Галина Сапфиро - Узы Света. Книга 1. Принц демонов и Серафим

– Больше двух циклов назад, пожалуй! Одно дело – брат, другое – будущий Повелитель всех и вся в Хаосате. Но не только маячившая впереди коронация Максака вызывала его отчуждение у родных и знакомых. Друзей, кроме Форанна и Дарка у него никогда не было, а ведь ему скоро исполнится тридцать циклов, он вступит в полную силу. Осталось только найти кольцо Хаора, которое будет ключом, открывающим перед ним все двери хаосского царства. При инициации он получит ключ Сор-Гора от запечатанных врат Лабиринта на полях Сновидений и от стационарных Порталов. Но больше всего Максак жаждал получить файярил – два сцепленных черных диска с рунами Огня и Хаоса, который носят на груди, на витом шнуре из волос гривы эрибиса – горного барса. Файярил открывал проход в виде Черной дыры в Лабиринт Кроноса, через который можно попасть в любое место во Вселенной. Но это случится позже, когда ему исполнится тридцать три цикла, и он получит разрешение Повелителя путешествовать за пределами Хаосата и Девяти Кругов Тьмы.

***

– Теперь первоочередная задача – добыть кольцо Хаора! – размышлял я, направляясь к выходу из пирамиды, где из двери дружелюбно щерилась рогатая голова Номеда – стража двери. Его красные глаза на темно-коричневой физиономии казались раскаленными углями.

Получив файярил, я хотел посетить Радужные и Сумеречные миры, которые граничили с Болотами Хайбита и были материальными, в отличие от Хаосата. Но больше всего я жаждал увидеть королевство света – Искриор, где правил мой отец. Я мало что знал об этом королевстве, с которым была связана тайна моего происхождения. Дело в том, что я был не такой, как остальные хаоситы. Я был иной и научился с детства скрывать свою истинную форму. Инстинктивная защита! Но если свой облик мне удавалось маскировать, то насчет сокрытия способностей дела обстояли хуже.

Я шел к своим покоям, оставив позади Кристалл Тьмы. Вспомнив, что ургал в конюшне три дня на голодном пайке, я завернул туда и отпустил его поохотиться, чтобы совсем не обленился. Ургалам, нашим ездовым хищникам, мы иногда давали свободу, хотя стойло они покидали неохотно. Возвращался ургал по зову хозяина, с которым был связан обрядом, проводимым жрецом по достижению хаоситом двенадцати циклов. Во время обряда ургалу давалось имя. Я назвал своего ургала Заргом, что означало «Хитрец».

Шедшая навстречу по коридору служанка матери Шеша остановилась, увидев меня, сложила на груди верхнюю пару рук и склонила голову, прикрыв кожистыми веками круглые желтые глаза. Нижняя пара рук держала малахитовую вазу с красными цветами-кристаллами. Мать любила украшать свои апартаменты цветами, статуями и всякими безделушками, которые вызывали у меня лишь недоумение – зачем захламлять свои покои всякими ненужными вещами. Женщины – непонятные существа. Я кивнул ей и пошел дальше, вернувшись к воспоминаниям о своем первом ритуале, который проводят для хаоситов при достижении ими семи циклов в Лабиринте Зеркал, скрытом от глаз в ином измерении. Обряд начинался в Круглом зале Хрустальной Башни, из которого главный жрец Окригус открывал проход в Лабиринт. До этого возраста хаоситы не имеют устойчивой формы. Их тело изменчиво, они копируют черты родителей, родственников и даже низших демонов. Во время обряда юный демон должен найти в Зеркальном Лабиринте свою Истинную Демоническую Форму. Не найдешь, так и будешь блуждать там до самой смерти, выбраться из него можно только через портал, открывающийся в зеркале с отображением тебя истинного.

Жрец взмахнул жезлом, и в Круглом зале Хрустальной Башни воцарилась тишина. Представители кланов и немногочисленные родственники стояли вдоль стен, наблюдая за церемонией. Сквозь хрустальную остроконечную крышу изливался синий свет Медузы. Кроме него и пылающего в навершие жреческого жезла ярко-желтого кристалла другого освещения не было. Я ежился от холода: на мне не было никакой одежды кроме набедренной повязки. Я стоял в центре зала на синем полупрозрачном кристалле в форме диска, а жрец, в длинном одеянии из драконьей шкуры, подпоясанном черной крученой волосяной веревкой, с золотым амулетом, свисающим с шеи на цепи, чертил вокруг меня вязь огненных знаков. Их пламя отражалось в амулете, в его желтых глазах и в чешуе облачения, расцвечивая ее метущимся узором из оранжево-красных и серебряных бликов, ослепляя меня. Когда круг из символов замкнулся, Жрец надел на меня пояс, набранный из золотых пластин, и защелкнул пряжку. В его драконьих с черными вертикальными зрачками глазах не было жалости. Думаю, он был бы только рад, если бы я, несущий в себе так ненавидимый демонами свет, сгинул в лабиринте навсегда. Ощутив холодный металл на голом теле, я пришел в ужас: любой металл, кроме золота, для хаоситов был синонимом кошмара – он разъедал кожу и вызывал ожоги. Также металл, в том числе и золото, не был пластичен, не менял форму, поэтому сковывал и обездвиживал любого демона. Только Владыка Хаоса мог этому противостоять, его обучали данному искусству с детства. Жрец вышел из круга и начал произносить заклинание, плетя руками невидимую сеть. Кристаллический диск засветился, а вязь знаков, очерчивающих окружность, вспыхнула красным пламенем, окружив меня огненной стеной, поднимающейся до пояса. Затем, стоя на фосфоресцирующем синем диске, я стал падать в темноту. Когда падение прекратилось, я оказался в Зеркальном Лабиринте. Ряды поблескивающих зеркал, стоящих вплотную друг к другу, тянулись вдаль, образуя изгибающиеся и пересекающиеся зеркальные коридоры. Теперь я буду ходить по ним, пока не найду свою форму, тогда появится выход. Были случаи, когда дети отсюда не выходили, правда, редко, но мне от этого было не легче. Когда я увижу в одном из зеркал свою истинную форму, оно и будет выходом.

– Но как узнать, что эта форма и есть истинная? – Задумался я.

Забыв о страхе, испытанном от прикосновения металлического пояса, я погрузился в новый кошмар – от перспективы остаться здесь навечно. Пол светился красным, по нему пробегали блики, под ним бурлила раскаленная лава Пекла, просвечивающая сквозь полупрозрачные плиты.

Я шел, вглядываясь в изображения на зеркалах, в каждом из них было мое отражение, но все они выглядели по-разному. Десятки Максаков таращились на меня из рам. Я видел себя в различных демонических формах: то черным и клыкастым. То покрытым медной чешуей, с узкими прорезями глаз, горевших синим пламенем. То худощавым и рогатым с клыками, как у эрибиса. Изображения сливались в трансформирующийся образ, словно чьи-то невидимые руки быстро лепили его из пластичной массы, то вытягивая уши, то укорачивая и видоизменяя рога, то прилепляя или отрывая хвост.