Анна Гаврилова - Кровь на мечах. Нас рассудят боги

Добродей очнулся от замогильного холода. Приподнялся. Ремней на запястьях да на щиколотках как не бывало. Быстро огляделся. Вокруг сумеречно. Зато старый верный меч лежит рядом, на синеватом заиндевелом песке.

Ухватил знакомую рукоять, хоть и не почувствовал привычного касания, потянул из ножен. Встал, уже всерьез озираясь и всматриваясь.

С одной стороны высится громада темного, он бы сказал, непроницаемо черного леса. Острые вершины елей похожи на шпили церквей, лишенных крестов.

С другой стороны расстилается беззвучная гладь.

«Река или море? Если море – то хуже», – подумал он, облизывая пересохшие губы, и ринулся к воде.

Но, едва добежав, Добродей отпрянул в ужасе. Столько крови он не пролил за всю свою недолгую жизнь. Вопреки земному правилу, руда не свертывается, а колышется, словно густое багряное молоко.

– Нет! Лучше в лес! Не найдется родника, так хоть с листьев влаги испить.

Но и тут Добродея ожидала неприятность, ибо на песке, по которому только что шел, не осталось ни единого следа, будто и не касался поверхности.

Ткнул под ноги мечом, клинок без усилий погрузился в это нечто, грозя утопнуть вовсе.

Едва уловимый плеск – единственный звук, нарушавший тишь навьего мира, вывел его из оцепенения. Добря стал еще тщательней вглядываться в сумрак, стараясь угадать Тот берег мнимой реки.

Пространство над зловещими водами рождало что-то похожее на остов призрачного корабля. Но вот уже он оброс плотью и кожей, превращаясь в лодью. Правил судном высокий седобородый старик в ниспадавшем с широких плеч дорожном плаще. Казалось, его платье, и корабль, и река неразделимы. Умелыми движениями весла водчий неумолимо, как течение Времени, приближал свою лодку к берегу. Или же это само пространство подтягивалось к судну, словно змеиный хвост к голове?

Старец переступил через борт легко, словно то был жалкий порог в домишке, на ходу обращая весло в длинный посох или даже копье. Он угрожающе передернул плечами, слишком могучими, чтобы принадлежать столь пожилому мужу.

Добродей тут же направил на корабельщика клинок.

– Смелый человечек. Я вижу, ты подрос с тех пор, как мы виделись в прошлый раз, – усмехнулся тот.

Его слова вспыхнули, подобно лучине, мир вокруг стал как будто четче. Из вязкого сумрака проступили черты лица: неровный нос, высокий лоб, острые скулы. От правой брови к скуле тянулся уродливый шрам, а там, где должно быть глазу, – провал, прикрытый уродливо слепленными веками. Любой разбойник и то краше будет.

– Лодочник? Неужели? – воскликнул Добря и выронил оружие.

Клинок упал беззвучно и пропал в пустоте, зияющей у самых ступней.

– Меня зовут и так, – подтвердил старец.

– Где мы?! И что это за река?

– Ах да! Ты же, Агафон, представлял все немного иначе? Не так ли? – рассмеялся Лодочник, подмигнув единственным глазом.

– Мы на Том Свете? – изумился Добря.

– Хм, еще нет, но уже близко, – пробасил старик.

– Это чистилище?

– Нет, парень. Это всего лишь Перекресток. Пойдешь туда, – он щелкнул пальцами и поднял кверху указательный, – пожалуй, угодишь в это самое, как его…

– Чистилище? – то ли подсказал, то ли снова спросил Добродей, глядя в вышину, где заклубилась, завертелась лазурь.

– Вот-вот. Но для светлых духом это не страшно, они славно потрудились и могут рассчитывать на снисхождение, – снова усмехнулся Лодочник. – А туда! – Он протянул длань к черному лесу. – Там зверем обернуться можно. Но в Диком мире век недолог. Зато самое милое дело подсмотреть, подглядеть, весть подать, а то и отмстить каким неразумным хазарам… или еще кому…

– И у меня есть выбор?

– Выбор есть всегда.

– А c тобой никак нельзя? Хотя бы на тот берег? Что там? – забросал вопросами Добря.

– Экий любопытный. Если я скажу, вдруг тебе туда и не захочется вовсе…

– Ну, по старой памяти!

– Там твои мамка и папка теперь живут, – ответил Лодочник. – Деды и пращуры. Но выбор придется сделать здесь и немедля.

Добря еще раз глянул на Лес. После – вверх. Лазуревый круговорот не прекращался, увлекая взор, звал, манил, тянул.

«Но Дира? Что выбрала Дира?»

Лодочник, если и подслушал его мысли, промолчал.

– Я решил, – наконец признался Добря. – Давай туда, где родичи.

Старец улыбнулся и, протянув к смертному посох, вымолвил:

– Тогда пора в путь.

795 г. Умер король вендов и ободритов Вит (и) слав, сын короля Ариберта и внук Ульфреда Английского, и было лет его правления тридцать восемь.

796 г. Родился Гостомысл, сын Годраха, внук Т (д) рас (ж) ко (на) [32].

808 г. Убиен был данами Годлиб, сын короля Витислава, а сидел он в Велиграде.

809 г. Погиб Траско (н), сын короля Витислава. И стал править его брат Славомир, как старейший в роду.

811 г. Женил король Годрах, сын короля Траско (на), сына своего Гостомысла. А женою ему дочь князя словен Буривоя.

812 г. Родила ему дщерь Рогану.

813 г. И родила ему Умилу.

815 г. Родилась у Гостомысла третья дочь.

816 г. Был король вендов и ободритов Годрах у франков.

817 г. Наказали франки Славомиру править с Годрахом. Воевал Славомир с франками и привел на них данов.

818 г. Оставил бог Славомира, и был он пленен франками. И стал править один Годрах.

821 г. Умер у франков король Славомир, последний сын Витислава.

822 г. Ходили послы славян к франкам.

823 г. И была война, и погиб от руки ободритов великий князь велетов Люб.

827 г. Был убит от данов муж Роганы. Выдал замуж Гостомысл вторую дочь Умилу за племянника своего Табемысла али Добремысла, иже сам ему был дядькою.

828 г. Родила Умила сына Рюрика.

829 г. Родился Выборг, первый сын Гостомыслов, и был тот радостен.

830 г. В том году покинул мир король Годрах. Было лет его правления тринадцать, а от смерти Славомира девять. И был ему наследником король Гостомысл.

831 г. И родила Умила от Табемысла в един день Сивара и Трувара, се внуцы короля Гостомысла. Родился у короля Гостомысла другой сын, и назвала его мать Словеном младым, как было прежде в роду Буривоя. А Старый Словен с родом своим и со всеми, иже под рукой его, сидел на реке, прозываемой Мутною. А ныне Волхов зовется от сына Словенова старейшего.

833–837 гг. Родились два сына Гостомысловы, но умерли малы летами.

839 г. В созвездии Овна явилась комета, и были иные знамения. Ночное небо было красным.

840 г. Была на небе межа пылающа с юго-востока на северо-запад, и казалось, будто бы в зените растекается кровь. Умер император франков, и началась распря великая меж королями Хлотарем и Хлодовиком. И так было три лета. И воспряли венды и ободриты.

843 г. Пришли послы словенские к королю Гостомыслу, ибо тесть его Буривой многие войны со свеями имел, но был разбит и умер от горя и старости и без славы. И пред смертью призвал он зятя и внуков своих месть врагам учинить.