Рина Кумихо - Надежда после жизни

Мне девятнадцать.

Я живу с отцом в глубине леса.

Лес — наш дом и наше спасение от людей. Люди — опасность для нас.

Мы — хладные.

Я — полукровка — единственная, кто был рожден от человека и генетического биоробота, созданного человеком для своих целей.

Их называли хладными.

Они были созданы как идеальные солдаты. Должны были защищать. Но никто не хочет быть животным на привязи. И хладные вырвались. Они оказались вне лабораторий и вне контроля ученых, что создали их.

Хладные — идеальны… или почти идеальны. Они быстрые, практически неуязвимые и не подвержены чувствам…

Так о них говорили… так было, до того как мой отец встретил мою мать — Вивиан [1] История жизни и любви родителей главной героини рассказана в книге «После жизни» (прим. автора) .

Они любили друг друга, пытались жить, никому не мешая…

Но мешали они.

И на них началась охота, травля, которая привела к гибели. Отец не смог спасти свою любовь, но спас меня. Я — его жизнь.

Он ушел со мной в лес, далеко и навсегда, не желая даже думать о том, чтобы я хоть раз видела тех, кто являлся причиной гибели моей матери.

Он выстроил нам дом между деревьями, выставил ловушки по периметру и сигналы оповещения. Все они против непрошеных гостей, но они не появлялись… я их за всю жизнь не видела ни разу.

Отец охотился и делал запасы даров леса, что было возможно собрать. Меня он учил с трех лет. К шести я уже могла различать следы животных, выслеживая их и охотясь. К двенадцати я попадала с дальнего расстояния прямо в цель, даже не утруждаясь.

Благодаря тому, что я наполовину хладная, мой слух — идеален, а глаза видят даже в темное время суток. В свои девятнадцать я владею боевыми навыками, которые могут убить. Отец учил меня выживать… учил тому, чему не успел научить мою мать и она погибла… Отец винит себя до сих пор.

Он любит меня, я знаю это. Но никогда отец мне этого не покажет. Но мне и не нужно. Я и так его понимаю.

У меня нет фото моей матери, но отец говорит, что я очень похожа на нее. Он говорит, что у меня ее темные гладкие волосы, что становятся шоколадными на солнце. Отец любит гладить их, когда рассказывает мне короткие истории о матери. Я люблю слушать их. Мне так кажется, что моя мать рядом со мной и это она баюкает меня, а не отец.

Из рассказов я знаю лишь о том, что у меня есть тетя и дядя, что остались вместе с бабушкой за стеной. Она так и не пала с тех пор как всех хладных уничтожили… всех, кроме моего отца и меня.

Всегда, после таких рассказов, я засыпаю с надеждой на сны, которые покажут мне ту жизнь, что я никогда не смогу увидеть. И мне они снятся. Я вижу свою маму, дядю Оливера, тетю Ванессу и бабушку, которой уже может и не быть в живых… Но я надеюсь…

Надеюсь так же, как надеялась моя мать, когда, умирая, отдала меня на руки отцу. Именно, она сказала впервые мое имя — Надежда и отец не посмел нарушить ее последнее желание.

Ее последние слова, что она говорил тогда, отец повторяет мне с самого детства:

— Даже после жизни, остается надежда. У нас она есть — наша Надежда…

Это были последние слова моей матери и мне нельзя подводить ее. И я не подведу.

Но, кажется, я желаю подвести отца…

Я решаю пойти к стене. Знаю, где есть проход.

Я хочу встретиться с семьей моей матери хотя бы раз…

С этого желания и начнется моя история!

Сегодня вновь сухой жаркий день. Температура держится у отметки выше тридцати вот уже три дня. Земля истощается. Она становится сухой. Все кругом требует дождя, влаги.

Отец вновь уходит с самого утра в лес, оставляя меня одну. Он все такой же сильный и красивый. Возраст у хладных меняется очень и очень медленно, делая их практически бессмертными. Но на лице отца всегда печаль, что еще больше омрачает его татуировку вокруг глаза. Мне она нравится. Но отец ненавидит ее. Я не знаю ответа на этот вопрос.

Отец запасает дрова, что норовят у нас скоро закончится, а мы не сможем без них готовить пищу. Готовка всегда на мне. Я уже начищаю картофель, который растет у нас за домом в небольшом огороде, что разбил отец. Там растет немногое, но самое нужное: картофель, капуста, морковь и лук. Нам хватает. И еще мясо животных и птиц, а также ягоды.

Мои руки все в грязи от корнеплодов, которые мне приходится очищать.

Отец сегодня будет поздно. Он предупредил меня и я не беспокоюсь. Солнце палит, нагревая наш дом все сильнее и сильнее. На моем лбу выступает пот. Я смазываю его рукой.

— Когда же уже будет дождь…! — постанываю я, окуная в воду картофель. Мне жарко. Я мечтаю о такой вещи, как кондиционер.

Птица пролетает мимо окна, хлопая крыльями. Я пожимаю плечами и поворачиваюсь в ее сторону. В окне уже никого нет. Но там есть пейзаж из деревьев и солнечного цвета.

Меня манит этот пейзаж.

Я откладываю ножик и вытираю руки о широкие штаны защитного цвета, что отец принес мне еще полгода назад. Он иногда делает вылазки в гетто за стену.

Накидываю на себя куртку поверх моей футболки и посильнее затягиваю свой хвост, что болтается и бьет меня по плечам. На ногах у меня шлепанцы.

На спину я закидываю рюкзак, что изрядно потрепан. Ему много лет. Он отцовский. Но другого нет и мне приходится его взять.

В него я кидаю быстрыми движениями пару картофелин, что можно запечь в костре, морковь, чистую тряпку, которая висит на деревянном стуле и нож. Им мы разделываем туши. Он острый с зазубринами на лезвии. Я кладу нож в крайний карман рюкзака и укладываю поверх всего своего скарба прочную веревку. Больше ничего. И у меня больше нет времени на раздумья. Либо сейчас, либо никогда… Если я не решусь, то больше мне не стоит и пытаться уйти к стене, чтобы увидеться с семьей матери.

Мне надо попытаться.

Я решаюсь; выхожу из дома, прикрывая неплотно дверь — знак того, что кто-то есть дома. Отец не сразу поймет, что я ушла непросто, а далеко и не на несколько дней, когда уходила охотиться.

Переступаю аккуратно, боюсь оставить ненужный след отцу, по которому он легко сможет отыскать меня. Обхожу павшие ветки и переступаю с пятки на носок. Рюкзак висит у меня за спиной. Его оттягивает к моей заднице от содержимого, но не сильно. Идти можно будет долго, не уставая.

Я удаляюсь от дома очень далеко, зная, что ждет меня от отца. Но так же я знаю, что сам бы он никогда бы меня не отпустил.

По моим подсчетам, я иду уже несколько часов. Солнце садится за горизонт, окрашивая все в новые цвета. Я опускаюсь около одного дерева и, прислонившись, закрывая на секунду глаза. Выносливость у меня есть, но все-таки я человек, хоть и наполовину.

Мне хватает десяти минут, чтобы вновь быть в форме — бонус от того, что ты — хладная.