Николай Сайнаков - Шлем Громовержца. Почти антигероическое фентези

Пока Не-простак разглядывал да и оценивал, что можно будет снять с трупа в случае казни, процессия достигла судилищной полянки и все стали рассаживаться, побросав барабаны и сковородки. Заслуженные и полноправные папаны (их имена начинались на «не»), толкались и ругались ближе к судному камню, дупли же ссорились позади.

Не-простак воспользовался не только правами, но и кулаками, заняв место в первых рядах папанов, где было хорошо видно поставленного спиной к камню побледневшего преступника. Рядом, на камнях поменьше, расположился старейшина Не-бестолковейший, самый уважаемый людоед в деревне. И самый старый, так как у него от времени даже отросли борода и усищи.

Оправив накидку из бурундучьих шкурок, он застучал большой берцовой костью по извлечённому из сумки черепу, призывая к тишине. Этот старый, пожелтевший череп, украшенный золотым венком, принадлежал раньше какому-то знатному витязю, даже князю или магу, которого Не-бестолковейший съел самолично. Созерцание реликвии, а тем более стук по ней, заставили укоротов успокоиться и забыть на время об отдавленных ногах и заготовленных оскорблениях. Не-простак замер одним из первых, всматриваясь в глазницы. Вдруг да мелькнёт там магический красный огонь?

– Ну, вот что, безусые уроды и недоноски! – начал Не-бестолковейший, с наслаждением пользуясь правом безнаказанно оскорблять и поносить соплеменников. – В ваши пустые головы уже, наверное, пришла мысль, что мы не на травке посидеть сюда собрались. Если не пришла, то поясню. Сегодня мы судим проклятого негодяя Не-такого!

Папаны и дупли согласно завопили, доказывая, что они не просто сидят на травке, и мысль им эта приходила.

– Засудим Не-такого! – закричал, не соблюдая порядка Не-добрый.

– Ты, баран! – резво осадил его Не-бестолковейший, – Усы сначала отрасти, потом будешь старших перебивать!

– Ха-ха-ха! – возрадовались вокруг.

Не-простак чуть на начал хлопать в ладоши, но вовремя сообразил, что осмеянный папан сидит слишком близко и может пырнуть кинжалом.

– Чего ржёте, недоумки?! – старейшина умел остановить веселье. – Вы такие же бараны, как и он! Мы здесь не для того, чтобы засудить. А для того, чтобы судить по истине и совести. Истина же – всегда одна. И если обвиняемый укорот окажется невиновен, то мы казним кого-нибудь другого. Например… того, кто больше всего сегодня кричал! Это будет по совести.

Не-простак, как и все укороты, испуганно притих. Никому не хотелось пострадать по совести. Казнить, конечно, не казнят, а вот чего-нибудь плохое сделать «попавшему на зуб» будут рады все. Опыт прошлых наказаний «по совести» был у многих.

– Так вот, – продолжил Не-бестолковейший, положив скалившую зубы реликвию перед собой. – Сегодня укорот Не-такой обвиняется…

Небо вдруг окрасилось в алый цвет, громыхнуло так, что земля задрожала. Не-простак в ужасе застыл на своём месте. В глазницах черепа явственно горел огонь!

Тропа по краю Ведьминого гребня – небольшого кряжа гор на границе венедских лесов, была безлюдна и потихоньку зарастала, особенно в низинах, где каждый раз после ухода властительницы зимы Морены талые воды покрывали камни налётом ила, и осока с орешником спешили пустить свои корни.

Велена, дочь воеводы, с интересом поглядывала по сторонам. Места были незнакомые, дикие, ждать можно было чего угодно. Они как раз преодолели очередной подъём, когда столкнулись с воином на кауром жеребце. Сопровождающие Велену дружинники потянулись за мечами, Карислав воинственно подал коня вперёд, но тут над гребнем полыхнуло алым, а когда свечение погасло, взгляды мужчин уже были гораздо более миролюбивы, так как все мысли были о чуде.

– Я думаю, это видение или магическое действо говорят о том, что нам по пути. А твоя красота ещё больше убеждает меня в этом. – Обезоруживающе улыбнулся тот, на кауром. Его совсем невоинственное, юное, округлое, слегка курносое, с по-детски припухлыми щеками и большими губами лицо сразу располагало к себе. Говорил он тоже приятно. Дружинники только хмыкнули, убирая оружие, а вот Карислав недовольно насупился.

И было понятно от чего. Незнакомец был явно богаче его и знатнее. Против червенской кольчуги Карислава – у него была снежинская, серебрённая. Против грубых сапог с жёлтыми разводами – червлёные сапожки, сафьяновые, с загнутыми острыми носками, больше для верховой езды назначенные, и сорочица – белоснежная, шелковистая, залесная. Почти как князь ряжен. Велене это понравилось, а на недовольство Карислава она решила не обращать внимания. Всё же она дочь воеводы, а он – верный дружинник князя Горимира, а значит и её тоже.

Вскоре они уже ехали вместе. Встретившегося им воина звали Святомором, а ехать им было действительно в одну сторону. Да и не было здесь других дорог в сторону Прилесья. Беседа получалась занятной, а вскоре и Карислав перестал дуться, видимо решив, что золотая гривна у него на шее и выставленная вперёд богато украшенная рукоять действительно изумительной работы меча стоят снежинской кольчуги. С мечом, правда, не всё было так хорошо, потому что он хранился в неприглядных, дешёвых ножнах, словно красавица, одетая в дерюгу. Будь у Велены такое оружие, она купила бы ему более пристойные одежды.

– Вот так-то погиб мой отец, – между тем рассказывал Велене Святомор. – Брежень тоже пал, не спасли высокие стены. С самой войны Дня и Ночи мои предки стояли при князьях. А теперь, – он махнул рукой, – всё утеряно. Теперь только я смогу вернуть роду славу. А почему иду в Итарград? Не след говорить вслух о заветных задумках, не то мавки украдут слова и не будет удачи в намеченном.

– Это точно, – подтвердил Горимиров дружинник. – Меньше будешь болтать – дольше проживёшь. Полыхают тут, понимаешь. Кстати, знаете, почему это жалкое подобие гор зовётся Ведьминым гребнем?

– Карислав, расскажи! – обрадовалась Велена. Легенды и сказки слушать она любила с детства.

– Ну, в самые стародавние времена, ещё когда все три рода были едины и о каких сейчас уже мало кто рассказывает, жил один молодой крепкий дружинник, вроде меня. – Видно было, что Карислав был польщён вниманием не только Велены, но и Святомора. – Жил, значит…. А злая колдунья Яга украла у него невесту, такую же прелестную как ты, Велена. Он, конечно, пошёл её искать. И в дремучем лесу, скорее всего в Корбовом, отыскал избушку Яги. Колдуньи дома не было, так что он мигом разметал всяких курдушей, каких у каждого колдуна много, и её освободил. А девушка, не будь дура, утащила у старухи волшебный гребень. И, когда Яга их почти настигала, они бросили гребень оземь, и на том месте выросли горы с лесом. Яга и отстала. Потом они ещё платок и огниво кидали, но это вы и сами, поди, знаете.