жизнь, настоящих проблем с непростой планетой. Поверхность, за годы жизни Энрико, была недоступна всего несколько раз и каждый раз не больше недели. Поэтому молодой Ласерта считал, что его отец по большей части, делает из мухи слона.

Брат Энрико, Эстеван, прилетал рано утром. Но так как взлетная полоса находилась над городом Флавио, который был в полдне езды от города Ласерта, то Эстевана ждали только во второй половине дня.

Энрико проснулся рано и с самого утра не знал, куда себя деть. Основная масса дел была за неделю уже переделана. Родители занимались последними приготовлениями к прибытию сына и организации бала, который должен был состояться на следующий день. Весь город жужжал в ожидании предстоящего праздника. А мысли Энрико были заняты только долгожданным полетом на Орион.

Эстеван приехал, как и ожидалось, только к вечеру. Энрико с родителями встретили его на станции. Вместе с ним приехали и родственники семьи Ласерта – семейство Флавио. Доехала вся компания до усадьбы на групповых сквотерах. На подобных устройствах могли умещаться от четверых до десяти человек. Всё зависело от размера группового сквотера. В итоге, четверо Ласерта уместилось на одном из устройств, а четверо Флавио на втором.

После того, как гости разместились по комнатам усадьбы, обе семьи собрались на званый ужин в гостиной. Никакой отчетности, к радости Энрико, в этот раз не было. Шла обыкновенная непринужденная беседа. Энрико, как всегда, по большей части молчал, слушая разговоры и наблюдая за своими родственниками. Его брат Эстеван сидел рядом с Эридой Ласерта. Он был уже не тем юным пареньком, которого помнил Энрико, а достаточно взрослым мужчиной. Разница между ними была почти в двенадцать лет. В последний раз Энрико видел его ещё совсем ребенком.

Семейство Флавио состояло всего из четверых человек. Брата Эриды Орелина, который был мужем сестры Эмерика Эстреллы, и их двоих детей: дочери Эмилии и сына Рето. Эмилия была всего на год младше Энрико, а вот Рето было только восемь лет.

Семейство Флавио, как и семья Ласерта, отличались светло-русыми волосами и бледной кожей. Даже по портерам своих предков, Энрико никогда не видел среди них темноволосых. Цвет глаз чаще всего был серым, с различными оттенками желтого, зеленого и голубого цветов. У Энрико, как и у его отца и Рейеса, к примеру, был серо-голубой, а у матери и Эстевана – серо-зеленый.

Семья Флавио для семьи Ласерта были ближайшими родственниками. Эстрелла Флавио являлась Эмерику родной сестрой, поэтому её дети также являлись внуками их общего предка Эрминайо. Таким образом, семья Флавио считалась второй по состоятельности семьей на Плутоне, косвенно обладающей правами на управление планетой. Тем не менее, Флавио никогда не претендовали на власть. После смерти Эрминайо, они добровольно предоставили бразды правления Плутоном Эмерику Ласерта, заняв почетное место в тени. В то же время Флавио на планете были даже в чем-то популярнее Ласерта. Именно над их городом стоял единственный на Плутоне космодром. Помимо него там же находился научный центр. Флавио активно участвовали во внутренней политике Плутона, организовывали различные культурные мероприятия и социальные программы. Семью Ласерта на планете уважали. Семью Флавио любили. Тем не менее, популярны они были только на своей планете, тогда как фамилия Ласерта звучала далеко за пределами Солнечной системы.