Альфия Умарова - Отражения

– Ну уж и щенячьим… – запротестовала, а сама вся запунцовела.

Меня всегда удивляла Риткина способность краснеть вот так по-девчоночьи: моментально, во все лицо, до самых ушек. Как ей это удается?!

– Угадала? – кажется, я попала в точку.

– Ой, Олька, – соскочила она и порывисто обняла, звонко чмокнув меня в щеку, – я такая счастливая! – И, тут же, посерьезнев, добавила, – и несчастная тоже!..

Вот это новость! Что же такое случилось с Риткой, что она готова то смеяться, счастливая, то рыдать, подобно героине мексиканского сериала…

Мы сели с Маргошей на плетеную скамью, обнявшись за плечи, а Ритка тут возьми и ляпни:

– Ольк, наверное, я сошла с ума!

Я, чуть отстранившись, оглядела подругу, шутливо нахмурившись, будто пытаясь отыскать признаки «болезни». Даже лоб ей пощупала.

– Я ведь поначалу даже и внимания не обратила на него, – продолжала Рита, устало улыбнувшись: мол, шути-шути… – Ну да, видела его – в столовой, на пляже, на экскурсиях. Он ничем особым среди других и не выделялся. Такой обыкновенный. Коренастый крепыш, упитанный, напоминает гриб-боровик.

Ритка рассказывала, а сама теребила кисти шали. Волновалась.

– И он тоже, казалось, не обращал на меня внимания. Тем более что вокруг столько молодых девчонок: «Сережка, ты так классно плаваешь! Сережка, пойдем с нами в волейбол играть!» Сережка то, Сережка сё… Даже дамы постарше, и те пользовались его воспитанной услужливостью: «Молодой человек, дружочек, будьте любезны отодвинуть мой лежак в тенек…» И «дружочек» не может отказать в любезности. Короче, атака со всех фронтов. Он и на площадке с мячом бегал как мальчишка, и плавал действительно отлично. Но ни одной девушке особого предпочтения не выказывал. Меня, собственно, это не трогало. Он ведь был со всеми ровным, общительным. Хотя наше-то общение и ограничивалось вежливыми приветственными кивками – все-таки в одном доме отдыха. Вот только одно непонятно мне было, отчего он так смущался при встрече?

Про то, как вокруг ее мужчины увивались девицы и что ей вроде и дела до этого не было, Ритка лукавила, конечно. Она явно ревновала его к ним уже тогда.

– Как-то сидела с книжкой в шезлонге, под тентом, да и задремала под шум волн, – продолжала между тем подруга, – и даже через прикрытые веки чувствую на себе взгляд. Пристальный такой. Мне было лень открывать глаза – так меня разморило, – но любопытство все же взяло верх: кто это так беспардонно пялится на меня, солнце застит.

Ба, это тот самый Сережа, любимец женщин и собак… Почему еще и собак? Да видела я, как он трепал за ухом местную дворнягу, подкармливал ее, явно не голодающую, печенинками. Она его потом издалека радостным лаем встречала, признавала за своего.

Кажется, я застала его врасплох. Он не успел даже отвести глаз, так и стоял напротив столбом. Совсем неплохо, кстати, сложен, несмотря на некоторый избыток веса. Над головой – солнечный нимб. Ну прямо ангел! А глаза у него, оказывается, разные: один зеленый, с темными крапинами, другой – карий. Раньше я не замечала этого, ведь он почти всегда был в темных очках.

Сережа, смутившись, произнес:

– Простите, я не хотел вас разбудить или напугать. Вы так сладко дремали, и я… – он будто подбирал слова, – невольно залюбовался вами. Сергей, – представился он и уселся прямо на песок рядом с шезлонгом.

Я тоже назвала ему свое имя.

– Скажите, Маргарита, почему вы не плаваете, а сидите себе тихонько на берегу? Вы не любите море?

«Не любите море»… Глупый мальчишка! Ну как мне было признаться, что море я обожаю, а вот плавать, к стыду своему, не научилась.

Но он догадался:

– Только не говорите, что не умеете плавать, – в его разноцветных глазах заиграли смешинки.

Ну никакого уважения к старшим! Он еще и посмеивается…

Кажется, я покраснела… А он, увидев это, осмелел, взял меня осторожно за руку, как маленькую девочку, и пообещал:

– Я обязательно вас научу. Только доверьтесь мне.

Вот так и познакомились. Олька, не поверишь, но он ведь научил меня плавать, – Ритка рассмеялась, – на старости лет…

Ну, про «старость лет» Маргоша загнула, конечно. Она выглядела гораздо моложе своих тридцати шести. Худенькая, очень стройная, с нежным бронзовым загаром, с большими шоколадного цвета глазами, немного печальными, но все равно прекрасными. Вот вроде и не назовешь Ритку красавицей, но именно ее глаза – умные, всегда очень живые, теплые, похожие на крупные спелые смородинки, делают ее лицо таким милым.

– Я стеснялась учиться днем, а потому мы шли на уроки к морю вечером, ближе к ночи. На пляже мы были совсем одни: луна, звезды, море, он и я… Красиво, романтично… И не смотри на меня так укоризненно, Оль. Ты на моем месте тоже не устояла бы, может быть…

А я и не думала укорять ее. Не знаю, как еще на меня подействовала бы описанная Риткой райская картина… Мне трудно было судить об этом. Ведь мы с Костиком за все время, что мы вместе, ни разу не отдыхали по отдельности, а потому оказаться на месте подруги я никак не могла.

Ритка, разволновавшись еще больше, встала со скамьи и стала мерить шагами беседку – три туда, три – обратно.

– Оль, да понимала я, что он для меня молод – все-таки разница в 7 лет. Что у этого вряд ли будет продолжение – тоже ясно было. Но нам было так хорошо вместе! И дело тут не только в сексе, поверь, – она приложила ладони к пылающим щекам, будто пытаясь унять жар. – Мне было – не знаю отчего – так спокойно, надежно с ним – и не только в море, когда он учил меня плавать. Я чувствовала, что могу ему довериться. И всегда ощущала такое сильное мужское плечо – как девчонка рядом со взрослым парнем, с которым ничего-ничего не страшно.

Знаешь, он чем-то напоминал мне моего младшего брата. Такой же серьезный, основательный, заботливый. А умница какой, начитанный, на все у него свое мнение.

Ритка остановилась у столбика, переплетенного листьями вьюна, обняла себя руками, помолчала немного, вспоминая и заново переживая, видимо, то, о чем рассказывала.

– Днем мы купались, загорали, потом выбирались в дикие экскурсии по окрестностям. Покупали фруктов, винограда и устраивали пикнички. Вечером – снова на море, которое не могло надоесть мне, – такое разное в течение дня и ночи и будто живое.

Мне сначала было как-то неловко с Сережей. Ну, знаешь, такая разница в возрасте – взрослая тетенька и совсем молодой мужчина. Но потом я перестала ощущать разделявшие нас года. Да и важно ли это, когда мужчине и женщине интересно вместе, есть о чем говорить, когда их влечет друг к другу не только физически.

Но мне все же было любопытно, почему Сережа увлекся именно мной, а не кем помоложе. Когда я спросила его об этом, он ответил, что ему всегда нравились женщины постарше. И даже рассказал, немного помявшись, историю того, как он стал мужчиной.