Александр Лучанинов - История Палача

– Всех? – Бак замер, пытаясь осознать ужасающие масштабы произошедшего. – Они убили всех…

– Не время терять присутствие духа, пацан. Сперва нужно понять, как пережить это дерьмо, а оплакивать погибших будешь позже, – она перевела свое внимание на Теллана. – Так ты говоришь, что вас для этой операции отбирал сам Отец. Почему так? Какие были критерии отбора?

– Не уверен, что могу ответить, но мне кажется, не брали тех, кто раньше жил поблизости.

– А вот это очень интересно. Не боевой опыт и способности? Ты уверен?

– Уверен ли? – Теллан хмыкнул. – Не хотелось бы кичиться, но я в одиночку умудрился четверых убить в южном лагере. Какой тут может быть боевой опыт?

– Они… всех… – Бак сел на траву, спиной к костру, подтянул колени к груди и, обняв их руками, стал покачиваться. – Они сожгли всех…

– Перебей меня, если я где-то ошибусь. Вас в долине не больше сотни и добрая половина – разведчики.

– Скорее треть, – поправил Теллан.

– Они… всех…

– Ага. Треть. Теперь к лагерям. Их всего четыре: основной с провиантом – в деревне, и по одному на каждую сторону света кроме севера, там укрепления установлены на перевале.

– Все верно.

– Все сгорели… – Бак не знал, что с ним происходит. Его голову будто окутало туманом, а думать он мог только о том, как горит купеческий сарай. Он столько раз видел этот сарай раньше. Бесчисленное множество раз. Они иногда вместе с Ниром сидели за его углом по вечерам, прячась от взрослых, и болтали о том о сем. Обычные детские разговоры, не больше. Но теперь все эти наивные, светлые воспоминания окрасились в цвета пламени. Крепкие доски сарая в сознании Бака полыхали ярко, с гудением присущим огню в кузнице Ульфа, но в этом гудении было кое-что еще, новый оттенок, посторонний звук – крики сотни деревенских жителей, сгорающий заживо.

Парень не мог себе представить ту боль, которую испытывали его родные и близкие в последние минуты своей жизни. Воображение рисовало ему, как их кожа постепенно обугливалась, покрываясь твердой коркой, наподобие той, которая сковала его пальцы в клешню. Их лица искажали гримасы отчаяния и ужаса, а из ртов вырывались вопли, раздирая глотки до крови. Но боль… такую боль невозможно вообразить, не испытав ее хотя бы однажды.

Еще он не мог представить, как у человека вообще поднялась рука запереть их там и бросить факел внутрь. Он всеми силами хотел оправдать этот ужасный поступок, но не мог. Просто не мог придумать достаточного повода. Его юной и наивной душе было мерзко осознавать, что есть на свете настолько испорченные люди. Да, испорченные. Именно это слово он выбрал, для их описания. Не злые, не жестокие – испорченные. И во что бы то ни стало, он хотел их «исправить».

– …а здесь стоит телега? – Аделаида показывала кортиком в плохо начерченную на земле схему деревни.

– Нет, – ответил рыцарь, стирая ладонью добрую половину рисунка и начиная выводить пальцем новый, – вот тут. А здесь…

– Аделаида, – Бак перестал качаться и замер, словно всматриваясь в чащу леса. Если бы не повязка на глазах парня, Теллан был бы уверен, что все именно так.

– Не отвлекай, – она, не отрываясь от разглядывания рисунка, отмахнулась.

– Аделаида, – повторил он более настойчиво.

– Да чего тебе?

– Помнишь свой долг?

– Конечно, пацан. А это может подождать?

– Я знаю, как ты можешь его вернуть, – голос Бака стал холодным и безжизненным. – Убей их. Убей их всех, для меня.

***

Южный лагерь разведчиков был простым, без изысков. Две двухместных палатки из парусины да кострище – это все, что было нужно рейнджерам для жизни. Правда сами рейнджеры были уже давно мертвы. Их тела лежали в разных частях лагеря, и по всему было понятно, что здесь произошло небольшое сражение.

Первым делом сержант нового, укрепленного отряда приказал похоронить покойных в братской могиле. С мертвых разведчиков сняли все обмундирование, ведь в небесных чертогах оно им не пригодится, после, трупы стащили в небольшой ярок неподалеку и закопали.

Затем, по указу все того же сержанта и под его чутким руководством, началось возведение защитных баррикад. Устройство обороны было простым, но, в то же время, действенным. В лесу рубились ветки достаточной толщины, чтобы человек не смог голыми руками их переломить. Длинной же они были в половину роста или выше. Эти ветки надлежало связать вместе посередине в некое подобие ежей, и расставить их по периметру лагеря. Подразумевалось, что такие стены из колючих связок задержат потенциального противника, уменьшая шансы на внезапную атаку, и дадут поднять лагерь по тревоге.

Обустройство шло бурно, быстро, и продлилось до поздней ночи. После линии обороны, в лагере наспех установили еще две палатки, одну для солдат, а во второй – предполагалось хранить провиант с инструментами и оружием. А место для костра расширили и обложили камнями. Такое действие уже можно было считать повышением статуса лагеря от временного до опорного.

Осмотрев проделанную работу, сержант остался доволен и отдал приказ на отдых, тем более, что рейнджеры не собирались сегодня устраивать никаких поисковых операций.

В ночную вахту сержант решил пойти сам, и себе в пару взял никогда не замолкающего рядового. Его болтовня поможет скоротать ночь и не даст уснуть. Тем более, что после упоминания по дороге сюда некого Палача Мерцающего Пика, поговорить было, о чем.

– Ну что, – сержант бросил в костер очередное полено, и огонь в ответ брызнул искрами на окружавшие его камни, – настроение боевое?

В ответ рядовой неопределенно пожал плечами.

– И что это должно значить?

– Не знаю, – он не сводил мрачного взгляда с чащи леса. Небо в эту ночь затянуло тучами и, казалось, будто тьма, оплетенная ветвями деревьев, плотно обступила лагерь со всех сторон, сдерживаемая лишь светом костра.

– Как так, не знаю? Простой вопрос с простым ответом. Или боевое, или нет.

– Ты чего-то хотел, сержант?

– Эм… – он на секунду опешил. Ему никак не удавалось привыкнуть к тому, что этот сопляк постоянно попирает субординацию. – Просто поддержать разговор хотел. Нам всю ночь дежурить так что…

– Тогда нет, настроение не боевое.

– Отчего ж так? Все про свою сказочную девку фантазируешь? – сержант аккуратно выводил разговор в нужное ему русло.

– Это вы о Палаче? – рядовой сам того не заметив поежился. – Может и так. Предчувствие у меня нехорошее, вот чего. Прям нутром чую, как на меня кто-то из темноты смотрит. Наблюдает, оценивает.

– Вот опять ты за свое, – сержант уже привычно двинул его кулаком в шлем, но на этот раз почти без усилия. – Думается мне, что это все суеверия, да и только. Знаешь, как в деревнях народ чего объяснить не могёт, али боится, то на всякую потусторонщину списывает? Ну, чтоб не заморачиваться. Так и у солдат все то же. Сплетни распускают, чтоб таких, как ты пугать. Вот взять те же трупы разведчиков. Ты раны их видел? Одного закололи, другого зарезали. Все как всегда и ничего необычного.