Сергей Шведов - Владыка Асгарда

– А ведь прорвется, пожалуй, – процедил сквозь зубы боярин Синегуб. – Куда подевался Турунтай со своими мечниками?!

Вряд ли Турунтай услышал зов огорченного Синегуба, но, надо отдать ему должное, подоспел он на помощь своим союзникам вовремя. Удар закованных в сталь беров витязям и дружинникам Яртура сдержать не удалось, они вынуждены были вновь отступить к крыльцу.

– Стрелами их бейте! – услышал боярин Влад голос князя Волоха. – У них нет щитов. Как ни пытался Влад разглядеть в месиве тел, заполнивших двор детинца, князя Биармии, увидеть его боярину не удалось. Волох, как, впрочем, и другие князья, лезть на рожон не собирался. Зато приказ его был выполнен с завидной быстротой. Град стрел обрушился на защитников кагана, сгрудившихся у крыльца. На их месте Влад укрылся бы за стенами Срединной башни, но Яртур почему-то не додумался до столь простого решения. – Некуда им прятаться! – торжествующе засмеялся Синегуб. – Срединная башня у нас в руках.

И тут до Влада, наконец, дошло, почему не все витязи и мечники Яртура выскочили во двор. Оказывается, заговорщики атаковали кагана сразу с двух сторон. Пока одни из них, воспользовавшись помощью Влада и его людей, вбегали в детинец через ворота, другие проникли в Срединную башню через подземный ход, о котором Яртур, видимо, не имел ни малейшего понятия. И теперь каган и горстка его дружинников были окружены со всех сторон. Если эти люди хотели выскочить из смертельной западни, то для этого у них оставалась только одна возможность – пробиться сквозь лес копий и мечей к выходу из детинца. Как только Влад это сообразил, он тут же приказал своим подручным закрыть ворота и поднять подъемный мост. Теперь, когда ловушка захлопнулась, смерть кагана Яртура была лишь вопросом времени. Конечно, Волох мог бы предложить своему сыну сдаться, но, к счастью для Влада, князю Биармии это даже в голову не пришло.

– Яртуру теперь остается только пожалеть, что он не выпросил у бога Вия черные крылья, – засмеялся Синегуб.

Дабы не быть истребленными стрелами и сулицами, летевшими в них со всех сторон, витязи и дружинники Яртура, коих в живых осталось не более полусотни, ринулись в атаку на беров Турунтая. Атака была бессмысленной и не сулила сторонникам кагана ничего кроме смерти. Сарматы и сколоты немедленно пришли на помощь Турунтаю и раздавили в железных объятиях своих немногочисленных врагов. Владу даже показалось, что с Яртуром покончено, ибо ни человек, ни бог не смог бы устоять под таким градом беспощадных ударов. Однако он ошибся. Каган Яртур все еще был жив, его длинный меч без устали крушил врагов, оставляя широкую просеку там, где еще недавно стояла стена из живой плоти.

– Да убейте же его, наконец! – почти простонал боярин Синегуб.

Защитников у кагана Яртура уже не осталось, все его дружинники и витязи плавали в лужах крови на плитах двора чужого детинца. Зато сам он продолжал стоять как скала в окружении сотен врагов, и на его пухлых губах играла странная улыбка. Похоже, многим простым мечникам в эту минуту показалось, что сын Слепого Бера бессмертен, что копье и меч простого человека не способен ни убить, ни опрокинуть на спину этого полубога, а потому они отхлынули к стенам, с ужасом глядя на своего единственного врага. – Хмара, – крикнул Яртур громовым голосом. – Ты ведь был моим другом. Неужели не проводишь своего кагана в последний путь?

– Я тебя провожу, сынок, – раздался вдруг с крыльца насмешливый голос князя Волоха. – Давай не будем обременять орлана лишними хлопотами.

В руках у князя Биармии был лук, и он выстрелил без лишних проволочек. Целил он в непокрытую голову сына, но стрела угодила тому в грудь. Каган покачнулся, но на ногах устоял. Волох разочарованно выругался и потянулся за второй стрелой. И как раз в эту минуту наступившую, было, мертвую тишину разорвал панический вопль:

– Грифоны!

Грифон был всего один, но приземлился он рядом с каганом Яртуром. Грозный рев монстра заставил боярина Влада пригнуться, хотя никто вроде не грозил ему немедленной смертью. А когда он вновь вскинул голову, грифон уже отрывался от каменных плит, унося на своей спине двух отчаянных смельчаков.

А кто второй? – растерянно спросил Влад.

– Шемякич, – отозвался Синегуб и зло процедил сквозь зубы: – будь он проклят, этот сын вилы.

Впервые за эту ночь, наполненную воплями, кровью и болью, боярину Владу стало нехорошо. Он вдруг осознал, что победы, ожидаемой многими, так и не случилось. Зато посеянные в детинце Бранибора семена вражды очень скоро дадут страшные всходы. И этот чертополох смерти в ближайшие дни, месяцы и годы вытеснит из мира Яви все полезное и жизнеутверждающее, оставив его обитателям только горечь несбывшихся надежд. Если эти обитатели вообще уцелеют в кровавом хороводе. – Кажется, мы с тобой ошиблись в выборе, боярин, – тихо произнес Синегуб.

– Теперь уже поздно посыпать голову пеплом, – отозвался хриплым голосом Влад. – Каким бы страшным ни был наш путь, нам всем придется пройти его до конца.

Для витязя Мортимира наступили горячие денечки и еще более хлопотные ночи. Богиня Морана оказалась довольно капризной женой, не дававшей своему мужу ни минуты покоя. Витязь буквально изнемогал под тяжестью супружеских забот, нежданнонегаданно свалившихся на его голову. Морана была ненасытной в любовных утехах и никак не хотела брать в расчет, что рядом с ней на ложе лежит не бог, а самый обычный человек, силы которого отнюдь не беспредельны. Правда, кормили и поили Мортимира так, как простых смертных не поят и не кормят. Столы, за которыми ему приходилось возлежать, буквально ломились от яств. На это и указывала ему влюбленная Морана в ответ на ворчание. Но Мортимиру до того надоели псиглавцы и гарпии, окружавшие его с утра до вечера, что он затосковал о самом обычном человеческом лице.

– Разве тебе мало моего лика, – нахмурилась обидчивая богиня.

– Твой лик божественно прекрасен, – польстил жене Мортимир. – А я говорю об обычном человеческом лице.

– А чем тебе гарпии нехороши? Редкая женщина сравнится с ними красотой лица и тела. У служанок-вампирш отросли-таки крылья, о которых они мечтали едва ли не с самого детства, но привлекательнее для Мортимира они не стали. Во-первых, вместе с крыльями они обрели и агрессивность, прежде им вроде бы чуждую. Во-вторых, какой дурак станет заигрывать с гарпиями, имея под боком ревнивую богиню. А Морана оказалась на редкость ревнивой женой и не спускала глаз с несчастного витязя ни днем, ни ночью. Мортимира, мечтавшего о побеге, такое поведение колдуньи раздражало не на шутку. В конце концов, в неволе слишком мало приятного, даже если в качестве тюремщика выступает красивая женщина. В божественную суть Мораны витязь по-прежнему не верил. Как не верил и в ее родство с обитателями мира Прави. Допустим, эта женщина могла напустить морок даже на крепкого разумом мужчину, ну и что с того? Та же княгиня Турица, доводившаяся Мортимиру прабабкой, умела делать это не хуже. Говорят, что во времена оны она не просто опоила своего мужа, но и выколола ему глаза, дабы лишить власти. А мужем этим был никто иной, как рахман Коломан, бежавший с острова Блаженства, чтобы подчинить себе мир Яви. Сейчас этот могучий колдун сидел сиднем в Железном замке, не рискуя носа высунуть в Себерию, а все дела в Скифии вершил самый ненавистный Мортимиру человек, каган Яртур. Витязь много бы дал за возможность, свести счеты с каганом, но очень сильно сомневался, что капризная Морана, чьи мысли были заняты только ублажением собственной плоти, способна помочь ему в деле, которое он считал главным в своей жизни.