Людмила Лапина - Тайна Монсегюра. Фантастический роман

– Доброе утро, милорд!

– Доброе утро, демуазель!

– Благодарю вас за новую чудесную обувь. Мне очень удобно, – произнесла девушка. Сейчас, в великолепном настроении, отдохнувшая за ночь, она могла бы обнять весь мир.

– Это из разбойничьей добычи, – ответил рыцарь. – Я собрал нам в дорогу походные постели и провизию. Мы можем ехать хоть сейчас.

– Лучше после завтрака, – улыбнулась Ляля. – И мне надо умыться.

Девушка побежала к роднику, с удовольствием ощущая на ногах обувь. Вчера, в горячке погони и схватки, она почти не чувствовала неудобств ходьбы босыми ногами по каменистой тропинке, но сейчас, получив новую обувь, она наслаждалась комфортом. «Удобная обувь – синоним счастья», – думала она, упиваясь радостью ничем не скованного движения.

В пещере она застала сэра Луиса за разливанием похлебки в глиняные миски. «Третий раз есть это перченое варево», – уныло подумала Ляля, но одернула себя: «Нельзя быть такой привередливой. Мне нужны силы, чтобы поскорее достичь замка Монсегюр.»

После короткой молитвы рыцарь и дама принялись за еду.

– Как ваша рана, милорд? – спросила девушка, отставив пустую миску.

– Благодарю вас, демуазель, кровь уже не течет, – ответил он.

– О, почему вы не позволили мне перевязать вашу рану? – упрекнула Ляля. – В этих горах полно подорожника.

– Я привык сам заботиться о своих ранах, – ответил сэр Луис.

– Но вы же видели, как я лечила спутников мессира Поло! – вскричала Ляля

– Для рыцаря неприемлемо то, что подходит простонародью, – произнес граф, и девушка прикусила язык – столько гордой уверенности в своем благородном происхождении и праве решать судьбу свою, своего окружения и простолюдинов, прозвучало в его ответе. Девушка, не говоря ни слова, собрала посуду и выскочила из пещеры. Она могла бы много рассказать рыцарю о том, как нужно поддерживать свое здоровье, но чувствовала, что все ее доводы разобьются об его несокрушимую уверенность в собственной правоте. Он очень ясно дал понять Ляле, чем отличается благородный человек от всех прочих. «О, эта рыцарская гордость!» – проворчала Ляля, сдерживая слезы и яростно оттирая котел песком, словно голову надменного графа. Миски и ложки она сполоснула за две минуты, и, вернувшись в пещеру, молча опустила сверкающий котел с посудой у очага. Сэр Луис уже успел потушить огонь. Единственный факел слабо освещал пещеру.

– Мы можем ехать, – сказала Ляля. Сэр Луис снял со стены факел, взял девушку за руку и вывел из пещеры. Факел он погасил на выходе. Оседланные кони ждали у пещеры. Ляля удивилась – на ее кобыле красовалось дамское седло.

– Видимо, разбойники ограбили какой-то богатый караван, – хмуро пояснил сэр Луис. – Если вам станет холодно, донна Лилиана, ваш новый плащ находится у седла.

Девушка увидела бархатный сверток темно-вишневого цвета, осторожно погладила красивую ткань.

– А на этом плаще вышит герб хозяйки? – поинтересовалась она.

– Я рассмотрю этот герб, когда доставлю вас в свой замок, демуазель, – сказал рыцарь. – А потом с отрядом воинов пройду по разбойничьей тропе.

«Покажи мне Святой Грааль, и потом делай, что хочешь!» – мысленно вскричала Ляля, а вслух произнесла:

– Поедем скорее, мне не терпится попасть в ваш замок.

Сэр Луис поднял ее в седло, вскочил на Глера и поехал вперед, указывая дорогу. Снова справа от всадников поплыла каменная стена, а слева развернулась пропасть. На ее дне тихо журчала невидимая горная река. Утренний туман поднимался от поверхности воды и свивался кольцами, восходящее солнце подсвечивало их нежным розовым светом. Ляля залюбовалась величественной картиной восхода солнца в горах. Небо меняло свет от зеленого к голубому, облака и снежные пики окрасились в золотисто-розовые тона, легкий ветерок нес запахи лаванды и тимьяна. «Три дня, – думала девушка, – сэр Луис обещал, что мы будем ехать три дня!»

Она оторвала взгляд от величественной панорамы ясного утра в Пиренеях и с тревогой посмотрела в широкую спину своего спутника. Даже раненый, он сидел в седле прямо, развернув плечи. Сапфир в эфесе дамасского меча, вставленного в заспинные ножны, рассыпал синие блики, когда солнце освещало золотистые волосы рыцаря и падало на навершие его клинка. Ляля вдруг поняла, что драгоценный камень находится на уровне глаз рыцаря и не отличается от них по цвету. Девушка решительно посмотрела на отдаленную вершину, покрытую снежной шапкой. «Зачем я задумываюсь о цвете глаз сэра Луиса? – зло подумала она. – Нам осталось быть вместе три дня!»

Девушка подняла глаза к небу. Синева одержала решительную победу и восторжествовала над всеми цветами раннего утра. Ляля тихо взмолилась о том, чтобы сакральная чаша оказалась в замке Монсегюр, и ее невероятное путешествие сквозь века и пространства вскоре благополучно завершилось. А пока… пока она может любоваться величественными пейзажами Пиренеев, путешествуя под надежной защитой отважного крестоносца. Взошедшее солнце припекало. В августе на юге в горах еще жарко. Сэр Луис расстегнул кожаный колет, под ним виднелась белая рубашка. «Новая, без кровавых пятен», – определила Ляля. Видимо, рыцарь нашел ее среди разбойничьей добычи. Девушка и сама бы с удовольствием сняла платье и позагорала, но не решилась шокировать рыцаря. Его стойкие нравственные принципы вызывали уважение. Ляля заметила, что средневековые люди, с которыми ей довелось общаться, оказались более цельными духом, чем ее современники, принявшие в наследство от прошедших эпох все богатство мировой культуры. Восприятие этого богатства дает широкий взгляд на вещи, иногда слишком широкий.

Ляля никак не могла понять, почему ее соотечественники живут по восточному календарю и празднуют новый год, славя животное – его покровителя, посещают гадалок, магов, экстрасенсов, прислушиваются к предсказаниям астрологов. Кто бы мог подумать, что и в двадцать первом веке эти профессии будут пользоваться уважением и приносить немалый доход от современников, падких на все мистическое! В журналах и газетах публикуют гороскопы, по телевидению обсуждают, наступит ли конец света, предсказанный календарем древних майя. А сколько шума было вокруг миллениума… Семейная пара российских актеров задумала родить ребенка к началу третьего тысячелетия, но не сумела разобраться, когда начнется двадцатый первый век, и дочка родилась на исходе двадцатого. Видимо, ее родители в школе плохо учили арифметику и опозорились на всю страну. «Иногда приходится пожалеть, что инквизицию упразднили в девятнадцатом веке», – горько подумала Ляля. Неужели ее время, начало двадцать первого века, начинает становиться похожим на новое Средневековье? Конечно, хорошо, когда вечные идеалы любви, чести, справедливости, уважения женщин опять проявляются в ее время. Но упадок общей культуры, увлечение оккультизмом, эзотерическими техниками, пренебрежение к знаниям, выстраданным человечеством… Что делать с этим?