Галина Гончарова - Волк по имени Зайка

– Ну же, дружище, приходи в себя, что ты как благородная дама…

Шарк пришел. И… высказался.

Я даже заслушалась – что-что, а ругаться старый вояка умел великолепно.

– …что это такое?!

– Я же говорю… – Я присела рядом. – Я – лесной дух. Колин вам тогда не лгал.

– Но ты… заяц!

– Да, и заяц тоже. И что?

Шарк помотал головой.

– Так… это надо переварить. Пойду я…

– С утра поговорим.

Шарк распрощался и ушел, а мы с Колином переглянулись – и он потянул меня в коридор. Я едва успела захватить свой мешочек с порошком.

Мать Колина лежала в покоях Ройла на широкой кровати. Рядом с ней сидела служанка, которая дернулась и подскочила, когда мы вошли.

– Как она?

Опущенные глаза были ответом.

– Выйди, – распорядился Колин. Я же, не теряя времени, подошла к кровати.

М-да…

Если это не конец, то куда еще страшней?

Женщина была истощена до предела, синяки были на лице, на шее… да на всех местах темнели синяки, а то, что было спрятано под легким покрывалом, наверняка выглядело не лучше. И она вся горела, это я чувствовала по ее запаху.

Болезнь гнездилась внутри ее – и без моей помощи она не оправится. Это я поняла сразу, меня хорошо учили. Только вот… боюсь, что и корня жив-травы мало будет.

Она не оборотень. Я бы оправилась от такой болезни, да, мне было бы плохо и больно, но я бы оправилась. А вот она…

Колин не может ее потерять.

Даже не так. Я могу ему помочь. Если я этого не сделаю, я себе никогда не прощу. Я вздохнула.

– Колин, ты поможешь мне?

– Да. Что надо делать?

– Она далеко ушла. Мы бы оправились от такого, но вы… Вы – нет. Вы слишком хрупкие.

– Она умрет?

Столько отчаяния в синих глазах Колина я никогда не видела. Почесала кончик носа.

– Я… есть один способ.

– Какой?!

– У тебя есть нож?

– Д-да… зачем?

– И какая-нибудь чашка.

– Тут есть, только она с отваром.

– Давай.

Отвар я по человеческой традиции выплеснула за окно, а чашку принялась тщательно вытирать. Сначала простыней, потом подолом платья. Постирается, а мне сейчас она чистой нужна. Воды-то в комнате больной нет, только отвар, который, кстати, воняет смесью снотворного и слабительного. И кой идиот решил сочетать эти компоненты?

Наконец я обнюхала чашку, признала ее достаточно сухой – и вытянула руку.

– Режь.

– Зая?

– Кровь оборотня обладает целительными свойствами. Сейчас нам придется напоить ее…

– Кровью?

– Не совсем.

Я щедро насыпала порошка на дно чашки и зажмурилась.

– Не люблю боль. Режь. Колин, пожалуйста.

– А воды…

– Колин!

Лезвие скользнуло по руке – и кровь закапала в чашку, растворяя порошок.

– Скажи, когда будет половина чашки, ладно?

– Ладно…

Голос у Колина был сдавленным – его это занятие тоже нервировало.

– Все…

Я вздохнула, открыла глаза и принялась зализывать ранку. Вот так.

Не то чтобы я боялась крови, но когда она течет из тебя, да еще медленно… неприятно как-то.

– Теперь ее надо этим напоить, пока кровь теплая.

Вот теперь растерялся Колин. Я мягко отстранила его и принялась за дело сама. Взяла ложку, приподняла женщине голову и принялась размешивать лекарство и вливать ей в рот буквально по капле. Одну за другой, одну за другой…

Эффекта пока не было, но я знала, что там, внутри, уже оживилась кровь, тело получило силы, которых ему так не хватало, и принялось бороться с болезнью…

– У нее нет переломов?

– Вроде как нет.

– С остальным справимся.

– Зай, а ваша кровь…

– Колин, мы не просто так прячемся. Наша кровь – целебная. Не все об этом знают, но уж больно велико искушение держать нас в клетках и доить, как коров.

– Твари!

Я кивнула и продолжила свое дело. Вскоре чашка опустела.

– Давай останемся здесь на ночь, приглядим за ней…

– Я не возражаю. И вообще хочу вас познакомить, как только она очнется.

– Ой…

– Ты боишься? Не надо. Она тебя обязательно полюбит…

– Не сомневаюсь. А что мы будем обо мне говорить?

– Мы сейчас все тщательно продумаем. И… Заюшка, только не обижайся!

– На что?

– Нам придется изменить твое имя.

– Почему?

– Потому что человеческих девушек тоже зовут зайками, кошечками, рыбками и птичками, но – неофициально. Это прозвища, а не основное имя.

– А как имя – не?..

– Прости… Давай мы тебе придумаем красивое имя?

– Придумай!

Мне эта идея даже понравилась.

Оборотень Зайка?

Ее больше нет. Она была слабой, несчастной, считала себя хуже всех, ей изменил жених – в этой жизни все будет иначе. И пусть старое имя останется прозвищем, а звать меня будут иначе. Только как?

– Я уже подумал над этим.

– И не сказал мне?

– Ну вот же, говорю.

– И как меня будут звать?

– Азалия. Сокращенно – Зая. Нравится?

Я подумала.

Пожалуй, что и нравилось. В нем было достаточно созвучного со старым именем и в то же время – много нового и обещающе интересного.

– Нравится. А тебе?

– Ты мне вообще безумно нравишься. – Колин привлек меня к себе и крепко поцеловал. – Ты у меня замечательная.

Я улыбнулась.

Именно так.

Я. У него. И он первый, кто меня заметил.

– Я тебя тоже люблю.

Мама очнулась под утро. Открыла глаза, попросила пить.

К тому времени я уже приказал принести кувшин с водой – и принялся поить ее. Глаза мамы остановились на моем лице.

– Коли… Родной мой, ты…

– Мам, послушай меня. Я дома. Ты тоже. Рыло в темнице, ждет королевского суда.

– А…

– А вот умирать тебе никак нельзя. Мы с Заюшкой еще детей планируем – не меньше пяти.

– Пяти?

– Э… а сколько? – искренне озадачился я.

– Вообще-то, – скромно заметила моя любовь, – мы больше чем по два-три ребенка стараемся не рожать. А то Лес не прокормит.

– Ничего, Торвальд большой. Как-нибудь вырастим.

– А если они в меня пойдут?

– Я буду счастлив.

– Кхм…

– Мам, извини. Это моя невеста.

– Очень рада. – Мама говорила пока еще с трудом. – А как вас зовут?

– Зая, – пожала плечами моя любовь.

– Зая?

– Леди, мы вам обязательно все объясним, – попросила моя любимая женщина. – Только попозже, когда вы окрепнете. А пока – простите. Мне пора…

– Зай, не надо. – Этот вопрос я за ночь обдумал.

– Почему?

– Останься пока такой, как есть, а? Человеком. Я тебя представлю леди Элерии, она тебя научит всему необходимому, а когда приедет король – попросим у него разрешения на брак.

– Ладно… тогда я пойду переоденусь, что ли…

– Платья…

– Я помню.

Зая тактично вышла, а мама посмотрела на меня.

– Сынок, я так боялась…

– Все в порядке, мам. А Зайке не удивляйся. Она самая замечательная, она мне жизнь спасла, и я ее люблю.

– Жизнь спасла?

– Я вообще думал, что ты мертва. Рыло устроил похороны, чтобы заманить меня сюда, устраивал покушения по дороге, один раз меня даже серьезно ранили – и если бы не Зая…