Елена Леоненко - Минус одна минута. Книга третья. Последняя земля

Макс так заинтересовался, что даже повернулся к Стасу, приподнявшись на локте:

– Это когда же?

– Проехали, – отрезал Стас.

– Ух ты! – возрадовался Макс. – Раз ты так всполошился – значит, сильно я тебе в компот нагадил. Не поверишь: приятно… Просто чертовски приятно! Эх, знал бы я раньше, что не только закон нарушаю, а еще и тебя так сильно злю…

После небольшой паузы Стас ледяным тоном поинтересовался:

– И что именно ты создавал раньше?

– Да кучу всего! Тебе бы в мой подвал спуститься… Да, кстати: подвала-то у меня раньше тоже не было. Ты разве не знал? Так вот у меня в подвале – целый зоопарк. И штук пять экторов, чтобы все это зверье обслуживать. Ну не Дашка же моя стала бы их дерьмо выгребать, верно? Между прочим, о Дашке. Я ей в подвале тоже местечко выделил, – забавлялся Макс. – Представляешь, ей вдруг приспичило померить королевские наряды. Пришлось уважить, а то ж не давала, зараза! Мне продолжать, или ты боишься от злости лопнуть?

Стас молчал, покачиваясь взад-вперед. Макс терпеливо ждал его реакции, продолжая злорадно скалиться. Наконец ждать ему надоело, и он снова плюхнулся на спину:

– Все, надоел ты мне до смерти. Сил больше нет тебя видеть, – и в ту же секунду вокруг кровати возник небольшой аккуратный дом, приткнувшийся передней стеной прямо к невидимому ограждению тюрьмы.

В наступившей тишине неожиданно громко прозвучал голос Цветаны, констатировавшей:

– Макс продолжает плевать на закон, а его жена, оказывается, все знала.

Стас резко повернулся и обнаружил, что практически все зрители за время его разговора с Максом, сами того не замечая, вернулись на свои прежние позиции.

Вот же любопытные паршивцы! Наверняка все слышали. Хотя…

Ну даже если и слышали – что они могли понять? Ничего конкретного никто не сказал. Впрочем, Макс и не мог ничего сказать. Не мог же он, в самом деле, что-то понять: просто ума бы не хватило. Если Зинин с Буряком до сих пор в тумане бродят – куда уж тут простачку Максу…

Или эти двое тоже только прикидываются, что ничего так и не поняли? Впрочем, если поняли – тогда тем более неважно.

Да черт возьми, что вообще в этом дурацком разговоре могло быть опасного?! О чем тут думать? Или… Может, об этой ерунде думается просто для того, чтобы не думать о том, что произойдет сейчас?..

И Стас, оглядев притихших зрителей, спокойно сказал:

– Алена, уведи Цветану. Все остальные тоже могут идти.

Цветана изумленно вздернула брови, но Алена что-то зашептала ей на ухо, одновременно увлекая болгарку за крепкий локоть в сторону едва видного за деревьями институтского здания.

Небось, дамы решили, что это – наказание за любопытство. Ну и хорошо, если решили именно так. Буряк-то, судя по всему, не так доверчив… Ни за что не уйдет. Зинин тоже не уйдет, но останется скорее из любопытства. Что ж, дело хозяйское: если человек мечтает за компанию утопиться… Грех мешать людям делать то, что они хотят.

Стас снова повернулся к вольеру.

В следующую секунду дом внутри тюрьмы вспыхнул пронзительно-желтым столбом пламени.

Интересно, стена вольера выдержит такую температуру? Изначально-то она на это рассчитана не была… Надо будет не забыть проверить, иначе – прощай, тюрьма.

Через минуту гигантский костер угас так же стремительно, как и возгорелся. До слуха потрясенных свидетелей не донеслось ни одного крика единственного обитателя дома. На месте казни осталось лишь уродливое черное пятно, которое посреди пожухшей к концу лета травы выглядело провалом в глубины реальности.

Стас постоял минуту спиной к остальным, затем с непроницаемым лицом повернулся и посмотрел на замерших невдалеке Буряка с Зининым.

Зинин, кривя губы, смотрел в сторону. Буряк исподлобья тяжело поглядел на Стаса, потом пробормотал что-то невнятное себе под нос, затолкал кулаки в карманы и, сгорбившись, пошел прочь.

Стас проводил его тоскливым взглядом и подошел поближе к Зинину. Артем маячил где-то сбоку и ни во что не вмешивался, хотя вид у него был сердитый.

– Я, помнится, предлагал вам уйти, – негромко сказал Стас.

Зинин отстраненно покивал, но ничего не сказал.

– Ты считаешь, у меня был другой выход?

Зинин, снова промолчав, неопределенно поиграл бровями.

– Иди ты к черту! – разозлился наконец Стас. – Можно подумать, я сейчас пляшу от восторга! Или ты думаешь, что я мечтал об этом последние три года?

Зинин вскинул на него несчастные глаза:

– Стас, что ты творишь?..

Некоторое время Стас недобро разглядывал лицо историка, потом крепко ухватил того за локоть, как давеча Алена Цветану, и повел в глубину парка – подальше от благоговейно застывших полицейских и хранившего гневное молчание Артема. Зинин покорно позволял вести себя, только время от времени потрясенно мотал головой и повторял:

– Что ты творишь?

Стас провел не сопротивлявшегося историка через парк, втолкнул в здание института и, уже не обращая на него внимания, рассерженно зашагал по коридору в сторону своего кабинета. Зинин все так же покорно побрел за ним, а Артем, бросив им обоим вслед непонятный взгляд, повернул в другой конец коридора: Стас, давным-давно охладевший к институтским делам, свалил на своего верного эктора всю ответственность за происходящее в институте, так что дел у того всегда было невпроворот.

Стас размашисто прошагал через весь кабинет к холодильнику, вынул из него мгновенно запотевшую на воздухе бутылку водки и водрузил ее на стол. Жалобно лязгнули пущенные вскользь по столу тяжелые стаканы, и Стас обессиленно бросился в кресло перед камином.

Через секунду он вскочил, как подброшенный: это было любимое кресло Лилии, и в другой ситуации он бы ни за что…

Зинин терпеливо подождал, пока Стас пересядет во второе кресло, подтянул к столу один из беспорядочно стоявших вдоль стен стульев и тоже уселся.

Стас молча разлил водку по стаканам и быстро опрокинул свой.

– Здорово получается, да? – агрессивно заговорил он, вызывающе глядя в упор на потянувшегося за своим стаканом Зинина. – Пока я играл в демократа – вы все на меня бочки катили: дескать, стал вождем – так веди, нечего сопли жевать…

Зинин, не отвечая, налил себе снова и откинулся на спинку стула.

– Скажешь, ты мне этого не говорил?

– Не скажу, – равнодушно согласился историк, внимательно рассматривая свой стакан. – Говорил.

Стас сник и тоже уставился в опустевший стакан. Зинин молча потянулся за бутылкой и налил Стасу и себе.

– Ты-то хоть понимаешь, кто убил Лилию? – с горечью спросил Стас.

– Понимаю. Ты.

– Правильно понимаешь. Ее убил я – как раз тем, что играл в демократию. Ты, помнится, сам говорил: все, кто оказался на Другой Земле – недочеловеки.