Валентина Батманова - Загадки замка Шаакен

Конечно, мы женщине не поверили, но выбора у нас не оставалось, – продолжал рассказывать ветеран. – Поэтому подняли носилки с ранеными товарищами и через несколько минут оказались у развалин замка. Выбрали место, чтобы можно было держать круговую оборону, и устроились на ночлег. Немцы к замку так и не приблизились, а вот наша старая знакомая полячка появилась и принесла несколько бутылок молока и медикаменты.

В замке мы просидели трое суток. На четвертый день к нам снова пришла полячка и рассказала, что все эти дни немцы ждали нас в деревне Лиске. Они были уверены, что мы пойдем именно туда. Не дождавшись, получили команду передислоцироваться к заливу.

Даже не знаю почему, но мы поверили этой красивой польской девушке. Наш радист снова вышел в эфир, связался с командованием, доложил о сложившейся ситуации. В ответ был получен приказ выдвинуться непосредственно к Кенигсбергу.

Вот так на себе мы почувствовали силу замка, – стал заканчивать свой рассказ фронтовик. – У нас пропал страх, а раненые бойцы стали быстро поправляться.

Соседка по креслу замолчала, думая о чем-то своем. В это время стюардесса принесла пассажирам чай. Сделав несколько глотков, попутчица снова повернулась к Татьяне и сказала:

– И знаете, я поверила фронтовику и решила съездить в те места, где когда-то воевал мой отец. Из Смоленска до Калининграда долетела самолетом, а из аэропорта до замка, разузнав у местных жителей дорогу, пошла пешком. Шагая к стенам замка, я даже не думала, где остановлюсь на ночлег, мною овладело полное безразличие.

Я не спеша вошла в замок и стала рассматривать стены, окна, двери, пытаясь угадать в каком именно месте прятались от фашистов мой отец с товарищами. В замке я была не одна. Тут и там слышались голоса других людей.

– Это необычная чаша, – говорил пожилой мужчина своим приятелям, прижав обе руки к жертвеннику. – От него человеку передается чистая, идущая от небесных светил энергия. – Его спутники тоже прислонили ладони к чаше, думая о чем-то своем.

Меня заинтересовали слова мужчины, и я тоже подошла к чаше, взялась за ее края обеими руками и, с сильно бьющимся сердцем, стала повторять слова: «Боже Всевышний, посмотри на меня, брошенную и отвергнутую женщину, помоги мне несчастной, прими участие в моей искалеченной судьбе».

Немного успокоившись, я подошла к стене, на которой хорошо были видны остатки фресок. Тот же мужчина, который недавно стоял у чаши жертвенника, сказал, обращаясь к рядом стоящей женщине:

– Посмотри, дорогая, эта фреска точная копия Иерусалимского ордена. Другой такой фрески в мире больше нет.

Я подошла к парочке и, став за их спинами, стала слушать. Вдруг женщина повернулась и неодобрительно посмотрела на меня. Смутившись, я отошла на несколько шагов в сторону и остановилась у другого края стены. В этот момент что-то ударило меня под коленку, потеряв равновесие, я упала и соскользнула по ступенькам. Попыталась вскочить на ноги, но резкая боль в ступне заставила снова опуститься на землю. От бессилия и обиды я зарыдала. Тут-то ко мне и подошел молодой и, на первый взгляд, красивый мужчина.

– Извините меня, ради Бога, – проговорил он, прижимая к груди руки, – это я вас нечаянно толкнул. Вы так резко встали впереди меня, а я по инерции ударил вас под коленку своим фотоаппаратом.

Я вытерла слезы, посмотрела на опухшую левую ногу, попыталась ею подвигать, но кроме очередной порции боли, ничего не получила от этой попытки. Мужчина присел передо мною на корточки, потрогал мою ногу и со знанием дела сказал:

– У вас растяжение сухожилий, необходимо наложить тугую повязку. – Он протянул руку. – Держитесь за меня. Тут недалеко стоит моя машина, а в ней есть аптечка. Давайте попробуем вместе до нее доковылять.

Скрипя зубами и стараясь сдерживать стоны, я кое-как добралась до стоявшей невдалеке «Волги», села на сидение. Мужчина быстро снял с моей ноги обувь и эластичным бинтом туго замотал ступню. Боль постепенно утихла, и ко мне снова стало возвращаться хорошее настроение. «Это даже хорошо, что он меня ударил, – подумала я, – иначе, где бы я устроилась на ночлег».

Мой новый знакомый, имени которого я пока не знала, тем временем достал из багажника палатку и сам ее установил рядом с машиной. Сразу чувствовалось, что делает он это не в первый раз.

– Вы, наверно, проголодались? – неожиданно спросил он.

– Не очень.

– А вот я голодный, как волк, – он стал доставать из машины сумку-холодильник. Перехватив мой удивленный взгляд, пояснил: – Я геолог, поэтому всегда беру с собой этот незаменимый инструмент.

На расстеленной, на траве салфетке появился батон, банка свиной тушенки. Ловко вскрыв консервы, геолог отрезал кусок хлеба и, сделав бутерброд, протянул мне.

– Хотя вы и не проголодались, но исключительно для поддержания моего аппетита прошу съесть это кулинарное творение моих рук.

Бутерброд показался мне безумно вкусным, и я с такой жадностью его съела, что даже стало немного стыдно. Но мой новый знакомый, казалось, этого даже не заметил. Он подвинул ко мне банку с тушенкой, подал вилку и хлеб.

– Помогайте мне расправиться с тушенкой, сам я все не съем, а оставлять нельзя, пропадет на жаре.

Мы дружно доели мясо с хлебом. После этого мужчина достал томатный сок и предложил мне первой попить прямо из банки.

– Забыл прихватить с собой стаканы, – пояснил он свое предложение и, заметив мою нерешительность, добавил:– Пейте сколько захотите, я допью то, что останется.

Когда с обедом было покончено, геолог предложил мне на выбор место для отдыха.

– Располагайтесь, где вам больше нравится: в машине или в палатке, а я пойду еще немного поброжу по замку.

Я не стала злоупотреблять добрым расположением своего спутника, – продолжала рассказ моя соседка по самолету, – постелила на траве кофту, подложила под забинтованную ногу сумку и прилегла, глядя в бездонное голубое небо и, даже не заметила, как уснула безмятежным сном. Когда я проснулась, хозяин машины что-то ремонтировал в двигателе, согнувшись под капотом.

– Вы так беззаботно уснули под солнцем, – проговорил он, заметив, что я проснулась. – Не боитесь, что солнце напечет вам голову.

– Я девушка деревенская, с детства трудилась в поле с непокрытой головой, так что привычная к солнцу.

– Надо же, – удивленно взглянул он на меня, вытирая тряпкой руки. – Никогда бы не поверил, что вы родом из деревни.

Мы разговорились, и я рассказала ему, как три года блистала на элитных сценах концертных залов и как потом в одночасье вся моя жизнь пошла под откос.

– Наверно, каждому человеку судьбою отмерено всего понемногу, – сочувственно сказал он, – сначала толика хорошего, потом – плохого. – Он вздохнул, взглянул на небо и стал рассказывать о себе.