Наталия Полянская - Испанская гитара

– И дура, – необидно заключила Лера. – Ничего ты там не найдешь. Прошляешься по замкам и монастырям, и все, тю-тю.

– Ты меня знаешь, – сказала Маша, отодвигая занавеску и выглядывая в окно. Ничего особенного там не показывали – серый, будто пылью присыпанный, московский апрель, крыши припаркованных вдоль дороги машин и стая каких-то черных птиц на едва проклюнувшейся травке – грачи, что ли? Грачи прилетели… – Я буду искать, пока что-нибудь не выясню.

– Я тебя знаю и только поэтому участвую в преступном заговоре! – провозгласила Лера. – Ладно, радость моя. Приезжай ко мне за бумажками. Заодно чаю попьем, я торт купила сливочный.

– Сейчас приеду, – сказала Маша и нажала на кнопку отбоя.

Она постояла, посмотрела еще во двор, а потом потрогала кончиками пальцев стекло – как будто прикоснулась к серому весеннему небу.

Зима в этом году затянулась (как говаривали, глобальное потепление особенно удалось), и потому у людей, вылетающих из аэропорта Домодедово в теплые края, были очень радостные и просветленные лица. Кислой физиономией щеголяла только девушка, встречавшая участников пресс-тура около информационной стойки и державшая в руках табличку с надписью «Эстрела-Тур». Девушке предстояло остаться в столице, где снова зарядил мелкий дождик, из-за которого оглушительно пахло мокрым асфальтом и клейкими листочками лип.

Впрочем, раздавая папки с билетами, ваучерами на проживание, программой тура и тяжеленным глянцевым каталогом фирмы, представитель фирмы оживилась, рассказывала всем подходившим к ней, как прекрасно они проведут время и как им понравится Испания – словом, включила в себе профессионала. Глядя на ее свежее личико, Санников подумал, что был, наверное, к ней несправедлив. Просто она тоже хочет в Испанию, где будет жара, крепости и дороги, и не хочет возвращаться обратно в офис, где ничего такого нет – разве только на картинке.

Павел взял свой пакет с документами и отошел в сторону – пока ему вовсе не хотелось общаться с коллегами, которые, если честно, и не коллеги вовсе. Ну да, он внештатный корреспондент ежедневной газеты «Утро», он напишет статью для страницы, где рассказываются дивные истории о домашних любимцах и их хозяевах, о чудесных встречах и расставаниях, не менее чудесных, о далеких городах и открытиях британских ученых – вот сколько всего влезало на одну страницу. Но это не означает, что сейчас он обязан общаться с людьми, на которых за десять дней насмотрится от души. Павел полюбовался, как сотрудница фирмы что-то рассказывает двум красоткам, по виду типичным журналисткам – вон и ноутбуки у них с собой, и чемоданы с наклейками! – усмехнулся и пошел на регистрацию.

Окончательно воссоединиться группа должна была уже по прилету, а пока все, сколько бы их там ни оказалось, регистрировались на рейс самостоятельно и затем бродили по дьюти-фри. Санников, как пришедший одним из первых, выбрал себе отличное место у прохода – у окна он принципиально не сидел – это ограничивало свободу действий, а свободой Павел очень дорожил, во всех ее проявлениях.

Старые привычки, переведенные теперь на новый уровень, давали о себе знать.

Он тоже походил по дьюти-фри, просто так, ничего не собираясь покупать, но не сидеть же на стульчике перед выходом на посадку, отсчитывая минуты, – и долго смотрел на какие-то духи в больших количествах, думая, не привезти ли жене флакончик.

Духами дело не решить, сказал кто-то трезвый и умный внутри Павловой головы. Духи, цветы, конфеты – все это применимо на ранних стадиях, когда ты еще не понимаешь, кто эта женщина, знаешь только: ты хочешь с нею быть. Она может обижаться, потому что ты произнес какую-то фразу, воспринятую ею совсем не так, или же не понял, что она в ресторан хочет, или же заговорил про отпуск – а она уже подумала, что вы с нею в этот отпуск поедете, просто так, через неделю знакомства. Тогда либо ты перестаешь отвечать на звонки, либо покупаешь букет, который посоветует тебе милая продавщица в ларьке, бутылку вина, коробку конфет (хотя твоя пассия вечно сидит на диете, конфеты всегда куда-то быстро из коробки деваются, вот ведь парадокс!) и едешь искупать вину. И через некоторое время искупаешь, чему способствует задушевный разговор и порция хорошего секса.

Врачи советуют обращаться к ним как можно раньше, чтобы вылечить болезнь на ранней стадии. Где-то он, Павел Санников, эту стадию прошляпил.

Он ведь всегда думал, что все у него будет не так, как у других. Что будет – ну вот как у отца с матерью, которые, как в сказке, жили долго и счастливо и умерли в один день, а до этого простиралась длинная жизнь, полная таких прекрасных вещей, как совместный отдых, блины по воскресеньям, внезапные поездки в город – просто так, погулять по Красной площади и Александровскому саду, или в парке Коломенского пройтись, или, например, в Царицыно. Павел не любил новое, отреставрированное Царицыно именно потому, что в том, старом, ощущалась особая романтика, и там они долго-долго гуляли с родителями, кидались охапками огненных кленовых листьев и фотографировались у стен и башен на старый «ФЭД». И всю жизнь, пока родители были живы, Павла не покидало спокойное и твердое чувство: к ним он может прийти всегда и увидеть, что так бывает.

Одна женщина всю жизнь любит одного мужчину, и наоборот, и только так и должно быть со всеми нами до скончания века. Павел и женился-то потому, что ему казалось, будто Ирина – та самая, волшебная, не фея, но уж точно колдунья, с которой каждый день будет сюрпризом.

Он не ошибся, в общем-то. Только сюрпризы все чаще становились неприятными.

Оттого, что позволил самому себя пожалеть, Павел рассердился и духи не купил.

Смысла никакого.

Он отправился к выходу на посадку, сел поблизости и некоторое время читал книжку с телефона, а потом появились работники аэропорта и начали грузить всех в самолет.

Народу в Испанию летела тьма – еще бы, кому не хочется сбежать от зимы, которая, мерещилось, все не желает уходить, все цепляется холодными костлявыми лапами. А ведь уже почти начало мая… Именно майские праздники, видимо, и следовало благодарить за то, что на рейсе на Мадрид оказалось столько молодых семей с неугомонными детьми – и уже сейчас было понятно: покою они не дадут. Станут носиться по проходу, истерически визжать и всячески мешать культурным гражданам. Павел сердился на себя, а виноват, как обычно, весь свет.

Санников недолго оставался в одиночестве: сначала явилась приятная дама средних лет, судя по всему, иностранка, и заняла место у окна, а затем, виртуозно обходя пассажиров, бившихся за багажное место на полках, пришли две девушки, показавшиеся Павлу смутно знакомыми. Точно, он видел их рядом с представительницей турфирмы. Значит, журналистки. У одной еще волосы смешно заплетены в две тощие косички, это Павел запомнил.