Мила Тевс - Нарисованная реальность. Путь к неизбежности

Мила улыбнулась, взяла еще одно печенье и откинула голову на кровать. По потолку тоже гуляли тени, но больше похожие на размытые кляксы. Но вот одна тень у окна обрела четкие очертания маленького человечка с крыльями за спиной. Человечек побежал по потолку на другую сторону, где стояла кровать Милы, но, не доходя всего метра до стены, завис прямо над шокированной девушкой. Мила удивленно следила за этой странной тенью. Затем опустила голову и посмотрела, что же может двигаться у нее в комнате. Но, не найдя ничего подходящего, опять взглянула на потолок. Тень все еще была там. Человечек протянул ручку и указал на окно. Мила посмотрела туда, но ничего не увидела. Тень поманила ее за собой и скользнула к проему в стене. Не веря собственным действиям, Мила встала и подошла к противоположной стене. Отдернув шторы, она выглянула на улицу. На небе сияла полная Луна. Весь задний двор был залит этим серебряным светом. Снег, который так и не убрал Джон, казалось, горит белым пламенем. Мила заметила посередине этой снежной поляны тени разных размеров. Они плясали по кругу, как бы поклоняясь Луне. Мила в шоке коснулась пальцами губ и поняла, что стоит с открытым ртом.

– Не может быть, – произнесла она.

Затем она закрыла глаза, сжав их покрепче, и через несколько секунд вновь открыла. Тени исчезли, но на белоснежном снегу остался протоптанный круг. Она отошла от окна и посмотрела на часы: ровно 22:00. «Как быстро бежит время», – подумала она. Мила решила не ждать Джона, а лечь спать, тем более что глаза у нее начали слипаться с невиданной силой. «Когда я успела так устать», – опять подумала она. Она переоделась, задула все свечи, легла в пастель и тут же провалилась в сон.

За окном крупными хлопьями повалил снег и через несколько секунд задний двор вновь стал абсолютно ровным и нетронутым.

– Сегодня Новый год и я хочу, чтобы у нас была елка, – сказала Мила, раскладывая по тарелкам завтрак.

– Где же я возьму елку? – удивился Джон.

– А ты оглянись хорошенько: вокруг один лес. Я думаю, никто не будет против, если ты срубишь одну маленькую елку.

– Сомневаюсь, что никто. Здесь, вообще-то запрещена вырубка деревьев. Тем более молодняка.

– Ну, хоть пару веточек достать можно? Я бы их украсила.

– Хорошо, я попробую что-нибудь найти, но вообще-то здесь Новый год отмечают на главной площади вокруг уже наряженной ели. Все вместе.

– Это которая в парке стоит?

– Да. Там бывает очень весело. Может, и мы ко всем присоединимся?

– Не знаю. Смотря, как сильно будет холодно на улице. Да и я никого тут не знаю еще… Сомневаюсь, что мне может быть весело.

Мила поставила перед отцом кружку с кофе и села за стол.

– Кстати, с завтрашнего дня я официально вступаю на должность шерифа.

– М! Поздравляю. И какая территория теперь будет под твоим надзором?

– Весь округ Ашленд. Не так много, как ты могла подумать.

– Мы останемся здесь?

– Конечно. А, что, ты хочешь переехать подальше в лес?

– Нет. Я думала, что мы переберемся в город побольше. Хотя бы в Сьюпириор. Мне там больше нравится.

– Не вижу необходимости. Здесь отличная школа, чистый воздух и очень добрые люди.

– Которых всего восемь с небольшим тысяч, – пробурчала Мила. – Город, похожий на деревню, комната, размером с лифт – я к такому не привыкла. Когда я иду по улице, на меня все глазеют и шепчутся за спиной. У меня начались кошмары и галлюцинации. Может, я уже схожу с ума? Где тысячи огней по ночам? Где рев сигнализации под окнами вместо будильника? Где люди, не боящиеся и не стесняющиеся самовыражения? И почему здесь все улыбаются, но глаза у всех грустные?

Мила швырнула вилку на стол, и та, отскочив, упала на пол с жалобным лязгом. Джон внимательно посмотрел на дочь и заговорил.

– Ты хочешь вернуться на Стетен-Айленд? Хорошо. Я сегодня же пойду и напишу рапорт об увольнении, и мы поедем обратно. Но что мы там будем делать? В старую школу тебя не возьмут уже потому, что у меня не будет денег платить за твое обучение и тебе придется идти в обычную школу, такую же, как здесь, если не хуже. Я долго не смогу найти работу. У меня уже не тот возраст, и меня даже с хорошей рекомендацией не возьмут на высокооплачиваемую должность.

– Я не прошу тебя увольняться, – перебила его Мила. – Я просто не понимаю этот мир. Мне тяжело и ты должен меня понять. Как только мы сюда переехали мне начали сниться всякие монстры, я вижу, как тень бегает по потолку и зовет меня с собой. Это нормально? Сомневаюсь. Люди вокруг какие-то странные. Я, конечно, с ними близко не знакома, но это же видно невооруженным глазом. Они несчастны. Улыбки лишь отвлекают взгляд. На самом деле в глазах у них тоска. Свежим взглядом это видно лучше. Это слишком желтое солнце, этот слишком белый снег: все как будто идеальное, но в тоже время не настоящее. Как будто это нарисовали и оно ожило. Как нарисованная реальность! Это как сон, который пересматриваешь на второй раз.

Джон молча смотрел на дочь и не знал, что сказать. Он чувствовал свою вину в том, что с ней происходит. Джон очень обрадовался этому переводу. Он его ждал, откладывал деньги на новый дом, который в итоге им подарил мэр, перед отъездом он продал свою машину и на эти деньги они сейчас живут. Джон всегда думал, что Мила не любит Нью-Йорк, что будь у нее возможность, она бы сбежала из этого города куда-нибудь подальше. Но, видимо, он принимал свои желания за ее. Это он никогда не любил Нью-Йорк, а рвался подальше в леса, туда, откуда он в буквальном смысле этого слова вышел. Его семья жила в заповеднике, отец следил за животными, за тем, чтобы не вырубали деревья. Все детство он провел в прекрасных местах и не знал большего счастья, чем ходить с отцом на рыбалку, но потом отпустить рыбу обратно в реку, оставив себе только одну-две штуки на обед. Потом заповедник закрыли, и семья Джона переехала в небольшой город, где он выучился на полицейского, встретил девушку, влюбился, у него родилась дочь, и в тот же год он потерял любимую. Она пропала, ушла и не вернулась. Потом ее тело, якобы нашли, но опознать его было очень сложно. Не выдержав горя, Джон вместе с Милой и Амелией переехал на Стетен-Айленд, где со временем он дослужился до капитана полиции. Но он никогда не считал Нью-Йорк своим домом. Он специально выбирал такие глухие места, как этот город, для командировок, чтобы насладиться природой, вдохнуть полной грудью чистый, прозрачный воздух, полюбоваться лесами, озерами, которых в этом штате было очень много. Он думал, что Миле понравится это место, как и ему. Но, видимо он ошибся, как это часто бывает с родителями, которые уделяют слишком мало внимания своим детям и, соответственно, слишком мало о них знают.