Андрей Смирнов - Балаганы Белокамня

– Сказать, что ли, об этом Салиму или хрен-то с ним? – почесал затылок гном, после чего снова закашлялся.

Ему жутко хотелось закурить, но он не решался этого делать, пока не придёт к начальнику каравана, чей шатёр неумолимо приближался к маленькой процессии. Помимо самого шатра приближалась также и ужасная какофония из душе- и ушераздирающих звуков, доносившихся из-под полога временного жилища главы кочевников. Ощущение было таким, словно там развлекалась целая толпа звуковых маньяков, обожавших пытать различные музыкальные инструменты. Делали это садисты с явным удовольствием, словно получали от этого не только эстетическое удовольствие, но и приличных размеров заработную плату.

– Там что, кого-то пытают?! – тронул Салима за локоть гном, указав вперёд.

– Нет, это наш глава каравана обучается игре на лютне, – пояснил начальник охраны, делая знак гостю остановиться перед шатром.

– Какой кошмар! – ужаснулся мысленно гном, не желая портить отношений с караванщиками своими высказываниями раньше времени. – Похоже этому Ильшазу не медведь на уши наступил, а весь город там хорошенько потоптался как следует! В том числе и на его пальцах, которыми так терзают бедный инструмент! Если бы этот страх услышал наш Змей-Эванс, его бы паралич разбил прямо на месте! Ну, право слово, нельзя же так изощрённо мучать лютню, словно ты специально обучался этому несколько лет!

Вооружённые ятаганами стражники по краям от входа явно страдали. Они бы с радостью заткнули уши, чтобы не слышать этой какафонии (от сочетания слов «кака» и «фония», но никак не в виде обычного написания этого слова через букву «о»), но долг запрещал им сделать это, а посему бедные мужи страдали душевно и физически, подвергаясь непрерывному музыкальному насилию над собой. Однако изобретательному Ильшазу этого показалось мало, и вдобавок к звукам пытаемой лютни стражей мучал также и одуряющий запах жареного мяса, доносившийся из его шатра, отчего охранники подыгрывали своему патрону путём урчания голодных животов. Этакая ария желудочно-кишечного расстройства под визги издыхающих струнных. Вообще, у Арнолиуса быстро сложилось впечатление, что должность привратников при хозяине среди кочевников в данном караване весьма непопулярна, судя по затравленным взглядам этих двух бедолаг, которые явно желали поскорее оставить свой пост и смыться в неизвестном направлении.

– Подождите меня тут! – остановил гнома и своего спутника Салим жестами, проходя к бедным охранникам.

Те сразу оживились при виде своего начальника и двух гостей, решив, что если уж их и не сменят с поста, так хотя бы проведут визитёров вовнутрь и бедная лютня с ушами привратников наконец-то получат хоть пару минут покоя. Так и случилось, поскольку когда Салим заглянул под полог, какофония смолкла, и раздался радостный клич:

– А-а, мой верный друг и помощник! Проходи-проходи, дорогой! Как тебе моя музыка?! Каллиопа говорит, что я делаю успехи!

– Естественно, господин! – тут же поспешил соврать глава охраны. – У вас получается всё лучше с каждым вечером!

– Ничего себе! – подумал гном. – Если это называется «лучше», то, что же было, скажем, неделю назад?! Да подобными композициями можно пленных пытать! Быстрее колоться будут, нежели от гвоздей под ногти!

А сам враль, тем временем, продолжал и дальше бессовестно вешать лапшу на уши своему начальнику.

– Такими темпами, скоро вы сможете давать нам свои концерты во времена стоянок или даже поддерживать дух погонщиков и охраны во время долгих переходов!

От этих слов стоявшие по краям шатра привратники выпучили свои глаза, начиная мелко вибрировать, то ли от страха ожидания подобных пыток в ближайшие дни, то ли от праведного гнева из-за придури своего начальства, из-за желания которого выслужиться перед Ильшазом будут в дальнейшем страдать ни в чём не повинные подчинённые. Охранникам было тяжело скрыть своё беспокойство, но они правда старались, поскольку не желали терять лица перед пришлым гномом.

Потом зад Салима исчез за занавесью, и голоса начальства несколько приутихли, к тому же они явно перешли на другой язык, поскольку долетающие слова визитёру были неизвестны. Дождавшись, когда о нём доложат, гном кивнул и шагнул вперёд, когда его поманил к себе выглянувший наружу Салим. Своего спутника он жестом отпустил прочь, а самого Арнолиуса при входе обыскали радующиеся внезапной тишине привратники. Не найдя у гнома ничего из оружия, они пропустили главу балагана вовнутрь, даже и не догадываясь о том, что осмотренной ими курительной трубкой из кости неведомого им животного (рыба-твердолобик, дурни!), Арни в своё время порешил двоих врагов, проткнув им горло заточенным до бритвенной остроты мундштуком. Сейчас режущие кромки были прикрыты небольшой накладкой, чтобы не пострадали губы самого гнома, что и послужило причиной не обнаружения. Безалаберные охранники не стали внимательно изучать сей предмет, для себя ошибочно занеся его в разряд безвредных.

Внутри шатра приятно пахло не только благовониями, но и жареным мясом, кое обнаружилось на большом блюде на низеньком столике. Вокруг запечённого барашка и жареной рыбы было расставлено несколько ваз с разнообразными фруктами, мисочки с соусами, большая тарелка с хлебом и пирогами, нарезанный сыр, а также несколько кубков и пока ещё запечатанных кувшинов. Одна посудина уже была прикончена, и теперь лежала сиротливо на полу в стороне, как и пара начисто обглоданных костей в небольшом тазу. Окинув беглым взором всё это великолепие, Арнолиус сделал над собой героическое усилие, дабы не сглатывать слюну и не начинать урчать пустым желудком, чтобы не позориться перед хозяином. Сделать это было крайне тяжело, но гном с этим справился.

У одной из полотняных стен обнаружилась большая кровать с балдахином и лежавшим на ней размотанным тюрбаном, чуть поодаль стояло несколько тазов и переносная изящная ванна, в то время как другой угол был перекрыт декоративными ширмами, за которыми угадывалось присутствие человека, поскольку там медленно сновала молчаливая тень небольших размеров.

– Скорее всего, наложница хозяина каравана, которая и учила его этим извращениям с лютней, – решил гном. – Как там он её называл? Каллиопа? Да, верно! Ну, или телохранитель.

Однако в данный момент тень приблизилась к ширме, и, судя по её очертаниям, сразу же стало ясно, что фигура эта явно женская.

– Значит, наложница, – кивнул сам себе гном. – Хотя, помнится, знавал я пару смазливых баб, которые на поверку оказывались не только любовницами, но и телохранителями.

– Приветствую дорогого гостя! – улыбнулся хозяин каравана, отрывая визитёра от созерцаний и дум. – Что привело вас к пологу моего временного жилища?