Светлана Ольшевская - Путь Избранной

– Это виски, а не вода.

– Ага, виски! Мы его тут стаканами пьем! – съязвил он, вытираясь.

– На, попробуй! – Маша протянула ему стакан. Саша попробовал и принялся изображать пьяного, а под конец покрутил пальцем у виска:

– Это просто вода, Маш.

Маша замерла на месте, осененная догадкой:

– Это знак!

– Это знак, что тебе лечиться надо, – резюмировал брат.

Когда наутро Маша собиралась в гимназию, Книга вновь дала о себе знать. На ее странице были написаны ранее незнакомые Маше стихи:

Маша внимательно прочитала стихотворение и мечтательно задумалась. Внезапно почувствовав, что кто-то стоит за спиной, девушка резко обернулась и увидела Яна. Как же теперь она рада была его появлению!

– Привет! – улыбнулась она. – А я уже привыкла к твоим «нежданчикам» и не пугаюсь.

Но Ян был серьезен, и Маша спросила, раскрыв Книгу:

– Это о Дэне, да?

– Теперь все знаки, которые дает Книга, будут связаны с Дэном? – покачал головой Ян. – Ты должна быть предельно внимательна, особенно теперь, когда твое обучение подходит к концу.

– Но это обо мне и Дэне, у меня нет сомнений. Смотри…

И Маша прочла стихотворение вслух. Ян задумчиво улыбнулся:

– Мне хорошо знакомы эти строки. И тот, кто их написал.

– Только не говори, что это твое стихотворение!

– Эти строки написали для меня.

Маша удивленно подняла брови:

– «Если ангел я, ты – причина». Мне нужно самой рассказать Дэну, что я Ангел, пока он сам не узнал.

– Ты уверена?

– Конечно! Это слова о любви, Ян, о любви! Хотя – откуда тебе знать? – Маша иронично махнула рукой и пошла в прихожую. Ян посмотрел ей вслед с улыбкой.

Дэн тоже собирал учебники в сумку, когда прямо перед ним возникла разъяренная Кира.

– Маша уже готова была сдаться, а ты все испортил!

Дэн молча указал ей на дверь.

– Она уже почти убила человека! Тебе же приказывали не вмешиваться! – продолжала Кира.

– Я не подчиняюсь ничьим приказам, – повысил голос Дэн. – Поэтому – вон отсюда!

– Твое время истекло, тебе конец!

– Ты закончила? – спокойно осведомился он, застегнув сумку.

Вместо ответа Кира с размаху ударила его кулаком прямо в нос.

– Ты заплатишь за все! Начинай прощаться с жизнью.

Кровь хлынула у Дэна из носа, а Кира, гаденько усмехнувшись – дескать, это только начало, – исчезла.

Когда она вернулась домой, на нее набросилась гневная Марго:

– Держись от Дэна подальше! Еще раз увижу нечто подобное – будешь иметь дело со мной.

– Ты глупая или прикидываешься? Из-за него Маша осталась Ангелом! – возмутилась в свою очередь Кира. – Между нами и Машей Дэн всегда выберет ее.

Марго хотела что-то ответить, но Агнесса, до сих пор молча сидевшая в кресле, прервала их спор:

– Кира права. Дэн заслуживает наказания.

Кира хищно усмехнулась, схватилась за свой медальон с кинжалами:

– Я хочу уничтожить Дэна своими руками!

– Уничтожить? – зловеще ухмыльнулась Агнесса. – Я предлагаю кое-что повеселее.

Этот день для Аллы Сергеевны выдался поистине черным. Точнее, он стал первым в череде черных, недобрых дней, о которых директриса потом всю жизнь вспоминала с ужасом.

Началось все с приезда сотрудницы из РОНО. Собственно, директриса ожидала ее, заранее подготовив все отчеты и необходимые ведомости. Когда сотрудница РОНО пришла в ее кабинет, Алла открыла верхний ящик стола, где хранились все эти бумаги… и остолбенела. Вместо важных документов там лежала уже знакомая ей бутылка виски, перевязанная красной ленточкой. Та самая, которую она вчера обнаружила у себя дома и которую там же, дома, спрятала от греха подальше!

Кровь отхлынула от лица директрисы, а сотрудница РОНО, заметив ее ошарашенный вид, уставилась с немым вопросом.

– Сейчас, сейчас найду, – пролепетала Алла. – Я… куда-то положила бумаги…

Но бумаги так и не нашлись. Сотрудница поначалу возмутилась, но после долгих уговоров согласилась принять ведомости по электронной почте.

– Ладно, один раз можно сделать исключение, – смягчилась она. – Но пришлите как можно скорее.

– Разумеется, я пришлю их электронным письмом сегодня же вечером, – с облегчением выдохнула директриса.

Сотрудница РОНО взяла свой портфель, и Алла Сергеевна отправилась ее провожать. Как только за ними закрылась дверь, в директорском кресле материализовался Феликс. Он с любопытством осмотрел кабинет и взялся за компьютер.

– Так, посмотрим, – веселился он. – РОНО, РОНО… Я все сделаю за тебя, Аллочка.

Наконец он нашел нужное письмо и щелкнул мышкой.

– Главное – красиво начать! – пальцы Феликса быстро забегали по клавишам. – Все ученики в нашей школе – идиоты, которые сопьются, не дожив до тридцати лет… Засунь свое ЕГЭ в свой толстый – хи-хи! – портфель! А если снова припрешься с проверкой – попрощаешься с жизнью. P. S. Дура… и овца.

Составив такой «отчет», Феликс довольно щелкнул мышкой:

– Письмо отправлено!

В этот день на литературе, к великому волнению Маши, проходили то же самое стихотворение, что явилось ей в Книге. Наверняка это снова знак, и ей следует поскорее рассказать Дэну о своей ангельской сущности. К сожалению, сегодня с Дэном случилась какая-то напасть: у него то и дело текла из носа кровь и он убегал привести себя в порядок.

Наконец они оказались рядом в библиотеке, где, обложившись учебниками, готовились к какому-то письменному опросу.

Дэн сидел задумчивый, погрузившись в свои мысли, и Маша нерешительно начала:

– Дэн…

Он поднял глаза, посмотрел вопросительно.

– Мы на литературе такие красивые стихи проходим… Любовь земная души связывает, если ангел я, ты – причина… Нравится?

– Очень! Так растрогался, что даже кровь носом пошла.

– А ты веришь в ангелов? И их… физическое существование?

Дэн сначала посмотрел удивленно, а потом нежно притянул ее к себе и поцеловал:

– Если бы ангелы существовали, они бы были похожи на тебя.

Маша обняла его, положила голову на плечо. Нечаянно перевела взгляд на стену, где была изображена черно-белая аллея, и побледнела: за деревьями снова стояла Лиза в своем длинном белом балахоне. Стояла и смотрела прямо ей в глаза.

– Нет, – услышала Маша ее хриплый шепот. – Нет, Маша, нет…

Маша отстранилась от Дэна и пристально уставилась на аллею. Но Лизы там уже не было – аллея была всего лишь изображением на фотообоях. Дэн покосился с удивлением – ведь он ничего не видел и ничего не понял.