Азад Гасанов - Битвы зверей. Начало

Меч вошел всего-то на палец, но это ошеломило фризца. От вида собственной крови он мигом потерял кураж. Колени у него подогнулись. Склонившись, он схватился за живот и стал смотреть на то, как меж пальцев проступает кровь.

В высоком подскоке Марк запрыгнул фризцу на плечи. Ухватился за вихрастый рыжий чуб и, задрав его голову к небу, приставил к горлу лезвие меча, будто собрался свежевать барана.

Трибуны взорвались овацией. Кто-то захохотал, а кто-то начал улюлюкать. И удар в гонг возвестил о победе Марка.

После этого был еще один выигранный бой. Перед тем, как выпустить Марка на арену, оливковый Халим предупредил:

– Спитамен не то, что двое предыдущих, он боец серьезный. С ним тебе никак не совладать. Чтобы помочь тебе, я подрезал ремешки его сандалий. Выжидай момент, когда они порвутся. Это твой единственный шанс.

Спитамен вышел в тяжелых доспехах, в какие облачаются воины восточной империи: кожаный панцирь, двухслойная кольчуга до колен, войлочные рукавицы, шлем с шишаком, а на ногах вовсе не сандалии, а длинные чулки из толстой кожи, к которым ремешками прикреплялись деревянные подошвы. Из оружия он имел длинный иберийский меч и большой круглый щит, который удерживают горизонтальным захватом. Щит был выкрашен в синий цвет, и в центре его красовалась морская дева в непристойной позе. Халим сказал, что многие засматриваются на нарисованную шлюху, и тогда хитрый единобожец их разит.

Дева на щите была выписана очень живописно. Пышные формы, влекущий взгляд. Но Марк в жизни видел красавец и почище, и ему интересней было смотреть на самого единобожца. Смотреть ему в глаза и ощущать то, чем от него пахнет. А пахло от того луковой похлебкой, скутарским вином, и еще барсучьим жиром, который используют при ушибах. Но над всеми ароматами витал дух опасности. И этот последний запах, как нашатырь, бил в нос.

Единобожец стоял посреди арены, опустив руку со щитом, и веселым взором приглашал Марка начать атаку. Меч его был зарыт острием в песок, но Марк, видевший не один бой Спитамена, знал, как славно тот умеет подсекать с такого положения – закругленным пассом, вскидывая клинок снизу к чреслам.

Марк для поединка с единобожцем заменил кавалерийский щит на массивный скутум и дополнил вооружение дротиком. Древко последнего было изготовлено из маренного дуба, а длинный, распускающийся двумя лепестками наконечник выполнен из мягкой бронзы. Такой дротик весьма увесист, и называется он пилум. Он пробивает щит с тридцати шагов. Войдя в древесину, мягкий наконечник сминается, после чего его невозможно выдернуть из дерева. Тяжелое дубовое древко клонит щит к земле, и тогда щит становится обузой, и его бросают.

– Марк Красс! – прокричал Спитамен, вдоволь налюбовавшись на осторожного противника. – Твой скутум не окован. Я расколю его в четыре удара. Если сомневаешься, поставь серебро против золота. Посмотрим, чья возьмет! – пружинистым шагом единобожец двинулся на Марка.

Иберийский меч в длину едва не дотягивает до двух градусов, имеет широкий клинок, у которого полая часть для утяжеления залита свинцом. Это оружие не создано, чтобы фехтовать, им не колют, как гладиусом, а рубят, причем ловчей, нежели топором. «Но кто тебе предоставит время и возможность для четырех ударов? Уж точно не я».

Марк заслонился щитом и выставил поверх него пику. Его дротик против обычного имел в длину не шесть пальмов, а восемь. Им можно было удерживать противника на расстоянии.

Марк не заметил, как Спитамен увернулся от первого удара и утолщением щита в его центре поддал в бок по древку пики. В тот же миг единобожец нанес рубящий удар по скутуму. Большая щепа отлетела от дерева, кожа и войлок разорвались, и в верхней части щита образовалась щербина.

– Так тебе будет лучше видно мою девочку, – крикнул Спитамен. – Посмотри, ромлин, она смеется! Ей весело от того, как резво ты пятишься.

А Марк и вправду пятился, причем, как справедливо заметил насмешник, резво. «Что я делаю? – забеспокоился Марк. – Мне надо стоять на месте. Пусть он крутится вокруг меня! Ему-то с его невесомым щитом это куда легче». Противник будет крутиться, наскакивать, совершать обходы, броски, подумал Марк, а он будет прятаться за щитом, пока тот цел, и дожидаться, когда у единобожца на ремешках порвется кожа. И чем настойчивей и стремительней противник будет совершать маневры, тем быстрее то случится.

Спитамен сделал два ложных выпада подряд. С третьим выпадом он ударом меча плашмя по пилуму отбил его удар, и тут же, выбросив ногу в бок, вышел на разворот. Он выписал клинком сверкающий дугу и сильно рубанул понизу. От щита откололся нижний левый угол.

«Пожалуй, четырех ударов не потребуется, – с печалью отметил Марк. – Хватит и трех, чтобы я остался без прикрытия».

Удачный маневр понравился и самому Спитамену. Чтобы не дать противнику опомниться, он поспешил повторить заход.

– Марк Красс! – крикнул он задиристо. – Твое серебро, считай, у меня в кармане. А твоя смерть на острие моего меча!

Противник скакнул вправо, скакнул влево, и Марк, не целясь больше в лицо, вложив всю силу в удар, вогнал свой дротик в размалеванный щит единобожца, вогнал по набалдашник пики. Затем Марк выпустил древко и с силой качнул его. Легкий щит противника под тяжестью маренного дуба чуть накренился, и древко пилума тупым концом уткнулось в землю.

В этот момент Спитамен выходил на новый разворот. Кренясь, щит потянул единобожца за собой, и того немного занесло. Щит накренился еще больше, отчего древко засевшего в нем пилума тупым концом уткнулось в землю. Оно вспахало глубокую борозду длиной почти в два пасса, зарываясь в песок, и встало.

Вместе с дротиком встал и щит. А единобожца все уносило на развороте. Он не смог удержать равновесие и спотыкнулся. Ступня выставленной вперед ноги скользнула по деревянной подошве, ремешки натянулись и лопнули там, где их надрезал Халим. Единобожец, не понимая, что с ним происходит, с грохотом рухнул на землю.

Противник стоял на четвереньках, открыв спину для удара. Марк отбросил щит и вытащил меч из ножен. Но бить по спине не стал – ее защищала двойная кольчуга. Марк нацелился в шею. Ухватившись за рукоять меча двумя руками, Марк ударом сверху вниз вогнал клинок, точно кол, под череп. Противно хрустнули позвонки, и раздалось то, что опытные бойцы называют «стон металла» – бронза со вздохом ухнула, ломая кости.

Единобожец рухнул замертво.

Сначала над ареной нависла тишина – ни шороха, ни вздоха. А потом, будто гром грянул. Все, кто находился на трибунах, разом заголосили: одни завизжали, другие завыли, третьи запричитали. Марк с минуту смотрел на поверженного противника и не мог взять в толк, как удалось ему такое.