Наталья Игнатова - Причастие мертвых. Тарвуд-1

– Один из ста – это не так уж мало. Я полагаю, ты знаешь, что такое бесконечность, но не знаешь, что такое теория вероятности, и соотношение назвал для красного словца. А мне-то казалось, теорию вероятности придумали демоны. У Бога все куда проще, всегда одно из двух.

– Ты хочешь вернуться? – Мартин отвлекся от письма и фотографий. – Ты разве не понял, что застрял на Тарвуде навсегда?

– Мне есть к кому возвращаться, – Заноза вновь перевел взгляд на экран, дав понять, что разговор окончен.

Ну что ж, это его дело.

Мартин почувствовал легкое разочарование от того, что и этот новичок оказался таким же как остальные. Ему тоже нужно уйти с Тарвуда, у него тоже дела в родном мире. И у него тоже не хватило ума сразу понять, что возвращение невозможно.

На весь музей было шестеро охранников, дежурили они по одному и только по ночам. Днем хватало двух присматривающих за экспозицией женщин: матери и дочки. Мать заодно служила в Пильбьере экономкой, а дочь вообще училась в соседнем городе и в музее работала по выходным и на каникулах.

– Объясните мне про кровь бога, – попросил Мартин, так и эдак повертев изображение чаши и не найдя в ней особой красоты. – Предметы, в которые ее наливают, должны быть переполнены силой. На Земле так много воплощений Белого бога, что такие предметы мало ценятся? Или бог, разделившись на множество воплощений, сделал свою кровь очень слабой? Почему потир охраняют так плохо?

Молчание было ему ответом.

Мартин обвел взглядом Лэа и Занозу – две пары синих глаз смотрели на него с одинаковым изумлением.

– Чува-ак, – протянул упырь недоверчиво, – да ты знаешь о причастии даже меньше, чем баптист из Нэшвилла.

– Мартин, ты что, – Лэа постучала костяшками пальцев Мартину по лбу, – совсем на крови головой съехал? Вино они пьют. Кагор. Притворяются, будто это кровь Христа. И едят печеньки, которые как будто плоть Христа. А чашка медная, камушки так себе, – она потыкала стилом в картинку, и потир снова начал вращаться, – чего ее охранять-то сильно? Из одиннадцатого века таких чашек больше одной сохранилось, а у Клюгер если и есть миллионы, то на охрану она их жабит.

– То есть это не настоящая кровь и в чаше нет настоящей силы?

И зачем тогда она понадобилась Коту? И зачем ему понадобился Заноза? Чудит лорд Алакран. Ну и акулы с ним.

– Нет в ней вообще никакой силы, обыкновенная чаша для причастий, – Лэа бросила стило на стол. – Я не могу понять, почему обязательно надо красть ее из музея. Ее нашли два года назад, значит, она лет пятьсот неизвестно где валялась, и там ее вообще никак не охраняли. Почему туда не пойти и не забрать?

– Вы что, еще и во времени путешествовать можете? – поинтересовался Заноза.

Лэа сказала «да», Мартин – «нет». Произнесли они это одновременно, и вряд ли для упыря ситуация хоть как-то прояснилась.

– Вернуться в прошлое или пойти в будущее нельзя, – объяснил Мартин, – но в другие миры можно прийти в любую эпоху, там ни прошлого, ни будущего нет, они же другие. Не имеют к тебе отношения.

Заноза кивнул, сделал вид, что понял. А Мартин в очередной раз уверился, что паршиво умеет объяснять. Вообще никак не умеет.

– Тогда, – упырь взглянул на окна, – мы можем сегодня до рассвета пойти в Гайлу в начало ночи?

– Хочешь все сегодня сделать? – спросила Лэа. – Или хочешь поскорее сбежать на Землю?

– Зачем мне бежать? Там я буду так же далеко от дома, как здесь.

– Там тоже Земля, и на твою очень похожа, будешь почти как дома. Все знакомое и привычное, не то, что здесь.

Мартин в разговор не вмешивался, он перечитывал сопроводиловку, искал подвох. Получалось, что подвоха нет, за потиром можно идти хоть сейчас, документы только сделать, но это на полчаса работы. Нет, Мартин в разговор не вмешивался, но прислушивался. Лэа права: Занозе на той Земле, на любой из Земель, близких к его родному миру, будет лучше, чем на Тарвуде. Там он освоится гораздо быстрее, он и здесь как-то очень уж быстро освоился. И никакое это будет не «сбежать», на Тарвуде его силой не держат.

– Мне нужно вернуться не «куда», а «к кому», – ответил Заноза и встал. – Я пойду покурю.

– Так там наверняка есть ее копия, – сообщила Лэа вслед уходящему упырю. – Ты даже разницы не заметишь.

Заноза обернулся от дверей, сверкнул улыбкой, в которой даже клыки не очень бросались в глаза:

– Лэа, меня ждет «он», а не «она». И я его ни с кем не спутаю. Ты бы Мартина с его копией тоже не спутала.

Лэа хмыкнула. Дверь за Занозой закрылась.

– Видишь, какой воспитанный? – Лэа почему-то попинала Мартина в голень. – Выходит, чтобы покурить. А ты только окошко открываешь. А иногда даже только форточку.

– У него на Земле парень, – Мартин ухмыльнулся. – Это ничего?

Лэа упорно игнорировала в Занозе все, что злило, а то и бесило ее в других людях. Это было… весело. Непонятно интересно и весело.

– Он же не сказал, что это его парень!

– А почему сравнил с тобой и со мной?

– Потому что… для убедительности! Чтобы понятней было. Хотя я бы тебя запросто перепутала, если бы двойник выглядел так же и запах был такой же. Какая разница?

– Я бы не перепутал, – сказал Мартин и тоже достал сигареты, – душу скопировать невозможно, души у всех разные, и такой как у тебя ни у кого больше нет.

– Опять демонишься, – Лэа вскочила на ноги. – Демонись, сколько хочешь, я пошла собираться. Мне нравится идея провернуть все прямо сегодня. С тебя документы, придумай, кем мы там будем. Может, пожарной инспекцией? – последнее было сказано с особым выражением и сопровождалось особым взглядом, брошенным на зажигалку. Мартин чиркнул было колесиком и вспомнил, что у Занозы-то зажигалки нет. Курить он пошел, ага.

– Я тоже выйду, – он встал. – Будете сотрудниками комиссии по контролю за условиями хранения древностей. Подходит?

– Бейсбольная бита и пистолет им не полагаются? – уточнила Лэа грустно.

– Неа.

– А шорты носить можно?

– Даже нужно.

– С кедами?

– Как нефиг делать.

– Ну тогда ладно. И майку с белкой. И смотри, чтобы фотография была красивая, а не как в тот раз!

Занозу Мартин нашел на крыльце. Упырь вертел в пальцах сигарету, но, кажется, не очень беспокоился об отсутствии зажигалки. Мартин поднес ему огонек, снова пронаблюдал, как Заноза, зажмурившись, прикуривает, закурил сам и спросил:

– Как ты куришь, если огня боишься?

– Да вот так, – Заноза показал сигарету, – преодолевая невообразимые трудности. Если я себе существование не осложню, кто это сделает?

– Мы с Лэа.

– С вами я только сегодня познакомился, а курить начал еще при жизни. Тогда, правда, проблем с огнем не было.

Если продолжать в том же духе, разговор скатится к ерничанью и никуда не приведет. Так что Мартин сменил тон.