Кельта - Предательство шута

Оставшиеся двенадцать взрослых танцев пролетели в один смеющийся миг, оставив чувство радостной грусти и яркого желания продолжения. Поэтому девочка решила немного задержаться. Она смотрела на спины гостей, выходящих из зала, на слуг, выносящих посуду через боковую дверь. Скоро начнут гасить свечи.

– Лучшая девушка бала грустит одна? – раздался из-за спины знакомый голос.

– Увы, но бал уже закончился, Ваше Высочество. А разве Вы ещё посещаете Детские балы? Вы ведь давно танцуете на взрослых. – Милаши улыбнулась, поворачиваясь лицом к принцу. – И разве сегодня Вы не должны быть на ужине у Императора?

– Должен. Но я сбежал и смог насладиться балом, наблюдая с балкона музыкантов, – засмеялся принц. – Завтра я не смогу тебя проводить, вот и решил попрощаться сейчас.

– Тогда, может, прогуляемся? – девочка поманила Хара по краю зала. – Увы, но выход в сад закрыт на зиму, поэтому придется ограничиться коридорами. Можем включить пару лестниц в наш путь и заглянуть в библиотеку.

– Звучит неплохо, но очень людно. Мы можем выйти в сад через восточную калитку.

– Звучит неплохо, но очень холодно. Ногам-то ничего – они за пятью слоями юбок, а голова замёрзнет, – засмеялась Милаши.

Так, обмениваясь шутками и дразня друг друга, они шли мимо спрятавшихся за тяжелыми шторами окон, когда девочка заметила что-то. Милаши приложила палец к губам, прося немного помолчать, тихо прокралась к краю шторы и осторожно отодвинула её. Около стены обнаружилась девочка лет четырёх-пяти, явно пробравшаяся сюда тайком.

– Ваше Высочество, можете узнать, в каких покоях расположили её родственников? – Милаши показала принцу герб на платье малышки и аккуратно подняла её с пола. – Вот и определился маршрут для нашей прогулки.

– Увы, но тогда прогулка получится очень длинной. Не знаю, как она сюда попала, но её семья остановилась в городе. Они почти никогда не пользуются гостевым крылом. – Хар задумался. – Возможно, её отец задержался на ужине и ещё не уехал. Я пошлю узнать, а пока пусть поспит в моих комнатах.

– Хорошо. Отправляйте посыльного и идемте. А то она хоть и маленькая, но не легкая. – Милаши по-тёплому улыбнулась и скомандовала. – Ведите!

Принц улыбнулся в ответ, жестом предложил взять девочку, получил такой же немой ответ «чуть позже» и пошел вперед. А Милаши замешкалась, смотря вслед, и отправилась следом. Они с принцем уже давно дружили, но случившееся недавно многое меняет.

***

Девочка постучалась и сразу вошла. Она уже привыкла так входить в комнату наставника, зная, что последние года три-четыре там не могло быть ничего неожиданного. Вот и в этот раз Мирк сидел в кресле, а перед ним на низком столике удобно расположились бутылка вина, нарезанные хлеб, сыр и немного овощей.

– А, девочка моя, молодец что пришла. – Мирк улыбнулся и, откупорив бутылку, налил себе вина. – Твои учителя всё не могут нарадоваться на подобную усердную ученицу… Жаль только не получилось с музыкой и рисованием. Увы, но не все согласились связаться с шутом. Но мы не за тем сегодня встретились! Я научил тебя почти всему, что знал, остальное зависит от тебя. Сегодня ты можешь узнать много нового и неожиданного о самых уважаемых людях Империи. – Мирк чуть ли не залпом выпил кружку вина и показал на сваленные кучей возле стола-конторки письма и дневники. – Ты можешь наблюдать за молодежью и делать собственные выводы, но такие старики, как я, пока для тебя не досягаемы. Их история, в которой спрятались их слабости, есть в переписке времен их молодости. Так что читай и, если что-то будет непонятно, спрашивай, я расскажу.

– Хорошо, дядя Мирк. Но не рано ли ты сегодня пить начал? А если Император позовёт? – укорила учителя девочка, устраиваясь возле горы бумаг и раскладывая принесенные листы, чернила, перья и амулеты.

– Не позовет. Он сегодня никого не принимает, кроме министров. Так что у меня выходной. Так что читай, а я пока позавтракаю, – и Мирк отправил в рот большой кусок хлеба с сыром, запив его очередной порцией вина.

Милаши неодобрительно покачала головой и раскрыла верхнее письмо, опечатанное сорванной печатью нынешнего великого генерала. Писем, коротких и длинных, деловых и любовных, было много. Некоторые из них девочка копировала почтовым амулетом, но большинство просматривала и откладывала в сторону. А время шло, и когда она добралась до пачки писем со следами императорского вензеля на сургуче, Мирк раскатисто храпел в своем кресле.

Письма нынешнего Императора своему другу редко были длинней, чем на полстраницы. Будущий Император не разменивался на витиеватые кружева, оставляя их для дипломатических посланий, он писал только по делу сначала другу, потом шуту, сначала от имени принца, потом от имени Императора. В письмах не было почти ничего интересного до тех пор, пока она не дошла до письма шестилетней давности. Едва она его прочла, как у неё опустились руки, такими шокирующими стали последние его строки.

«Спасибо за твои подробные отчеты. Мне намного спокойней, что ты обучаешь мою дочь.»

Фраза бы ничего не значила, если бы не одно, но – у Мирка была только одна ученица.

Милаши постаралась справиться с навалившимися эмоциями, сделав глубокий вдох, как её учили. Она скопировала письмо амулетом и попыталась продолжить читать архив Мирка, но строчки не складывались в текст. А учитель, напившийся вдрызг, не сможет ответить на её вопросы ещё много часов. Отсутствие ответов словно снежный ком создавало всё новые вопросы, которые опять требовали ответов.

В свете этой приписки в памяти всплыл случайно подслушанный разговор в день совершеннолетия принца. Тогда она обдумала и отбросила мысль о существовании незаконнорожденной принцессы, решив, что её это не касается. Но письмо императора многое меняет. И если Мирк сейчас не может ответить на вопросы, то кому ещё их можно задать, чтобы ничего не испортить. Да, Императору.

Император для Милаши не был так же недосягаем, как ещё несколько лет назад. Мирк брал её с собой не только наблюдать за своей работой, но и на обсуждения до и после встреч. Правда, на них ей разрешалось только слушать и смотреть, а все мысли можно было потом обсудить с учителем. Но знать, что Император такой же человек, как и все остальные, и пойти потребовать аудиенции – это требовало огромной наглости, требовало переступить воспитанное почитание и поднять голову, взглянув вверх.

Милаши попыталась разбудить учителя, но не смогла, и всё же отправилась к кабинету Императора. Долгий путь по коридорам пролетел, как три удара сердца, ни капли не остудив горячую голову. Первая отрезвляющая мысль смогла остановить Милаши только перед самой дверью приёмной – на каком основании, под каким предлогом можно пройти дальше, не объясняя секретарю истинную причину.