О`Санчес - Суть островá

– Еще бы! А не хлопотно будет?

– Что ты, Ричик (при этих ее словах мое сердце немедленно окунается в мед)! Я уже все заранее приготовила, и картошечку, и говядину, и лучок, и майонез, и травки, только на противень положить и на огонь поставить. А деткам – кашки! Кто будет сладкую кашку с ягодками?..

– Может, лучше в микроволновку? Скорее будет? – Шонна мечет в меня такой силы взор, что я теряю дар речи и, совершенно уничтоженный, бегу, пошатываясь, к спасительному креслу, где меня ждут нечитанные с утра газеты. В ближайший час деткам будет нужна только мама. Это не значит, что я до самого обеда буду беспрепятственно бить баклуши, семья в шесть глаз бдительно следит за тем, чтобы меня не настигла гиподинамия, но я умею довольствоваться малым: первую газету, первые десять минут у меня даже Всемирный потоп не отнимет!

Фирме нашей двадцать пять лет исполнилось, четверть века, с ума сойти. По этому замечательному поводу руководство устраивает грандиозное торжество в одном из хороших кабаков, сняв его на весь вечер: банкет, непринужденно перерастающий в полуночную пьянку. Мужчины в смокингах и в костюмах-тройках (чур, я в смокинге!), дамы в платьях для коктейля или для званого обеда, – большой свет, да и только! Но народ у нас – по большей части простой и очень простой, не обремененный воспитаниями да образованиями: есть бывшие полицейские, есть бывшие гангстера, бывшие военные из боевых подразделений… Всякой твари по паре, некоторые попадаются и с высшим образованием, вроде нашего Карла, который у нас юрист на все руки, старший юрист, со степенью магистра, и вашего покорного слуги, который увы, всего лишь бакалавр гражданского права… Но я не купил это гордое звание, а честно вымучил вечерними лекциями и бессонными кухонными посиделками за конспектами и учебниками… А у остальных-то, как правило, и этого нет. Дипломированных юристов – самый минимум, плюс парочка выпускников технических университетов. Народ у нас больше полагается на силу, на опыт, на звериную хитрость, на связи, на сложившуюся репутацию… Образование у нас в фирме скорее уважается, нежели ценится. Мне за мою бакалаврину хоть бы сотню прибавили – да куда там…

Если бы не Шонна, мне бы на корпоративных вечеринках было бы вполне терпимо: там выпил, тем закусил, с той перемигнулся, с этими байки потравил, – вот и вечер прошел не напрасно, на хорошо и отлично. Шонна держится несколько чопорно, безумно раздражая более зрелых и бесформенных жен наших сотрудников. Мне это тоже в Шонне весьма нравится, не хуже флирта и анекдотов, но – через полтора-два часа, вскорости после окончания здравниц и тронных речей, в самый разгар веселья, мы с нею уходим. И жалко становится: ждешь-пождешь праздника, а вот он уже и закончился. И понятно, что дальше там будет пьяно и не менее тупо, однако все равно грустно уходить, оставляя за спиной крики, смехи, звон бокалов и музыку…

А дома нас будет ждать моя матушка, которую я очень люблю. Жалко, что они с Шонной не могут найти общего языка. Я бы не возражал, чтобы кроме холодного уважения, они испытывали друг к другу приязнь, чтобы им было тепло в общении, как мне тепло в компании с любой из них. Но только не когда они вместе.

Да, тут иной раз приходится быть плохишом. Как только я чую, что холодная война между моими любимыми женщинами начинает набирать градус, я становлюсь резким и почти грубым. Сходу могу заткнуть и маму и Шонну, за мной не залеживается. И они четко понимают, что я не шучу, что меня на слезы или на игнор не возьмешь и бойкотом не испугаешь… И вот ведь смех: совместное недовольство мною – это единственное, что может их на короткий миг примирить и объединить. Они начинают терзать меня, бедолагу, вонзать в меня клыки и когти… К счастью, мне это нипочем: зыркну, рыкну, зуб оскалю – смирились. А как разошлись в стороны, по домам, – то и на меня уже совсем-совсем не сердятся.

Вот и сегодня так вышло: после вечерины – легонький серпентарий, на тему позднего детского укладывания в неправильно подготовленные кроватки (позднее укладывание – вечный мамин просчет, кроватки – вечное неумение Шонны), потом дружные синхронные наскоки на зловредного и тупого маминого «Ричарда» и Шонниного «Рика», потом фальшивые прощальные поцелуи…

А потом уже настоящие и горячие, наши с Шонной. И непременный мамин звонок, который я всегда с нетерпением жду, но который раздается в самое невовремя… Гм… И мама – тоже уже прежняя мама, которую если и можно в чем-либо обвинить, то разве что в чрезмерной заботливости ко мне и внукам.

Отшумел юбилей, вернулись будни. Спихнули на меня, как на самого молодого из детективов, довольно глупое дело: защищать школьника. Нет, ну в самом-то деле! Как будто ни на что иное, более толковое, я не гожусь! Обычная школа, муниципальная, в винегретном районе. В винегретном! Если у них есть деньги нас нанимать – какого хрена, тогда, взамен этой дыры – не отдают парня в нормальную частную в хорошем районе???

Оказывается – Бобби меня просветил – бывшая давняя пассия нашего генерального, живет неполною семьей в самом низу социальной лестницы: брошенная когда-то мать-одиночка, беднота, сумела дотянуться звонками до нашего босса, напомнила былое, попросила о помощи… Все они люди, даже высокие и богатые…

Вот меня и послали – защищать ее четырнадцатилетнего сына от местной околошкольной шпаны. Дешевле было бы заплатить за парня в частную нормальную школу, я так думаю, но… И что мне с ними со всеми прикажете делать? Бодигарда изображать? На переменках в драки вступать на стороне моего питомца? Что реально делать-то?

Тем не менее, вышел я из ситуации с блеском, не побоюсь этого слова, и удостоился высочайшего одобрения. Но не столько за выполненный заказ, как…

Да… Сижу, такой, перебираю варианты: с чего начать? С визита директору? Или к квартальному забежать да подмаксать его чуточку в натуральной форме, чтобы просветил насчет местной обстановки? В пределах пары сотен талеров бухгалтерия без скрипа оплатит мне чек на коньяк и колбасу… Это ехать туда вечером и пить вне дома… Может быть, в том районе квартальный – трезвенник, это было бы удобнее, но пока я с такими не сталкивался… Да, начнем с квартального… Так решил я, однако начал со знакомства с подзащитным…

Мама – черная, парень – кофе с молоком, полукровка, мулат, памятник неизвестному солдату. Четырнадцать лет, ни то, ни се, неглупый, худощавый, невысокий, не широкий…

– Ты не похож на труса, – говорю ему. – Но если тебе понадобилась посторонняя защита – значит, дело не в одних кулаках, а? Чокко? Ты же не собираешься в одиночку справиться с целым миром? В чем там загвоздка, если твои кулаки – не аргумент? Старшие посторонние?