Сергей Шведов - Владыка Асгарда

– Парсов он, однако, разгромил, – счел нужным заступиться за кагана Едигей. – По слухам, царь Кир после проигранной войны умер от огорчения.

– Да какое нам дело до парсов с их царем! – возмутился боярин Облога. – Где та Парсия, а где мы?! Себерию Яртур под себя подгреб? Подгреб! У Сарматии треть земли отхватил?

Отхватил! Законного наследника Велемудра княжича Стояна извел? Извел! И теперь в Ашугии сидит пьяница Буслав, целиком зависящий от кагана.

– Буслав тоже сын Велемудра, – не захотел сдаваться Едигей.

– Младший сын! – взвился боярин Облога. – А такого прежде не было, бояре и беки, чтобы младший поперед старших на стол восходил.

Положим, случалось всякое, и не только в Ашугии, но и в Сарматии. Тот же Таксак на царский стол пролез бочком. Но, разумеется, вслух об этом никто даже не заикнулся. Все же ума еще не пропили бояре и беки, чтобы такими словами кидаться.

– Ты, боярин Облога, кричишь на меня, словно я Яртуру отец родной, – возмутился Едигей, – а я ему даже не свойственник.

И кто, спрашивается, тысячника за язык тянул. Да еще за столом в замке Кремник. Да еще в присутствии князя Волоха, который как раз приложил-таки усилия к появлению на свет этого самого Яртура. Чтоб ему пусто было. Но, к счастью, князь Биармии, занятый разговором с царем Таксаком, слова захмелевшего сармата пропустил мимо ушей. – Думай, что говоришь! – сердито прошипел на соседа Буняк. – Нашел, кого защищать. – Да разве я его защищаю? – удивился Едигей. – Просто к слову пришлось. Ты мне лучше скажи, боярин Облога, что за дородная боярыня выходила к нам вместе с княгиней Лелей?

Вроде лицо знакомое, а припомнить не могу.

– Так ведь это Злата, дочь покойного князя Велемудра, – неохотно отозвался обиженный сколот.

Едигей и Буняк переглянулись. Так вот почему боярин помянул недобрым словом князя Ашугии Буслава! Помянул, между прочим, по делу, ибо тот Буслав иного к себе отношения и не заслуживал. Но это, разумеется, еще не повод, чтобы сарматы ни с того, ни с сего стали бить ноги за чужой интерес. Покойному князю Велемудру вообще не повезло с детьми, надо это признать. Про ту же княжну Злату чего только добрые люди не болтали. И нельзя сказать, что злословили. Сначала она родила дочку от Яртура, числившегося в ту пору сколотским княжичем. А с сыном Златы Божидаром и вовсе вышла незадача. Волхвы и те не сразу определились, за чьим родом его считать. По перву думали, что – за Ратмировым. Но княжну Злату такой расклад не устроил. Ибо быть сыном изгоя – радость невелика. И тут, к удивлению многих, дочь Велемудра объявила отцом своего ненаглядного Божидара асского боярина Бутуя. Бутуй, надо отдать ему должное, от сына отказываться не стал. А уж от души признал или слукавил, тут у присутствующих в замке Кремень бояр и беков полного согласия не было. Иные, как биармский боярин Сипяга, полагали, что Бутуй слукавил из угождения Яртуру, коему законный наследник изгнанного княжича Ратмира стал бы костью в горле, другие, и в их числе боярин Облога и бек Едигей, утверждали, что Бутуй не посмел бы обмануть волхвов Перуна, да еще и в храме, пред ликом Ударяющего бога.

– Бутуев это сын, а не Ратмиров, – опять ринулся в спор неугомонный боярин Облога. – Да разве ж волхвы позволили бы сыну изгоя с черной кровью стать витязем Асгарда. А того Божидара пытали пред священным камнем, я это собственными глазами видел, бояре. И бог Перун его кровь не отринул.

– Ну, если Ударяющий бог решил, то чего же нам с вами спорить, – примирительно заметил Сипяга.

– А кто спорит? – пожал широкими плечами Едигей. – Я к тому говорю, что у князя Буслава сына Велемудра прав на стол Ашугии больше, чем у витязя Божидара сына Бутуя. Срезал таки хитрый сармат сколотского боярина Облогу, который, похоже, близко к сердцу принимал невзгоды, выпавшие на долю сына княжны Златы. С чего бы это? Какое, в сущности, дело сколотам, кто княжит в Ашугии, Буслав или Божидар? Но интерес, судя по всему, есть, иначе князь Хорс не сидел бы сейчас за столом рядом с князем Волохом в замке Кремень и не осушал бы третий по счету кубок за здоровье царя Сарматии. Конечно, хитрая и беспутная женка Злата, привыкшая трясти подолом возле колен сильных мира сего и не чуждая, по слухам, колдовству, вполне могла охмурить любого мужчину, но князь Хорс слишком расчетливый и трезвомыслящий человек, чтобы поддаться за здорово живешь бабьему обаянию. Сын покойного Авсеня терпеть не может кагана Яртура. По слухам, их вражда зародилась еще в детстве. А уж после того как всему свету стало известно, что княгиня Лада прижила своего сына от князя Волоха, огонь вражды между Хорсом и Яртуром взметнулся до небес и грозил теперь спалить едва ли не всю Скифию.

– Как бы нас не заставили ноги бить за бабий интерес, – шепнул с кривой усмешкой Едигей Буняку.

Буняк простаком не был и уже успел без подсказки бека сообразить, что разговор о сыне княжны Златы биармцы и сколоты завели неспроста. И уж конечно, не в витязе Божидаре тут было дело. Ибо под рукой у князя Волоха имелся еще и другой витязь, сын княгини Лели по имени Мортимир. Этот тоже прошел испытание у священного камня и был принят в дружину бога Перуна. Про Мортимира ходили разные слухи. Иные утверждали, что он сын покойного князя Родегаста, убитого каганом Яртуром в замке Асгард. Правда, его мать Леля не явилась на суд волхвов, дабы опровергнуть слухи по поводу сроков зачатья Мортимира. Но своей волей она туда не явилась или под давлением ближников кагана, об этом можно было только догадываться. В любом случае это был выбор матери, а не сына, тогда еще не родившегося на свет. Пораскинув умом, бек Буняк пришел к выводу, что князь Волох готовит большой заговор против кагана Яртура и пытается втянуть в него царя Таксака. Вот только пойдет ли на пользу Сарматии грядущая война? За спиной Яртура витязи Асгарда и многочисленное войско. Но не это главное. Каган сумел угодить сразу двум богам, Перуну и Велесу, и мог теперь рассчитывать на их поддержку. Конечно, по крови он чужой Перуну. Чего не скажешь о Велесе. Сам Буняк при штурме Асгарда не присутствовал, но очевидцы в один голос утверждали, что именно Яртур при помощи бога Вия сумел обуздать проснувшегося было титана Аримана. А Вий это слишком серьезно, чтобы в горячке бросать вызов его любимцу. Да и Слепого Бера, сидящего в Рипейских горах, так просто со счетов не скинешь, а рахман Коломан своего последнего слова еще не сказал.

– Ты о Моране ничего не слышал, бек? – тихо спросил у призадумавшегося сармата боярин Сипяга. Буняк вздрогнул и вскинул глаза на своего любопытного соседа. Боярин Сипяга был одним из самых ближних к Волоху людей. Годами он приближался к пятидесяти, но ни стати, ни мощи еще не потерял. Сипяга был коренаст, как и почти все биармцы, темноволос и кареглаз. На одутловатом лице его читались опыт прожитых лет и уверенность в собственных силах.