Михаил Вербицкий - Тропа тунеядцев – 6. Эпидемия. Часть вторая. Роман-катастрофа

– Вы наверх лазили? – Дерзко спросил Ломако. – Я – нет. Может оно наверху надувное? Вы знаете? И я не знаю. Даже милиция, которая рядом стоит ничего толком не знает. Говорят: «Чего, тут стоим – непонятно. Эта гаргара никому, нахрен, не нужна». Выяснить это можно, конечно. Только я раньше задачи, такой перед собой не ставил. За излишнее любопытство выслать могут. Мне это ни к чему. У меня тут, кроме зарплаты, командировочные идут.

Сесилии не очень хотелось вспоминать инцидент со скаутами, но пришлось. Потому, что разговор зашел о грузах, из тарелки, которые перемещаются, непонятно куда и непонятно зачем. Ломако, как ни странно подначивать ее по этому поводу не стал, а сказал сочувственно:

– Я, же говорю, тут теневая экономика и контрабанда. Государство точный учет вести не может. Сколько, тут, чего посажено никому неизвестно. К тому, же – урожайность невиданная. Государство план по производству в колхозы спускает, такой, чтобы можно было переработать на свих мощностях. А остальное в доход местных жителей идет. Сколько продукции, сверх нормативных показателей, остается – тайна, за семью печатями. Тут – спиртзавод, на спиртзаводе. Перегонные кустарные установки, на биотопливо. Все это в окрестностях раскидано. Может эти, из тарелки, что-то налево, пустили, за самогонку. Вы за ними поехали, наверно, к какому подпольному спиртзаводу подошли, ну, вас, и – того. Отогнали.

СЕКРЕТНАЯ УСТАНОВКА МЫШКОВЦА ПРІТЯГИВАЕТ МЕТЕОРИТНЫЕ ПОТОКИ. СОЗНАЕТ ЛИ АКАДЕМИК СВОЮ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ПЕРЕД ЧЕЛОВЕЧЕСТВОМ?

Злыдник приехал в Молочаевку, как раз, вовремя, чтобы прервать дружеское общение двух старых приятелей – председателя сельсовета Заслонова и академика Мышковца. Он накрыл их в мастерской, где они, уже успели налить по второй. На этом этапе, майор, их тормозить не стал, но выпили они, под его укоризненные увещевания.

– Василий Павлович, Василий Павлович! Вам, такое ответственное дело поручено. А – вы?!

– Не переживай Иван Иванович. – Сказал академик. – Это все вписывается. Это – в рамках мероприятия. Мне сказали, что придется белиберду, какую-то нести. Значит – нужен разгон. Теперь, любую речь толкнуть смогу. По любой отрасли народного хозяйства.

Посадив Мышковца в машину, Злыдник повез его в поле. Здесь их, уже ждала съемочная группа белорусского телевидения. Пока, под руководством Калюнова, наводились последние штрихи, Василий Павлович прогулялся по дороге и оглядел летающую тарелку. Осмотром он остался доволен и интервью давал в прекрасном расположении духа. Калюнов расположил Мышковца, таким образом, что в кадре оказались опоры летающей тарелки и часть ее днища. Смотрелось это внушительно, но очень непонятно. Речь академика, тоже была туманна. Неясно было и то почему интервью, у него берет ведущая программы «Добрый ветер» – Наталья Барановская.

Она задавала ему вопросы о его научной деятельности, о новых разработках и внедренных технологиях. На вопросы, Мышковец отвечал многословно, но без излишней конкретики. Зрители узнали, что разработки ведутся, технологии внедряются и, что, в данный момент, уже имеются опытные образцы, сверхсовременных сельскохозяйственных установок, которые поднимут производство, на новый уровень. Восемь опор, торчащие в поле, за его спиной, как бы подтверждали его слова. Правда, что там – такое, целиком не показывали. Но у зрителя должно было создастся впечатление, что, то, что, там торчит, еще не до конца доработано, а поэтому – секретное. А, раз – секретное, то его целиком не показывают. Сельские жители остались довольны выступлением Василия Павловича. Городские телезрители испытали легкую тревогу. В городской среде, пошли разговоры, что как бы опять не сверкнуло, когда эту поебень включат, на полную мощность. Но эти разговоры быстро сошли на нет, потому, что вспомнилось одно напутствие, в адрес Василия Павловича. Однажды, ему было сказано, что каждое следующее его изобретение будут включать, только, тогда, когда он и его ведущие специалисты сядут, на свое творение, верхом. Причем, изобретение, не просто включат, а пощелкают тумблером туда-сюда, чтобы убедиться, что нация – в безопасности.

МИКРОБЫ ПОТИРАЮТ РУКИ, В ПРЕДВКУШЕНИИ БЛИЗКОЙ ГИБЕЛИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА.

Открыв глаза, комиссар, по нанайской высокой этике, понял, что находится в аппарате регенерации.

– С чего бы – это? – подумал он, а потом, вдруг, сразу додумался:

– Эксперимент! Экспериментальное потребление питательных веществ!

В это время верхняя панель отъехала, и над ним склонилось лицо Доктора, с благожелательной улыбкой на лице. Как и положено, благожелательная улыбка была с медицинским оттенком, поэтому ничего понять, по ней, было нельзя.

– Что, со мной, все-таки произошло? – Выбираясь, из аппарата, думал комиссар. – Отравление? Передозировка? Может – банальная травма? Оступился ненароком?!

Когда его взгляду предстали, еще два комиссара вылезающие из соседних установок, последнее предположение, сразу, отпало.

– Не могли мы, все трое, разом, оступиться!

Очутившись в коридоре все трое, стали оглядываться, пытаясь определить, где собственно они находятся. Было интересно, в каком учреждении Верховенствующего Совета, они лечились и как тут оказались. Коридор, впрочем, был идеально стандартный. Таких коридоров на модуле, были сотни тысяч.

Первым опомнился комиссар по культуре.

– Идемте, ко мне, в кабинет. – Нейтральным голосом сказал он, видимо по каким-то особенностям, в виде небольших пятен и едва заметных царапин, определив, что находится, у себя, в офисе.

Оказавшись в кабинете, наркомы стали поглядывать, друг на друга, пытаясь определить, кто больше остальных знает, что произошло. Выяснить это не удалось. Поэтому возникла продолжительная пауза. Впрочем, по роду деятельности, выдерживать паузы, в случае непредвиденных обстоятельств, они умели. Первым заговорил нарком по товарообмену. Решив, что к этому происшествию он имеет самое поверхностное отношение, он сказал, многозначительно:

– Так.

Что говорить дальше, он видимо не знал, и вновь установилось молчание. Тогда, сделав озабоченное лицо, заговорил нарком по этике:

– Эксперимент, видимо прошел не совсем успешно. – Сказал он.

Тут лица комиссара по культуре и комиссара по товарообмену стали меняться. В их головах, ослепительными вспышками, стали являться яркие образы. Вместе с образами начали возбуждаться вкусовые рецепторы. Вкусовые ощущения вернули всех в затемненное прошлое, а вспоминания породили в их душах чувство неуверенности.

– Насколько, я помню, в установки мы ложились самостоятельно. – Сказал нарком по товарообмену.

– Смеялись и обменивались шутками. – Сказал нарком по культуре. – Но сам ход эксперимента, как-то ускользает. Что-то, все-таки, пошло не так.