Екатерина Федорова - Домовой

– Хотя о чем это я? – тоже засомневался старик, – ты же домовой, существо долгоживущее и почти бессмертное.

Почти бессмертное существо. «Да, друг, ты прав, я такой» – довольно подумал кот, подставляя бок под руку старика. Чеши меня, чеши, а я пока подумаю. Пока дом цел домовые не умирают, а уходят на перерождение. Сколько времени это занимает зависит от выкладки сил. Сегодня прошло несколько часов, вчера… Вчера он вновь отсрочил встречу Петровича со смертью и откат был небольшой. Минут пять от силы. Почему же сейчас так плохо?

– Ой, что это у тебя? Ты ранен?

Нет, ранен кот не был, это была чужая кровь. Вот только именно она заблокирована способности Тима. Почувствовав облегчение после первой же минуты под водой, домовой хотел было уже обернуться, но взвыл от бешенной боли.

– Что такое? Что?!

Аромат гари коснулся ноздрей старика быстрее, чем домовой смог ответить. Дернувшись, как от удара, он выскочил на улицу. Посылая в воздух волны удушливого дыма горел яблоневый сад. Возле него, грозя подпалить рыжую шерсть бесновался кот. Увлеченный тщетными попытками потушить, он не сразу заметил человека. Петрович же таких ошибок не совершал. Вызвав пожарных, мужчина четким шагом подошёл к поджигателю и сбил его с ног одним ударом кулака.

– Ты что творишь, сволочь?!

– Она чуть не умерла из-за твоих долбанных яблок!!!

Белов рассмеялся, даже не дернувшись, когда сосед рывком притянул его к себе. В его глазах плескалось безумие и алкоголь.

– Из-за яблок?! Да я тысячу раз выставлял за ограду ведра. Нет, им надо, чтоб с куста, да без спроса. А то, что ветки ломают не думают.

– Все, – усмехнулся Белов, – теперь можешь за ветки не бояться. Нет твоего сада. Нет.

Петрович грустно усмехнулся и несильно оттолкнул мужчину. Он знал, что сам виноват во всем. Нужно было сразу поставить все точки на i, нет же ностальгировал. Думал, что так отвлечёт детей от компьютеров. Яблоневый сад у полковника в отставке, это же столько адреналина! Доигрались, блин. Сегодня чуть сердце из груди при виде девчонки не выскочило. Благо Тим по рукой был, успели. Стоп. Где Тим?

– Да выкинь ты его уже, чего возишься? В его состоянии смерть полезнее.

Смеялись соседи, когда старик забирал кота из яблоневого сада, чтобы спустя два часа вновь идти за ним. Обгоревший до кровавых струпьев, кот раз за разом возвращался в свой сад. Место, с которого начинал строиться его дом было мёртво. За что? Почему? Домовой не понимал и… не мог простить, хотя Белов и приходил извиняться.

– Привет, котик.

Звонкий Юлин голос вырвал Тимофея из болезненной дремоты. Петрович отличился в город по делам, оставив его одного и это впервые в жизни пугало. Слишком уж живо еще было воспоминание о прошлом откате. Почему заблокировался оборот?

– Мяу?

Детская ручонка легла на загривок зверя. Неожиданно робкая ласка вызвало чувство дикой эйфории. Прищурив глаза домовой с удивлением заметил, как их связало золотистой дымкой. Мм-м. Хорошо…

– Я пришла сказать тебе спасибо. Ты мой герой!

Если бы она знала, что миска сметаны ничто по сравнению с идущим от нее теплом. Именно от него Тимофей мурлыкал. Да, давненько ему не дарили такой чистой любви.

– Ты? Здесь? – хриплый от ярости голос Петровича разорвал их идиллию.

– Простите, я не хотела.

– А ну брось отсюда!

– Мяу!!!

Со стороны показалось, что старик просто-напросто поскользнулся, но они оба знали – это лишь иллюзия. Ударная волна силы в печаталась в его грудь, отшвыривая его на пару метров назад. Мгновение позже его голове прозвенел до боли знакомый голос.

– Не сметь!

– Простил? – Петрович насмешливо изогнул бровь.

– Простил, не простил. Какая разница? Смотри!

Под лапами кота спрятался росток. Робкий, тоненький, но вполне себе живой и старик готов был поспорить на что угодно, вчера его здесь еще не было.

– Она?

– Кивок в сторону убегающей девочки.

– Да.

– И что будешь делать?

– Для начала поем.

Глядя на то, как в пустоте исчезают пирожки, старик улыбнулся. Несмотря на внушительный возраст, домовой был совсем ребенком. Интересно, что он в Юльке нашёл?

– Чистые эмоции. Даже у детей сейчас такое редко встретишь. Она не играет.

– Но она опасна для тебя.

Не вопрос, утверждение. Петрович помнил, как загибался друг после спасения малышки и ему это не нравилось.

– Хороший киса, хороший…

Опускаясь на голову кота детская ладошка вызывала у него яркую ответную реакцию. Он мурчал, довольно мяукал и всячески показывал, что ему приятно. При этом Тим не забывал ревниво посматривать в сторону Юлькиных друзей. Ему не нравилось, что она может просто взять и уйти гулять. Сам он далеко от дома старался не отходить. Больно. Хотя если залезть вон на ту крышу… Он сможет ее видеть!

– Юль, айда на речку!

– Я с котиком хочу!

– Ты что его гладишь? Фу-у! Он же заразный!

Заразным Тимофей не был, хоть и выглядел не очень. Восстановление сада забирало все силы, поэтому раны от пожара до сих пор не зажили, а ведь прошло уже больше месяца. Поэтому то его и начали кликать заразным. Все, кроме нее. Маленькая девочка дарила ему больше тепла, чем кто бы то ни было. Вот он и «подсел» на нее, даже понимая, что все это временно. Сейчас же ее обидели, отчего спина выгнулась сама собой, а из горла вырвался рык. Взвизгнув, мальчишки сорвались с места, утянув за собой и малышку. Последнее было единственным обстоятельством, которое могло бы раздосадовать зверя, но ей тоже нужно отдохнуть, набраться положительных эмоций, скоро будет не до того. Остальное же… Чем больше боятся, тем меньше лезут.

– Ну и зачем ты их напугал?

Петрович появился в тот самый момент, когда кот уже собирался прыгать на крышу. Пришлось задержаться. Старик не относится к тем людям, которых можно просто игнорировать. Если решит, что ему лучше не встречаться с Юлей вообще, запрет дома. Уж кто-то, но он то знает, как его удержать.

– Ей необходимы положительные эмоции, – на мгновение частично изменившись, ответил домовой.

– Неужели ты все выпил?!

– Ты за кого меня принимаешь?!

Повернувшись к деду попой, кот величественно пошёл по улице. На них уже никто не обращал внимания. Люди привыкли, что старик постоянно что-то бурчит себе под нос. Его даже жалели. Как же. Одиночество не жалеет никого.

– Куда мы идем?

– Мяу!

Домовой сделал вид, что не может разговаривать. Объяснять он ничего не будет. Много чести. Итак слишком близко подпустил к себе человека, тот уже хозяином себя почувствовал. Нельзя так. А вот открыть тайну нужно. Иначе никак, иначе его самого разорвет от боли, а это для дома плохо. Уже даже плесень в углу появилась…

– Сволочь ты, Тимофей! – беззлобно выругался старик, сразу же прочувствовав настроение друга.