Антон Вильгоцкий - Око Сатаны

После того, как наказание закончилось, и адская боль отступила, Райшмановский кое-как поднялся и бросился в туалет, где его долго рвало. Потом, смыв с лица блевотину и кровь, Президент проковылял обратно в кабинет, уселся на диван и начал размышлять о том, что ему делать дальше.

«Православные монахи, — думал он. — Значит, Патриарх не оставил своей идеи помешать моим планам. Интересно, знает ли он, к чему я на самом деле стремлюсь? Вряд ли. Ведь это такая страшная тайна, что о ней знаем только я и… — Геннадий Алексеевич влепил самому себе пощечину, чтобы даже в мыслях не упоминать имени того, кто только что его мучил. — А я-то думал, что святоше достаточно было демонстрации нашей силы год назад. Думал — то-то они попритихли с тех пор и не высовывались особо. Думал, смогу и дальше просто игнорировать его, чтобы потом отдать на растерзание своим повелителям. Ан нет. Старикашка оказался хитрее, чем я думал».

Год назад, накануне президентских выборов, Райшмановский попытался устранить Патриарха Русской Православной Церкви. Сначала — в Большом театре, послав туда одну из самых отчаянных банд московских сатанистов. Потом, когда первосвященник внезапно исчез оттуда — на церковном кладбище. Демоны, помогавшие Райшмановскому и его людям, узнали, что душа иеродьякона Амвросия — того самого, который чуть было не вывел Геннадия на чистую воду, но вовремя был убит сатанистами — стремится вернуться на Землю, чтоб рассказать Патриарху правду. Этого нельзя было допустить. Поэтому, когда стало известно, что владыка отправился к могиле Амвросия, туда немедленно был отправлен отряд бестий-уничтожителей. Да только вот, обратно он не вернулся. Патриарху удалось перебить всех демонов и спастись. Никто в «Оке Сатаны» не верил, что подобное в его силах. Значит, первосвященнику помогли. Но кто? Неужели сам Бог?

Неизвестным также оставалось, сумел ли Патриарх поговорить с Амвросием. Судя по тому, что он до сих пор не сделал никаких громогласных обличительных заявлений (а ведь Церковь такие заявления очень любит) — нет. Но вот, внезапно выяснилось, что православные все же знают о творящихся под покровом тайны гнусных делах сатанистов, и даже пытаются им препятствовать. И даже — Райшмановский яростно утопил кулак в обивке дивана — успешно!

Каждое из ритуальных убийств было крайне важным для ушедших в тень сатанистов. По принесении в жертву определенного числа христианских детей должен был прийти в действие магический механизм, открывающий широкий портал из Ада на Землю. Настолько мощный портал, что из него в человеческий мир смогли бы шагнуть не только злобные духи и боевые демоны низших рангов, но и все остальные, включая самих повелителей Ада, которым доселе не позволяли ступить на земли Адама и Евы наложенные Господними ангелами священные печати. Черное колдовство Райшмановского должно было разрушить одну из этих печатей, находившуюся в Москве. А там уж хоть трава не расти — вырвавшись на свободу, обитатели Ада быстро найдут и уничтожат остальные препятствия, после чего Ад воцарится по всей Земле…

Разумеется, попытка церковников помешать этому была для «Ока Сатаны» очень болезненным ударом. Ведь каждое жертвоприношение следовало совершать в конкретном месте, в строго определенное время. К счастью, в календаре оставался еще один подходящий день. Но вот удастся ли повторить ритуал на том же месте, где были убиты монахами четыре геббита?

«Скорее всего, удастся, — решил в конце концов Райшмановский. — Как молния не попадает два раза в одно и то же место, так и они вряд ли снова появятся там, где им однажды сопутствовал успех. Посчитают, что мы струсили и затаились. А вот шиш! Надо, конечно, сперва разведать обстановку. И сказать ребятам, чтобы детеныша на этот раз не на месте крали, а привезли с собой. Кажется, у кого-то из бригады Харракса есть маленький брат».

Еще, конечно, следовало окончательно решить вопрос с Патриархом. Потеряв своего лидера, Церковь будет обезглавлена и обескровлена, в ней начнутся разброд и шатания, борьба за освободившийся высший пост. «Им будет просто не до каких-то там умирающих в лесах и на пустырях детишек, — злорадно потирая руки, подумал Райшмановский. — Передерутся за бочонок с черной икрой».

Он сразу же принялся обдумывать возможные варианты устранения первосвященника. И подходящее решение созрело довольно быстро…

Вскоре после побудки Николай Ветров первым вышел на тюремный двор и направился к месту, где строилась церковь, чтобы до начала работ пообщаться немного с отцом Аристархом, который всегда раньше всех приходил сюда. Священнику нравилось подолгу смотреть на постепенно обраставший «кожей» деревянный остов храма, на сложенные окрест аккуратные штабеля досок и бревен, на корыта с цементом для фундамента и горку кирпичей, предназначенных для внутренних отделочных работ. Сейчас здание, которому предстояло вскоре стать духовным центром ИТК-29, было уже почти готово. Оставалось закрыть зиявшие белизной прорехи в его верхней части, а затем — установить купол, который еще не привезли. После этого — провести работы по благоустройству внутренней части храма, установить алтарь, повесить иконы, и все — можно проводить службы. Батюшка понимал, что после того, как церковь будет достроена, ему придется бывать в тюрьме намного чаще, чем прежде, и даже сейчас. Поэтому специально для священника рядом с храмом был возведен небольшой деревянный домик.

Сейчас отец Аристарх, как обычно, стоял перед фасадом, любуясь деревянным зданием, которое еще не обрело подобающего ему величия, но уже казалось обжитым и уютным. Батюшка чувствовал — Бог уже поселился здесь, поверив мечтам и молитвам истерзанных отчаянием строителей-зеков.

— Приветствую тебя, пастырь, — Ветер остановился рядом и перекрестился на недостроенный храм.

— Здравствуй, Николай, — повернулся к нему священник. — Как поживаешь?

— Со вчерашнего вечера ничего не изменилось, — усмехнулся Ветров. — По-прежнему сижу. Я хотел спросить вас кое о чем.

— Ну, тогда пойдем ко мне, — молвил батюшка. — До начала работы еще полчаса. Успеем поговорить.

Священник и заключенный пошли к деревянному домику.

Через несколько минут они сидели за широким столом в горнице отца Аристарха. На столе дымились две железные кружки с чаем, стояли тарелки с вареными яйцами, хлебом, сыром и луком.

— Так о чем ты хотел спросить? — поинтересовался батюшка, прихлебывая горячий чай.

— Еще на воле я часто замечал — хоть и не был тогда истинно верующим, — начал Ветер — что многие люди лишь притворяются христианами, лишь говорят о любви к Богу и стремлении к благочестию, а на деле являются лицемерными грешниками. И ведь не поймаешь их, не придерешься. Знал, вот, девчонку одну — Люсей звать — так та на весь город блудом своим прославилась. И что же? Каждый понедельник по утрам к собору шла, с головой, платочком замотанной. Свечки ставила и молилась. Вот как же так?