Артем Антохи - Пляски на стенах

– На твою радость слетаются грифы, – молвит детектив.

Его взгляд будто бьёт девушку по лицу. Потирая щёку, Берти глядит себе под ноги.

– Я… Я просто не удержалась, – отчитывается она.

– Не удержалась? – Детектив выглядит отчаявшимся. – Я выпустил тебя из клетки, высушил все лужи на твоём пути и пришил к небу зонтик. И чем ты мне отвечаешь?

Берти принимает упёртую позу. Тупя обиженный взгляд, она накручивает волос на палец.

– Дорогая… Откуда в тебе эта дикость?

Комсен сближается с девушкой. По крыше гуляет ветер, Берти служит единственным источником света. Детектив нежно поглаживает девичье личико.

– Почему ты вечно портишь мои вечеринки?! – закипает дива. – Почему ты не хочешь насладиться вместе со мной?

– Потому что твоя необузданность не делает меня счастливым. Я всего лишь один, Берти, и обязан держать тебя в узде. Но я не хочу быть твоим врагом. Лишённые тебя – такие же мертвецы, как и объевшиеся тобой.

Голубые глаза грустны, морщины рисуют на лице не нужный обществу опыт.

– Прости меня, – смягчается Берти. Тёплая ладонь её опускается на руку Комсена. – Я правда не хочу твоих мучений. Кто угодно, только не ты. Те люди мечтают обо мне… Во мне есть цвет, влекущий их взгляды. К несчастью, ты остаёшься неприметен… Так не должно быть.

– Не думаю, что сейчас лучший момент, чтобы обсудить нашу свадьбу.

Комсен тепло улыбается. Берти отвечает взаимностью, в этой улыбке нет и капли похоти.

– Что я могу сделать для тебя? – интересуется она.

– Ты знаешь, я против подобных мер, но один гадёныш просто обязан тобой обожраться. Хотя бы один раз в жизни.

– Это может быть первый и последний раз…

– Я знаю.

На губах Берти застывает вопрос, который не решается выскользнуть. Комсен всё понимает. Безысходность в его взгляде убеждает Берти: у дивы теперь столько же шансов, сколько у бесцветного.

Когда будущее кровоточит, настоящему некуда деться. В истеричном припадке оно бежит к прошлому, припадает к ногам, требуя неосуществимого. Существо сразило бы мир глупостью, если бы не затаилось там, где его стоит искать.

Здешний воздух твёрд. Правила диктует упёртая затхлость. Существо забито в угол прихожей. Рубашке досталось немного краски, плащу и жилету пришлось хуже – они лежат рядом, скомканные и пахнущие негодностью. Из кухни доносится противная пряность: две влюблённые пары наслаждаются яблочным пирогом, широкие улыбки занимают неширокие лица. Их громкой фальшивости не под силу отвлечь Существо от зачарованного любования. Бесцветный прикован к израненным ладоням, что прожжены насквозь. Точно стигматы на праведном теле, они наполняют Существо страдальческим смирением и дарят ему неплохую замену циркуля.

Кухонная люстра – разъярённый спрут – тянет полосы света к прихожей, но щупальца эти убого коротки. В преобладающем сумраке ясно видна обесцвеченная Жюльетт, сливающаяся с полом. Она лежит у ног своего убийцы, глаза уставлены в потолок. Сквозь дыру в ладони Существо глядит на убитую.

«Как она молода… Как прекрасна. Как же чиста её плоть, что, даже лишившись цвета, смеет внушать целомудрие».

Передний план мгновенно напоминает о Берти.

«Ох, красотка… Цвет и безумие этого мира. Я отдам всё, чтобы забрать её туда, где мы проведём наши последние дни. Мы рождены друг для друга. Нас пленит нескончаемый чарльстон».

Неподалёку разливается кипяток, невозмутимый звон чашек и такой же фарфоровый дружеский смех.

Существо трясёт, обезвоженное тело подпрыгивает на месте. Убийца чувствует тепло Берти. Она рядом! Но где? Бесцветный вопрошающе смотрит на тело Жюльетт – та всё молчит. Выпачканный краской плащ накрывает девочку, но не даёт ей ни тепла, ни цвета. Существо донимает себя вопросами, понимая, что значат раны на теле.

«Да! Да! – орёт молчащее лицо. – Я буду страдать ради неё! Я готов! Я готов!!»

Существо пролетает над кухонным столом, не отвлекая друзей от беседы. Тело пронзает окно, убийцу встречает утопающее в цвете болото. Существо поднимается, как ни в чём не бывало. Череп кукожится от быстрого бега, мир пролетает мимо. Глаза едва не покидают глазницы, зубы скрипят от давления, уши склонны извиниться за неслыханное. Всё так мелко и маловажно! Есть только Она и Он! С возбуждающей мыслью Существо собирает подошвами лужи.

Нет холодных цветов.

Есть холодные рожи и дальтонизм души.

По венам замёрзших тел протекает дешёвая краска.

Некоторым людям открыт лишь один способ окрасить мир – сдохнуть.

У остальных…

У остальных есть мечта.

Всё как прежде. Разве что огонь из мусорной бочки не так щедр к засыпающему кирпичу. Берти на излюбленном месте. В позе, что восхитила бы и заскорузлого евнуха, она украшает мрачный свод. Светлая голова лишена короны, изящное тело ещё хвастает оперением.

Бесцветный знает о неизменном месте встречи. Согнувшись у подворотни, он дрожит, тяжело дыша. Его надежда отдышаться тает, как только находится стремление выше. Он поднимает взгляд на Берти – оазис в душном городе как никогда притягателен. Дива не выглядит краше в чарующем огненном свете. Только потому, что краше некуда.

Детектив Комсен тщательно скрыт тенью, едва сдерживает холодный пар. Оружие наготове, близость мишени нервирует уставшее дуло. Приманка сработала – чудовище вышло наружу.

Но то, что предстаёт перед Комсеном, вынуждает забыть о сиюминутной расправе. Да, перед ним монстр, одним видом призывающий холод, но в тёплых глазах бесцветного горит яркий силуэт: красавица Берти подобно ведьме прикована к столбу, что вогнан в сердце костра. Однако пламя не причиняет Берти страданий, оно тратит всю свою мощь на то, чтобы оградить её от холодного ветра.

К диве приближается сутулая тень. Испачканная рубашка небрежно свисает с тела, брюки и туфли – в болотных пятнах. Ветер обжигает раненые ладони. Нет ни боли, ни страха… Берти заклинила бесцветные полушария мозга.

– Вот мы и встретились… – голос Существа дрожит. – Такое чувство, что я шёл к этой встрече всю жизнь. Я боюсь узнать, что всё это всего лишь сон… Если так, я не желаю проснуться.

Берти, как всегда, манит улыбкой.

– Потанцуем? – предлагает она.

– Нет! Больше никаких танцев!

Воздухом жонглируют дырявые руки.

– Я хочу каждый твой оттенок! Каждый твой вздох! Будь моей!

Он бросается к Берти, в блёклую грудь упираются крашенные ладони. Существо замирает, с вожделением уставившись в масляные белки её глаз. Кроваво-красный язык Берти врывается в холодный бесцветный рот. Привкус скипидара смешивается с волшебным клубничным ликёром. Нет другой такой оскомины, что казалась бы райским леденцом. Длинные ногти Берти сверкают в ночи. Всё рьянее увлекая Существо поцелуем, она впивается коготками в бесцветную шею. Вмиг рисуются рваные полосы, нежданно наливается цветом кровь.