Азад Гасанов - Битвы зверей. Начало

Бабьи повадки племянника, его привычка жевать слова, недоговаривать фразу, замолкать, не закончив мысли, всегда раздражали сардара Дариуша. В таких случаях ему хотелось отвесить недотепе добротный отеческий подзатыльник. Но упоминание о царской невесте пришлось сардару Дариушу по вкусу. Он сменил гнев на милость и проговорил снисходительным тоном.

– Это ты верно рассуждаешь. Выбор невесты – весьма серьезная задача, – сардар Дариуш смачно крякнул для убедительности. – В этом деле ошибок быть не может. Тем более, когда речь идет о выборе царской невесте.

Ануширван вздохнул и, наконец, нерешительно поднял взор на дядю.

– Я рад, что вы разделяете… э-э-э, мою озабоченность…

Сардару Дариушу опять захотелось наградить занудливого парня увесистой затрещиной.

– Мне думается, что самую наилучшую партию мне сможет составить одна из ваших дочерей… Все ваши дочери хороши собой… все они обладают приятной наружностью… э-э-э, прекрасно воспитаны, умны и… образованны… Вы как отец знаете о них больше, чем кто-либо другой… и по этой причине… лучше меня сумеете определить… какая из ваших дочек больше подходит на роль царской невесты… Одним словом, в этом, как вы выразились, весьма ответственном деле, я полностью полагаюсь на вас. Сделайте выбор за меня.

Последние две фразы Ануширван выпалил на одном дыхании, словно и сам притомился от собственного занудства. Сардар Дариуш благодушной улыбкой выразил удовольствие. Он остановился и пророкотал густым баритоном:

– Это великая честь. Царь царей милостив и великодушен. Длань его милости, что рука пророка… – сардар Дариуш склонился в низком поклоне.

Ануширван вынужден был остановиться вслед за дядей. По глупому обычаю ему полагалось закончить начатую фразу обещанием «… во век не оскудеет». Он лениво вздохнул и подумал, глядя сверху вниз на могучую спину дяди и его лысеющий затылок: «Как глупо и подло устроен мир». Он почувствовал. Как за его спиной остановилась и вся процессия. Тонкой змейкой она хвостом забирала в гору, на вершине которой на деревянном помосте было оставлено тело его отца в белых одеждах.

– Во век не оскудеет, – выдавил из себя положенное царь Ануширван.

Прежде чем процессия тронулась в дальнейший путь, юный царь бросил прощальный взгляд на гору. В небе над вершиной уже появились грифы. Кружась, они снижали высоту, все ближе и ближе подбираясь к помосту. Сегодня их ожидает царский пир.

Во дворце, оставшись наедине со своим фаворитом, царь царей пожаловался:

– Мир устроен подло. Подло и глупо… Люди измельчали… Хотя, скорее всего, они изначально были такими. Мне думается, что благородство, честность и все прочее в подобном духе не более чем достояние легенд и мифов… Благородство и честность были выдуманы поэтами, чтобы приукрасить мир. Согласись, друг мой, возвышенные порывы гораздо чаще встречаются в книгах, нежели в жизни.

Коро Чубин не имел вкуса к беседам на отвлеченные темы. Не желая спорить со своим господином, он лениво пожал плечами.

– Взять хотя бы витязя Рустама, чьи подвиги так красочно описаны поэтом Фердаусом. Что больше всего отличало легендарного витязя?

– Сила и благородство, – со вздохом ответил Коро Чубин.

– Верно, – согласился Ануширван. – Но я бы в первую очередь выделил два других качества: бескорыстность и верность долгу. Как ты справедливо заметил, витязь Рустам от рождения был наделен невероятной силой. Он мог один выйти против целой армии. И царь древней дарийской земли был бессилен перед ним! Понимаешь ты это?

Коро Чубин качнул головой.

– Витязь Рустам имел полную возможность свергнуть царя и возложить на свою голову его корону. А вместо этого он взялся защитить престол, когда полчища врагов осадили столицу державы. И в уплату за свою неоценимую услугу он попросил только табун лошадей и стадо баранов на прокорм. А после того, как на земле появился пророк, витязь Рустам оставил и табун свой, и стадо и пошел за посланцем Господа, чтобы оберегать его и помогать нести свет истины. Где нынче можно увидеть подобное благородство и бескорыстность?

Коро Чубин опять пожал плечами.

– Нынешние витязи другого сорта. Если они и служат государю, то больше из корысти. Причем служат из рук вон плохо, – Ануширван насупился. – И за примерами далеко ходить не надо. Взять хотя бы моего любимого дядюшку. Он больше других возмущался по поводу твоего назначения. А почему? Ну, во-первых, из глупой спеси. А во-вторых, он надеялся посадить на место начальника стражи своего бестолкового сына. А зачем мне еще один неумеха, подобный своему отцу? Витязь Рустам за два года расправился с полчищами магоджей и гамоджей, а мой дядя уже столько лет не может разделаться с Румом, который, если разобраться стоит на глиняных ногах.

Коро Чубин уже привык к полуночным жалобам своего хозяина, но все же решил, что пришло время проявить участие.

– Отправьте меня на войну, – попросился он. – Я буду биться в вашу славу подобно бесстрашному Рустаму.

Ануширван отмахнулся.

– К чему это? Ты погибнешь… как и твой отец. И с кем я тогда останусь?.. Да, и не хочу я войны. Я бы предпочел решать все споры миром… Но это, к сожалению, невозможно. Следует признать, что мир и согласие это тот заманчивый плод, который, как ни тянись, не сорвать. Народы и страны воюют испокон веков, с тех пор, как драконы отогрели землю, и жар их опалил души первых людей и зверей.

– Драконы были ниспосланы Всевышним, – напомнил Коро Чубин известную истину. – Их огонь это агни – сосредоточение божественной сути. Разве можем мы желать мира, когда Всевышний ведет свою тысячелетнюю войну?

– Так то Всевышний, – недовольно возразил Ануширван. – Он может биться тысячу раз по тысячу лет, а нам длительные войны не по силам. Я не имею ничего против скоротечных войн, но наша война с Румом длится уже сотню лет. Поверь мне, такое не может кончиться ничем хорошим. Однажды эта бестолковая война разрушит нашу державу. Возможно, это случится при мне, а может быть позже… я не знаю. Но я знаю наверняка, что мы на пороге бедствий.

Коро Чубин поморщился, словно услышал непростительную глупость.

– Откуда вы это можете знать, если только-только воссели на трон? Поцарствуйте немного, – посоветовал он, – глядишь, и жизнь покажется не такой уж мрачной.

– Эх, друг мой, – вздохнул Ануширван. – Я царь от рождения. Я сын царя, и внук царя. Я видел, как правят мои предки. Они только тем и занимались, что пытались привести своих подданных и слуг к единству. Мой дед пытался достигнуть цели жесткой рукой, а мой отец – прибегнув к вере. Но чего они добились? При деде страна изнывала от мятежей. Не успевал он подавить одно восстание, как тут же в другом месте разгоралось новое. Отец же окружил себя жрецами, и те с неистовством принялись учить народ праведной жизни, а грешников бросать на растерзание голодным храмовым псам. И что же больше стало праведников? Нет. В наследство от отца мне достались самые подлые подданные, не обладающие и толикой добродетелей, к коим призывает вера.