Антон Булавин - Теория опасений

Тихое размеренное цоканье ножниц, звучащее то слева, то справа, напоминало тиканье метронома и заставляло тяжелеть мои веки. Намеренно широко открыв глаза, я сосредоточил взгляд на отражении своей физиономии в зеркале. Долго концентрировать внимание на лице было трудно, тем более, что в зеркале я видел отражение себя целиком.

Черная накидка накрывала меня всего вместе с креслом. Торчащая поверх белой стягивающей ленты всклокоченная голова придавала мне облик какой-то странной птицы. Высовывающиеся из-под черной материи носы ботинок довершали птичий образ.

Миниатюрная худенькая девушка – парикмахер сновала вокруг меня словно заведенная. Ростом, чуть выше меня сидящего, она поднимала руки почти на уровень своих глаз, чтобы срезать очередной локон. Странно, что она не опустила мое кресло ниже. Хотя, быть может, она так привыкла работать и не хочет ничего менять.

Удивительно, сколько всего можно разглядеть в этом огромном зеркале. Полутораметровое в ширину оно тянется от плинтуса к самому потолку. Поднимая глаза к верху, я вижу на потолке плафоны с лампами дневного света вплоть до дальней стены. Если смещать взгляд в стороны, то можно разглядеть почти все помещение парикмахерского салона. Это удобно в плане безопасности. В правом углу зеркала я вижу вешалку у входа, где оставил свою сумку. Так гораздо спокойнее, ведь я могу наблюдать за сохранностью своего имущества в те минуты, когда администратор покидает свое рабочее место за стойкой.

В салоне достаточно высокий потолок, не менее трех метров. Наверное, недешево обошлось такое нестандартное зеркало при оформлении, тем более что оно здесь не одно. Восемь мест для клиентов, восемь зеркал и я никогда не видел полностью заполненный зал. Возможно, деньги, вложенные в ремонт, до сих пор не отбились.

Рабочие места парикмахеров расположены симметрично по четыре вдоль двух стен. Я вижу отражение такого же огромного зеркала у противоположной стены. И вижу в нем отражение «своего» зеркала. Бесконечный зеркальный коридор.

Девушка с ножницами встала у меня за спиной и, приподняв локоны моей прически с двух сторон, критически разглядывает их в зеркале. Девушку зовут Настя. Я стригусь у неё уже более двух лет и знаю, что нет смысла вмешиваться в её раздумья и что-то советовать, она сама сделает все как надо. Поэтому я и являюсь её бессменным клиентом.

В первый раз я пришел к ней по рекомендации и на вопрос: «Как будем стричься?», ответил: «Сделайте так, чтобы было красиво». Она сделала и теперь вынуждена повторять это минимум раз в два месяца. Если мне придет в голову поменять прическу, я все равно проконсультируюсь у Насти и полностью прислушаюсь к её мнению. Думаю, мои личные мысли на счет стрижки можно совсем не принимать в расчет.

Найдя в отражении изъян локонов, Настя вновь приступила к делу и ножницы в её руках весело зацокали.

Цок-цок. Цок-цок-цок.

Всегда такими сериями – два раза, потом три.

Цок-цок. Цок-цок-цок.

Интересно, каково это, почти ежедневно видеть себя в зеркале целый день? Наверное, постоянно видя себя со стороны, невольно стремишься к некому совершенству, к симметрии. Это просто, если зеркало одно. Ты видишь себя в одной плоскости, все время с одного ракурса. Но в этом зале, заполненном зеркалами, приходится постоянно находиться под всесторонним вниманием своей самокритичности. Это тяжело. Парикмахеры, наверное, привыкли. У парикмахеров зеркальная жизнь.

Цок-цок. Цок-цок-цок.

А вот зеркальный коридор это уже серьезно. Он рождает бесконечность. Бесконечность и безысходность. Парикмахеры привыкли. А что чувствуют посетители?

В какой-то псевдонаучной передаче, рассказывалось о том, что зеркала обладают паранормальными, почти магическими свойствами. Что в зеркале можно узреть прошлое и будущее. Еще, в этой передаче рассказывали о зеркалах Козырева, скрученных в спираль и изменяющих пространство и время.

Цок-цок. Цок-цок-цок.

Я смотрю в бесконечное отражение огромных зеркал. Я в самом фокусе зеркального коридора. Он поглощает пространство и стирает время.

Время.

Тик-так. Тик-тик-так.

Время уже течет неравномерно. Часы неверно отсчитывают секунды.

Тик-так. Тик-тик-так.

Что дальше? Время остановится? Я навсегда застыну в зеркале безвременного пространства?

Тик-так. Тик-тик-так.

Я понимаю, что не могу пошевелиться. Я чувствую, как воздух вокруг стал недвижим. Он холодным стеклом давит на мое лицо. Мое тело каменеет, еще чуть-чуть и я задохнусь.

Я в ужасе открыл глаза. Открыл? Но ведь я их и не закрывал…

Я стою и смотрю на свое бесконечное отражение в сложенных боковых зеркалах трельяжа, стоящего в прихожей родительской квартиры. Мне десять лет. Странно, мне всего десять, но, я помню себя взрослым. Я повернулся к противоположному зеркалу.

Все в порядке, я не ребенок. Я еще молод, но уже высок крепок. Я вижу себя в белом халате, вроде тех, что носят врачи. Зеркало стало больше. Оно висит на стене, облицованной белым кафелем. Позади нет никакого второго зеркала. Коридор исчез.

Но почему я в белом халате? Разве я имею какое-то отношение к медицине? Не помню никакой врачебной практики в своей жизни. А помню ли я себя? Кто я?

Я Сергей Прибылов. Я стою абсолютно голый в замкнутом зеркальном цилиндре. Несмотря на то, что окружающие меня зеркала искривлены, я вижу свое отражение абсолютно нормальным. Множество своих отражений. Коридор никуда не исчез. Он свернулся вокруг и поймал меня в ловушку.

– Пройдемте…

Внезапно раздавшийся голос буквально оглушил меня. На зеркале мгновенно возникла сеть мелких трещин. Еще миг и блестящие осколки лавиной хлынули вниз, в пустоту.

Я Сергей Прибылов и я…

– Пройдемте, помоем голову.

И я в парикмахерской.

Сидя с запрокинутой головой, я не видел зеркал и был рад этому. Прохладная вода, стекавшая по волосам, освежала рассудок. Мягкие движения вспенивающих шампунь рук Насти, успокаивали. Я не в первый раз в этом салоне, но сегодня мне хочется быстрее убраться отсюда. То, что только что случилось со мной, пугало своей беспощадностью и непостижимостью.

Я окончательно пришел в себя уже сидя в машине. Я смотрю, как дворники мягко смахивают с лобового стекла редкие капли и думаю о случившемся. Думаю уже без страха, просто анализирую.

Что со мной произошло? Что стало причиной этой галлюцинации? Помню, что думал о зеркалах и изменяющемся времени. Меня всегда пугала возможность пропасть из того места и времени где я нахожусь неизвестно куда. Я всегда боялся пропасть «из сейчас».

Страх. Вот что породило во мне эти видения. Опасность быть затянутым в безвременье сделала свое черное дело, она разбередила во мне опасение такой возможности. И опасение, подогретое концентрированным вниманием, лавиной переросло в дикий ужас, накрывший меня с головой.