Галина Гончарова - Волк по имени Зайка

– Но стрела…

– Служанка захотела оклеветать господина – и только.

– Сходство?

– Она ее украла. Или нашла, или… ты сам понимаешь. Да. Для королевского суда ее слова – не доказательство.

– Для меня этого хватит. И этого. – Я кивком показал на мамин глаз.

– И все же ты будешь пока молчать. Как и я. Не знаю, на сколько меня хватит. Он уже винит меня в своем бесплодии. – Мама смотрела жестко, и я понял, что характер у меня не только от отца. Моя нежная, слабая и хрупкая мама могла быть не менее решительной и жестокой, если хотела, а сейчас она хотела.

– А что я тогда буду делать?

– С этой женщиной и ее мужем я передала письмо. Моему двоюродному брату Филипу.

– И?

– Я попросила взять тебя в оруженосцы и всему обучить. Я хочу, чтобы ты убил Рыло, но убил так, как не смог он. Как дворянин и честный человек.

– Ты думаешь, ей можно доверять?

– Ее ненависть сильна, – усмехнулась мама. – Общие друзья и общие враги сближают, запомни это.

– Я запомню.

– Она рассказала мне о смерти моего мужа. Рыло планировал это давно, очень давно. Он всегда завидовал твоему отцу. Всегда…

И я поверил.

– Филип приедет, заберет тебя отсюда, и я не буду бояться…

– А ты?

– А я пока останусь. Пока он надеется получить от меня ребенка – он не причинит мне вреда. Но когда его надежда будет угасать…

– Я не оставлю тебя в его лапах.

– Никто не даст мне развода, Колли.

– А умереть от побоев лучше?!

– Нет, мальчик мой. Но я надеюсь продержаться, пока тебе не исполнится семнадцать. А ты тем временем должен стать сильным. Ради меня. Ради своего отца, чтобы его род не прервался.

Я смотрел на мать – и чувствовал гордость. Мама у меня замечательная.

– Дай слово, что ты напишешь, если нужна будет помощь.

– А вот о письмах мы сейчас и поговорим. Как я буду к тебе обращаться, какие будут условные знаки…

Мы проговорили всю ночь. Утром мама не вышла к завтраку и на следующий день тоже. А еще через два дня приехал Филип.

Вот он мне понравился сразу. Высокий, с каштановыми волосами, как когда-то у мамы, с ясными синими глазами и широкой улыбкой, он приветствовал меня, хлопнул по плечу Рыло и заявил, что забирает племянника.

Рыло попытался возмущаться, но тут же получил щелчок по носу. Дело в том, что я-то – лорд наследственный, Филип – тоже, а Рыло – всего лишь жалованный. И я у него быть оруженосцем никак не могу. Не по статусу…

А пора бы, пора…

Филип добавил, что король охотится тут неподалеку, так что можно обсудить вопрос с ним, хоть сейчас поедем, – и Рыло смирился, только глазами сверкнул. Пробормотал, что дорогой гость окажет ему честь, оставшись на пару дней, но куда там…

Филип ломился как медведь сквозь камыши – только треск стоял. Он тут же заявил, что ему некогда, что ребенка он забирает с собой сегодня же и мы уезжаем – он, дескать, в королевской свите, так что еще успеет представить племянника королю.

Дружески поприветствовал маму, которая вышла к нему, поцеловал в щеку, а потом заметил следы от пальцев – и вспыхнул гневом.

Я не знаю, что он сказал Рылу. Но судя по тому, что мамины глаза светились насмешкой, а Рыло стоял белее полотна, это было что-то неприятное. Я не знаю, я собирался.

Через два часа после приезда Филипа мы выехали обратно. А поговорить со мной серьезно дядя собрался только на привале.

– Что мама написала вам?

– Прочтешь?

Я пробежал письмо глазами. Мама честно писала, что подозревает второго мужа в убийстве первого, боится за сына и просит Филипа забрать ребенка, пока с ним не случилось чего плохого.

– Вы быстро действовали.

– Можешь говорить мне «ты» и «дядя». Я действительно твой дядя, хотя родство и дальнее, – буркнул Филип. – Гуся будешь?

Отказываться я не стал.

– Значит, так. Оруженосец мне как раз положен, я просто давно никого не брал. Поживешь у меня. Сам чем заниматься хочешь? Воевать, охотиться…

– Учиться.

Кажется, мне удалось его удивить.

– И чему же?

– Как быть лордом. Как защитить себя и маму.

Филип хлопнул меня по плечу.

– А ты не дурак, парень. Несмотря на свой возраст – не дурак.

– Вам тоже было тринадцать.

– И я был куда глупее тебя. Одни бабы и попойки на уме… А у тебя – нет?

Я покачал головой. Хотелось, да. Тянуло иногда, но я понимал, что любая близкая мне женщина – это оружие Рылу против меня. Перебьется.

– Этому, кстати, тоже надо учиться.

– Зачем?

– Чтобы против тебя не использовали. А то, бывает, дорвется кое-кто до сладенького…

Филип смотрел испытующе – и я кивнул.

– Научите?

– Научу.

В ту ночь мы многое обсудили и поняли, что пока маме лучше молчать. Она во власти Рыла, если лорд узнает, что его преступление может выплыть наружу, – он никого не пощадит. А потому мама будет молчать. И я пока – тоже. Потом, когда мне исполнится семнадцать, я смогу вызвать отчима на поединок, потом…

Следующие два года я прожил у дяди. Мама писала каждый месяц, и в письмах были условные знаки. Все нормально, жить можно. Лорд груб, но руку на нее не поднимает. Его счастье – убью мерзавца безболезненно. Может быть…

А пока – надо было учиться, и я учился.

Филип был мной доволен, я это знал. В меру своих сил я осваивал разнообразное оружие, метко стрелял из лука и арбалета, фехтовал, проблемы были только с двуручным мечом. Он для меня пока был тяжеловат. Ничего не поделаешь – не произвожу я впечатления крепкого малого. Волосы у меня темные, а глаза, как у мамы, синие, но черты лица тоже мамины, тонкие. Борода расти и не торопится, а те несколько волосков, которые пробиваются, проще сбривать, не позорясь. Я высокий, но пока еще костлявый, кость у меня тонкая, оттого и выгляжу тощим. Филип говорит, что это временно, просто такие, как я, оформляются позднее, годам к двадцати – двадцати пяти, но это меня не волнует. Хватило бы сил управляться с мечом и копьем, а их хватает.

У Филипа и тетушки Марго мне было уютно и спокойно. В его замке вообще было спокойно всем. Тетушка создавала вокруг себя такое поле тепла и покоя, что все поневоле пропитывались ими – и тоже переставали спешить и волноваться. Уютная, кругленькая, сильно располневшая после рождения четверых детей – двух сыновей и двух дочек, – Марго целый день крутилась по хозяйству, возникая в самых неожиданных местах. Даже на стрельбище и в конюшне не обходилось без ее забот, когда она приказывала поднести мишени или починить денник… Филип жил за ней, как за каменной стеной, доверив жене даже счета, – и в знак уважения не спал ни с кем из девушек в замке. Каждую ночь он приходил к Марго, был к ней подчеркнуто внимателен, любезен, дарил подарки, оказывал знаки уважения… Тетушка цвела. Хотя любовница у дяди была – в дальней деревне. И ездил он к ней три раза в неделю. Но там все было очень тихо. Деревенские знали, но все молчали, понимая, что лорд не пощадит. Я с дядей об этом не заговаривал – ни к чему.