Александр Житинский - Филиал. Истории для кино

– Ага, к твоей! А по ночам мужики пьяные шастают – ко мне?!

– Это к Бусикову, – пискнула Виктория Львовна.

Начальство заволновалось. Про этот факт они еще не знали. Озираются по сторонам. Академик по Гомеру сидит довольный, будто «Одиссею» по телевизору смотрит. Его ребята, что бюст пилили, остановились – им тоже интересно.

– Кстати, где Бусиков? – подал голос Сергей Ефимович.

Катька покраснела, будто Бусиков у нее ночевал. Горгона сразу ей на помощь:

– Слава сейчас придет. У него просыхает клей.

– У него кое-кто другой просыхает, – Сабурова ехидно.

– Товарищи! Мы отвлеклись, – шеф постучал карандашом по стакану.

Тут Анна Семеновна заглядывает.

– Горгона Михайловна, милиция пришла.

– Пригласите сюда.

Мы притихли. Неожиданный поворот… Входит милиционер – скромный, я бы даже сказала – застенчивый. Поздоровался, ищет, куда присесть.

– Пожалуйста, Алексей Алексеевич, в президиум, – Горгона его приглашает к столу начальника. Он прошел бочком, сел.

Рабочие опять принялись пилить бюст.

– Товарищи, я специально пригласила нашего участкового, чтобы в его присутствии задать жильцам все тот же вопрос: почему они не выполняют распоряжение исполкома об освобождении площади? – обратилась к собранию Горгона.

Молчание.

– Начнем с вас, Виктория Львовна.

– Я прожила в этой квартире всю жизнь и хочу умереть здесь! – Виктория встала.

– Умирать не требуется. Вам дадут однокомнатную квартиру. Неужели вам, старому человеку, приятно жить в таких ужасных условиях?

– Я здесь блокаду пережила. И это переживем.

– Не взывайте к нашим чувствам.

– А к чему же взывать? Нет, я не уеду, – Виктория Львовна села.

– Вера Платоновна, а вы?

– Мои причины знаете, – Сабурова даже не встает. – Мне и здесь хорошо. Работа близко.

Катька, не дожидаясь вопроса, вскочила, слезы из глаз.

– И я не могу, товарищи! Кто меня с Митенькой пустит? Я же эту комнату сняла на два года, пока хозяин в Антарктиде…

– Сядьте, Катюша. У вас особое положение, мы знаем, – Горгона ласково. – Видите, Алексей Алексеевич?

Лейтенант заерзал. Что тут скажешь? Вообще его больше заинтересовало пиление бюста. Он как сел, все время оглядывался назад, в эркер. Непорядок чувствует спиной.

– А почему… пилят? – спросил он.

– Видите ли, Гомер – моя личная собственность. Я его хочу забрать, – академик с достоинством.

– А-а… Тогда продолжайте.

– Что – продолжайте? Вы можете употребить власть? – Горгона спрашивает у участкового.

А ему не хочется. Или не может. Смотрит затравленно. Вдруг открывается дверь и вваливаются Бусиков и Василий. Вид у обоих помятый.

– Здравствуйте, – говорит Бусиков.

– Можно присоединиться? – спрашивает Василий.

– Ты еще тут?! – я не выдерживаю.

– Я еще тут, – он покорно кивает.

– Посторонний… – слышу голос Горгоны.

– Да какой же я посторонний? Моя жена здесь работает и живет!

Лейтенант решительно встает, оправляет китель. По-моему, он даже рад появлению Василия. Можно с достоинством смыться.

– Гражданин, пройдемте!

– Вы все тут заодно… Ладно… Слава, чего стоишь?! – Василий пытается сопротивляться.

– Не трогайте его, он мой гость! – кричит Бусиков.

Общее смятение и возня. Рабочие снимают бюст Гомера и несут к выходу. Участковый выталкивает Василия за дверь. Бусиков защищает его, но Катька, вскочив, удерживает Бусикова.

Митька в коляске орет. И все орут.

– Прошу очистить помещение! – это милиционер.

– За что?! – Бусиков.

– Товарищи, собрание продолжается! – Горгона.

– Люська, домой лучше не приходи! – снова Василий.

– Она прекрасная, порядочная женщина! – это Виктория Львовна.

– Поберегись! – один из рабочих.

– Товарищи, пропустите Гомера, – просит академик.

Клубок выкатывается в прихожую: Васька, милиционер, Бусиков, Катюша. Следом с жутким напряжением несут мраморного Гомера. Литературовед задерживается в дверях.

– Извините за беспокойство. Всего вам доброго.

– Заходите, Павел Ермолаевич, – любезно говорит шеф.

– Благодарю… Жаль, что я столь поспешно выехал. У вас тут весело.

– Бюстик заменить вы обещали, – шеф указывает на пустой пьедестал. – Он у нас на балансе. Материальная ценность.

– Непременно, – кивает академик.

Он выходит. Крики в прихожей затихают. Все снова рассаживаются. Горгона пытается успокоить Митьку.

– Переходим ко второму вопросу, – говорит шеф. – Обязательства филиала на третий квартал. Кто желает выступить?

– Я желаю! – Нина с вызовом поднимает руку.

БУСИКОВ. Милиционер увел Василия, выплыл из квартиры Гомер, раскланялся профессор. Напоследок поцеловал ручку Катеньке.

Мы остались вдвоем, не считая Анны Семеновны.

Посмотрели друг на друга.

– Митенька плачет. Надо соску, – сказала Катя.

– Всем соски надо. Разорались, – проворчала Анна Семеновна.

Катенька бросилась в свою комнату за соской. Я за ней. Она вбежала к себе, оставив дверь открытой. Я вошел следом, стою в дверях. Она ищет соску.

– Господи, да где же она?! – не смотрит на меня.

Наконец нашла. Спешит обратно.

– Пойдем, пойдем… – лихорадочно.

– Он уже не плачет. Слышишь?

Она остановилась. Стоим в коридоре у ее двери, близко-близко друг к другу. Анна Семеновна нас не видит из-за угла. Я обнял Катеньку и поцеловал. Она стоит, не шелохнувшись. А мне так хорошо стало, легко… Даже какой-то нежный звон в ушах образовался. Целую ее в шею.

– Ой, – она вздрогнула.

– Что? – я поднял лицо.

– Смотри! – показывает мне за спину.

Я обернулся. Гляжу, в глубине коридора двое пацанов в белых костюмах и масках – фехтуют! И звон рапир, который я принял за бог знает что.

– А ну кыш! Кыш отсюда! – из-за угла выскочила Анна Семеновна.

Мы с Катей отпрянули друг от друга. Мальчишки скрылись.

– Уж не впервой, – сказала вахтерша. – Ой, не к добру.

Мы пошли обратно. Не успели дойти, как двери раскрываются, из кабинета наши расходятся со стульями. Собрание кончилось. Все почему-то довольны. Горгона коляску везет. Катенька ее подхватила – и к себе.

– Спасибо, Горгона Михайловна…

– Чем кончилось? – спрашиваю у наших девушек.

– Победа! Сергей Ефимович согласился съездить в Сибирь. Хочет разузнать про отрасль, – ответила Нина.

И сам шеф показался из кабинета. Пышет энергией.

– Слава, подготовьте структуру управления для командировки. И схему АСУ.

– Будет сделано.

Все какие-то празднично-потерянные. Еще бы! Шеф едет осваивать отрасль. Хочется его обнять. Вот и Сабурова выходит из своей комнаты, несет валенки, вставленные один в другой. Валенки добротные, на войлочной подошве, задник кожей обшит.

– Это вам, Сергей Ефимович. Как-никак в Сибирь едете, – протягивает валенки шефу.