Александр Александров - Обжигающий ветер любви (сборник)

– Кошмар! – сказал он, покачивая головой.

– Что такое? – удивился Артур.

– Представь себе, ее зовут Оля…

– Ну и что? Имя как имя. Не Горгона же!..

– Это наваждение… Уже два года я знакомлюсь с девушками и всякий раз это либо Оля, либо Марина. Ты понимаешь?.. Оля, Марина, Оля, Марина, Оля, Марина… Словно во всем городе нет женщин с другими именами. Причем никогда не бывает так, чтобы подряд две Оли или две Марины. Только строго по очереди! Мистика какая-то… Скоро вместо того, чтобы спрашивать имя, можно будет предлагать пари: «Хотите, угадаю, как вас зовут?..»

– Не отчаивайся, найдем тебе какую-нибудь Клаву.

– Ну, а ты-то как, познакомился?

– Конечно.

– Поинтересовался планами на вечер?

– Еще не успел…

– А чего тянуть? Давай, договаривайся, берем шампанского, ловим такси и едем к моему знакомому на квартиру. Его сейчас дома нет. Вот ключи.

Виктор потряс звенящей связкой.

– Прямо сейчас? Я даже не знаю… – замялся Артур.

– Ты чего? – приподнял брови Виктор. – Ни разу жене, что ли, не изменял?

– Нет.

Они замолчали. Возникла неловкая пауза.

– Подожди, я сейчас, – сказал Виктор. Он подошел к музыкантам, о чем-то с ними поговорил и вернулся за столик.

– Сюрприз для тебя… – многозначительно произнес он.

Зазвучала музыка. Мелодия была Артуру знакома. С этой песней он отмечал свое восемнадцатилетие.

Давно ли вот так же сидел он в ресторане, в окружении близких друзей, и слушал эту песню? Ее заказывали в тот вечер неоднократно. И всякий раз объявлялось, что исполняется она в честь именинника – Артура Сибирцева… «Где-то вы сейчас, друзья-товарищи, – подумал он. – Один убит ножом в горло в пьяной драке, другой – в тюрьме, третий – спился, четвертый после автокатастрофы прикован к постели… Всех разбросало, будто ураган прошел… А ведь, в сущности, – обычная жизнь».

Артур вздохнул… Полузабытая музыка рождала печаль. Но печаль эта совсем не походила на ту безысходную тоску, что терзала его душу в последнее время.

– Спасибо, – сказал он. – Как ты вспомнил?

– Не знаю, – улыбнулся Виктор. – Сентиментальным, наверное, становлюсь.

А в зале той порой продолжалось веселье. Публика выпивала и закусывала. На пятачке, свободном от столиков, медленно кружились пары.

Мужчина в черном костюме уже не страдал от одиночества. Рядом с ним сидели три миловидные женщины. Он ухаживал за всеми одновременно и, судя по всему, теперь уже мучился от того, что не знал, кому отдать предпочтение.

Двоюродные сестры томно поглядывали на Виктора с Артуром, ожидая, когда их снова пригласят на танец.

Пятеро молодых парней вели себя все более раскованно. Всем своим видом хотели показать, что круче их здесь никого быть не может… Сначала они намеренно обрызгали шампанским проходивших мимо девушек, потом нахамили пожилой паре и, наконец, придумали себе увлекательное занятие – попадание огрызком яблока в тарелку! Не свою, естественно… Чем дальше располагался столик, тем оживленней приветствовалось попадание.

Артуру это не понравилось. Меньше всего ему хотелось сейчас ввязываться в какую-нибудь историю. Но не успел он подумать об этом, как в его тарелку шлепнулось надкусанное яблоко. Брызги соуса оросили лицо и рубашку. Послышались восторженные вопли подгулявшей компании.

Не зная, как отреагировать на эту выходку, Сибирцев растерянно посмотрел в их сторону. Увидев его пятнистое лицо, те заржали еще сильнее.

– Чего уставился? – оскалился бритый крепыш.

Артур ощутил, как у него задрожали колени. От ответа зависело дальнейшее развитие событий. Если промолчать, может, все на этом и закончится…

– Вы чего, совсем, что ли?.. – пробормотал он неуверенно.

– Что?

Бритоголовый поднялся и быстрым шагом приблизился к их столику. Артур встал, вытирая салфеткой лицо.

Не церемонясь, крепыш схватил его за отвороты пиджака и, притянув к себе, прошипел:

– Запомни, конь фанерный, если ты произнесешь еще хоть слово…

Договорить он не успел. Артур взорвался, как осколочная граната. Толкнув противника левой ладонью в грудь, он тут же молниеносно ударил справа… Все унижения, боль и отчаяние последних дней вложил он в этот удар. Бритоголовый отлетел к соседнему столику, опрокинув его.

Женский визг резанул по ушам.

– Берегись! – крикнул Виктор.

Артур среагировал мгновенно и вовремя увернулся от летящего кресла.

Возле столика оказался детина огромного роста. Раскинув лопатообразные руки, он бросился на Виктора. Тот встретил его ударом в челюсть… Качнувшись, как «неваляшка», здоровяк все же сгреб Паромова в охапку.

Артур метнулся на выручку. Он пнул верзилу в бедро и, когда тот повернулся к нему, дважды, слева и справа, ударил в голову.

Виктор выскользнул из медвежьих объятий и, изловчившись, что есть силы, саданул недруга кулаком в шею, чуть ниже подбородка… Захрипев, детина рухнул грудью на стол.

– Справа! – крикнул Артур, заметив внезапно возникших парней.

Один из них с ходу атаковал Виктора, двое других навалились на Сибирцева.

Судя по всему, у ребят была неплохая подготовка. Действовали они грамотно и без суеты. Артур пропустил несколько довольно чувствительных ударов… Но моральный перевес был не на их стороне.

В зале царили хаос и паника. Переворачивались столы, звенела разбитая посуда, женщины с визгом разбегались по сторонам.

Полный мужчина в черном костюме, доселе неподвижно наблюдавший за потасовкой, решил, что пора вмешаться. Он встал, неторопливо застегнул на все пуговицы пиджак, поправил полосатый галстук, взял со стола графин, ухватился поудобней за горлышко и уверенно шагнул к дерущимся.

На его пути встала официантка.

– Что вы! – воскликнула она. – У нас графинами не дерутся!

– Да? – удивился мужчина. – Ну ладно…

И вернулся за свой столик. А драка, между тем, закончилась сама собой.

– Кажется, пора уходить, – сказал Виктор, перешагивая через распростертое на полу тело.

– Пора!.. – согласно кивнул Сибирцев.

Поймав за рукав испуганного официанта, Артур сунул ему в карман несколько смятых купюр. Друзья устремились к выходу.

– Ты что, заплатил за весь этот разбой? – спросил Виктор.

– Только за то, что съели и выпили… За остальное, заплатят те, кого соберет с поля боя наша доблестная милиция.