Ирина Фургал - Непринятая жертва. Роман ВОЗВРАЩЕНИЕ СОЛНЦА. Часть IV

– Да, это так!

– Я сказал, что не считаю технический прогресс злом, но считаю, что идти он должен по другому пути. Наш дом, наша прекрасная Винэя, не должна превратиться в свалку из его отходов. Технический прогресс, Миче, должен быть вежливым гостем, а не безрассудным завоевателем. И ты увидишь, Миче, до чего мы додумались, как мы собираемся защитить наш дом. Я говорил тебе, что смог бы предотвратить смуту и переворот, и поверь мне, смог бы, будь я в Някке. Я просил, не объявлять реформы без меня и дать мне некоторые полномочия: я организовал бы инспекцию по особо ужасающим предприятиям, нашёл бы тех, кто достучится до управляющих и рабочих… Поверь мне, Миче, я давно это обдумывал, я уже начал действовать, я знаю, что надо делать…

– А король и королева, и другие государи, и их дети, твои ровесники, они, значит, не знают? Они наверняка всё это сделали.

– Нет! То есть да! Сделали, конечно. Или сделают. Но Миче, посмотри на меня: мы с тобой сто лет знакомы. Посмотри и скажи: кто-нибудь справится с этим лучше меня?

Я посмотрел.

Я давно знаю, что Петрик найдёт общий язык с кем угодно, убедит, уговорит кого надо быстрее и лучше других. Он везде свой: среди рыбаков и мелких ремесленников Пониже, среди хозяек Серёдки, среди моряков, среди мальчишек, бегающих повсюду, среди влиятельных даже господ. Потому что он хорошо относится к людям и ему платят тем же – ведь это чувствуется. Его биография, как вы знаете, гораздо богаче моей, и значит, он опытней и мудрее, хоть и ведёт себя порой, как школьник. И ещё Петрик знает все эти свои достоинства и умеет ими пользоваться. Поэтому я пребываю в недоумении: отчего наша Чикикука прицепилась ко мне? Я бы понял, если бы она испытывала такую великую сестринскую любовь не ко мне, а именно к Чудилке. Помнится, в пору нашего противостояния с детьми Кырла Корка, я замечал, что даже Кохи признавал авторитет Петрика и относился к нему с уважением, хоть Петрик дружен с анчу, и при этом на год младше.

Никто не справится лучше. Я так и сказал. И ещё сказал, что, несмотря на то, что Чудилка такой весь из себя замечательный, старшее поколение Корков и прочих несознательных промышленников просто убило бы его в тихом уголке, сунься он со своей инспекцией. Для них нет ничего святого и никаких авторитетов, кроме злыдня и жмота Кар-Кара.

– Хочешь сказать, пусть убьют других? – подскочил Чудила. Челнок опасно качнулся.

Ну что с ним делать?!

Он уходил за провизией в недра какой-нибудь деревеньки, и каждый раз наказывал мне:

– Миче, поточи и почисти саблю. Осмотри клинок. Не дай-то Эя, разбойники нападут.

Я клялся, что обязательно, но даже не разворачивал тряпку, в которую обернул от разбойничьих лап рукоять своей сабли, подарка Далима. Согласно дедову завету, я хранил саблю на голубятне, поэтому она уцелела во время нападения и путешествовала со мной. Рукоять я обернул ещё раньше, как только к нам присоединились пиратцы – мало ли что. Драгоценные камни всё-таки. Глядя на меня, Рики обернул тряпкой рукоять другой сабли, деревянной, так здорово похожей на настоящую. Младший братец хотел потренироваться в заклятии: при попытке развернуть тряпку, посторонний человек получит по рукам. Ему придётся плоховато, даже если он просто потрогает ножны. Мой Рики молодец, освоил заклятие. А я считал, что если нападут разбойники, то такой защиты, наложенной на дорогое оружие, вполне достаточно, зачем ещё точить? Это что, спасёт саблю от похитителей?

В общем, пока Петрика не было, я занимался более интересными делами: грелся у костра, сушил вещи, строгал простые амулеты и гадал рыбакам и влюблённым, попадающимся в кустах на берегу. Если никого не попадалось, делал упражнения: необходимо тренироваться, если хочешь не околеть от холода, сохранить форму и не потерять навык в борьбе, что я перенял от Петрика. Однажды сделалось удивительно тепло, и я, отогревшись у костра и ожив, достал Петрикову скрипку, не забыв проверить, как действует заклятие от излишней влажности. Эту скрипку, замечательную и очень дорогую, подарил Петрику мой папа, когда моему товарищу исполнилось тринадцать лет. Я играл о любви, о перелётных птицах и пёстрых листьях, о шуме великой Някки, о детских играх и взрослых танцах. Ко мне сбежались дети, болтающиеся без присмотра в окрестностях деревни. Я играл им, рассказывал истории, выцарапанные нашей экспедицией из тьмы веков, и пиратско-таможенные байки. Особенно детям почему-то понравились рассказы о Телепателе, спасшем птичку, хоть он и остался при этом без подштанников. Тут прибежал Петрик с большой корзинкой и газетами и заорал издалека, вызвав восторг ребят:

– Миче на лодочке стих сочинял.

С лодочки Миче в речку упал.

Радостно булькнув среди тишины…

– С Петрика щука стащила штаны, – закончил я под хохот детей, только что выслушавших рассказ про птичку. А кто-то спросил:

– Это кто? Телепатель?

– Да.

– Нет. Сам такой!

Петрик потом ругал меня за излишнюю общительность и говорил что-то о конспирации и тайных шифрах, но таким уж я уродился: не очень люблю одиночество, не привык к нему. И, если я вижу рыдающего на берегу человека, доведённого до предела злой свекровью, то просто обязан погадать, обнадёжить и дать амулет на спокойную жизнь. И я тосковал по Рики и Лале. Поэтому, если на звук скрипки сбегаются дети, как же мне не повеселить их? И Чудила сам, между прочим, назвал меня по имени. После его прихода ребята начали позёвывать и оглядываться, и спрашивать друг друга и нас:

– Эй, а чего мы сюда пришли?

– Вообще не знаю. Дяденьки, вы чего хотели-то? Дорогу спросить?

– Не пора ли на обед, а?

И дети убежали, не попрощавшись. Вот она, благодарность за устроенный мною концерт.

– Уф, – выдохнул Петрик и опустил руку, которой он поглаживал золотую длинную пластину – семейную реликвию, которую всегда носит на шее. – Авось, не расскажут родителям, что нас видели.

– Я бы не поручился.

– Ты бы скрипку убрал и не приставал к людям, пока время не пришло отвлекать от «Комарика» негодяя и убийцу Воки Ловкача. Чтобы он за нами охотился, и даже не думал о холмах Иксаны, где осталось судно и все наши.

Да, план был именно такой: помимо всего прочего увести от оставленных нами товарищей беглого бандита, непременно желающего прикончить именно нас. В какой-то момент, ближе к Някке, мы больше не станем скрываться, а обвести вокруг пальца соответствующие службы поможет магия.

Дрожа от холода на реке, я мечтал о Нате, мечтал о нашей с ней спокойной и тихой жизни в моём новом доме. Как мы с ней вместе устроим наше хозяйство, украсим наши комнаты, что посадим в нашем саду, как будем ждать нашего собственного малыша… Я говорил с ней мысленно, хоть она оставалась всё дальше. Я писал ей письма, но передавать приходилось с оказией. Почтой мы с Петриком некоторое время не пользовались, опасаясь, что послания перехватят, а нас найдут по штемпелю. Тогда уж не жди покоя. Пока мы путешествуем по рекам, это нежелательно.