Андрей Шляхов - Доктор Мышкин. Приемное отделение

– Самое интересное тебе досталось! – подкалывали шутники.

Губайдуллина морщилась и фыркала, давая понять, что ничего интересного она не увидела, и объясняла:

– «Скорая» приехала, Лексейваныч принимать пошел.

Отмытого и заметно посвежевшего бомжа одели в больничную пижаму, выдали шлепанцы, доктор подверг его доскональному осмотру, особо долго выслушивал сердце, поинтересовался, не было ли когда ревматизма, попросил медсестру снять кардиограмму, а затем отправил на рентген за «фотографией» органов грудной клетки. В результате диагноз пневмонии был снят, а вместо него появился диагноз недостаточности митрального клапана, сопровождающейся недостаточностью кровообращения. Фоном пошел хронический бронхит в стадии обострения.

– В кардиологию его, Татьяна Валентиновна! – распорядился Боткин, отдавая медсестре заполненную историю болезни.

К среднему и младшему медицинскому персоналу Алексей Иванович неизменно обращался на «вы» и по имени-отчеству. Персоналу это нравилось. «Уважительный», – одобрительно говорили про Боткина.

Медсестра мигнула санитарке, чтобы та вывезла коляску с пациентом в коридор, и, оставшись наедине с доктором, сказала:

– Алексей Иванович, у нас не очень принято класть кого попало в кардиологию. Бомжей мы обычно направляем в терапию.

– Но там же порок, сердечная недостаточность, – ответил Боткин, – и ревматизм он отрицает. Надо разбираться. В кардиологии разберутся скорее и точнее, чем в терапии. Их профиль.

Другой бы доктор прикрикнул: «Везите, куда сказано!», а Боткин вежливо объяснил мотивы своего решения. Медсестра не собиралась злоупотреблять его вежливостью и его терпением, но все же сказала:

– Ой, что завтра будет…

– «Ой что» мы как-нибудь переживем, – заверил Алексей Иванович. – Я всем объясню на пятиминутке, не беспокойтесь.

Дежурные медсестры кардиологического отделения, ожидавшие совсем другого пациента, попытались было отправить Губайдуллину с пациентом обратно, но у них ничего не вышло. Губайдуллина завела каталку в триста шестую палату, остановила около свободной койки и сказала пациенту:

– Приехали! Располагайся!

Триста шестая палата была «блатной», двухместной. Вальяжный мужчина лет пятидесяти, лежавший с газетой в руках на другой койке, смотрел на нового соседа со смесью ужаса и отвращения. Как бомжа ни мой, а все равно сущность проглядывает. А больше свободных коек в отделении не было.

– Я его убью, загрызу, замучаю! – рыдала на следующее утро Введенская в кабинете заведующей кардиологическим отделением Бондарь. – Что за диверсант! Зачем он так, Ада Мартыновна?! Ведь я же просила-а-а! Я с Борисовной договорилась… Вечером мне Савченко-старший высказал все, что он думает обо мне и о нашей больнице, а сейчас я узнаю, что ко мне бомжа заложили-и-и! Я ему сейчас дам, этому Боткину!

– Успокойтесь, Вера Андреевна! – потребовала заведующая, для которой срыв с Савченко тоже означал определенную финансовую потерю. – И не вздумайте никому ничего «давать». Лишний шум – это лишнее внимание. Говорят, этот Боткин вообще странный. На будущее в его дежурства никаких дел не намечайте. А бомжа лечите, вы же врач!

– В двухместную палату, Ада Мартыновна! – Введенская слегка успокоилась и от рыданий перешла к стенаниям: – К Евсеенкову! Он сейчас тоже уйдет…

– А вы, чем убиваться понапрасну, лучше распорядитесь насчет «рокировки», – посоветовала заведующая. – Переведите в шестую Страшкевича, а бомжа заберите в восьмую. Он все равно долго не пролежит, знаю я эту публику, им любой режим поперек горла…

Выйдя от заведующей, Введенская столкнулась с Ольгой Борисовной, пришедшей извиниться и вернуть деньги.

– Ну как же так, Оль? – пристала к ней Введенская. – Ты же ему сказала! Он вообще кто – человек или диверсант?! Откуда он взялся на нашу голову?

– Из города Мышкина, – ответила Ольга Борисовна и ушла, не желая продолжать бессмысленный разговор.

Боткина она упрекать и отчитывать не стала. Как упрекать и за что отчитывать, если он формально кругом прав. Диверсант.

Понедельник для всех заведующих отделениями по определению является тяжелым днем, потому что приходится разбирать то, что натворили подчиненные за два выходных дня. А уж они натворят, будьте спокойны!

Ну а если тихим воскресным вечером (ах, как хороши погожие августовские вечера!) в больницу вдруг нагрянет линейный контроль департамента здравоохранения и застанет дежурного врача приемного отделения вместе с дежурной медсестрой и двумя охранниками за столь прозаическим занятием, как совместное распитие спиртных напитков, то поутру заведующей приемным отделением определенно будет чем заняться.

– Посидеть душевно захотелось?! – свирепствовала Ольга Борисовна. – Алкаши! Совсем обалдели! Хоть бы заперлись, что ли! Хоть бы бутылку под стол спрятали!

– Ну кто же мог знать… – разводил руками дежурный врач Голтышев. – Так все удачно сложилось…

Провинившаяся медсестра Самойленкова молча разглядывала потрескавшиеся носки своих белых балеток. В отличие от Голтышева, она понимала, что оправдываться бесполезно. Ладно бы еще Виктория Васильевна поймала на горячем, а то – линейный контроль департамента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

ЦРБ – центральная районная больница.

Minimum minimorum (лат.) – самое меньшее.

ПТУ – профессионально-техническое училище.

«Ханума» – музыкальный спектакль Ленинградского Большого драматического театра, поставленный режиссером Георгием Товстоноговым в 1972 году по мотивам классического водевиля А. Цагарели, рассказывающего о соперничестве двух свах.