Галина Врублевская - Прощай, «почтовый ящик»! Автобиографическая проза и рассказы
- Название:Прощай, «почтовый ящик»! Автобиографическая проза и рассказы
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Союз писателей Санкт-Петербурга
- Год:2013
- Город:Санкт-Петербург
- ISBN:978-5-4311-0043-7
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Галина Врублевская - Прощай, «почтовый ящик»! Автобиографическая проза и рассказы краткое содержание
В книгу также вошли романтические новеллы и эссе о любви и смыслах бытия
Прощай, «почтовый ящик»! Автобиографическая проза и рассказы - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Импортной одеждой торговали и оборотистые сотрудники, никуда не выезжавшие, чаще всего женщины. У кого-то родственники работали в торговле, кто-то привозил вещи из советской еще Прибалтики, где легкая промышленность всегда была на высоте. За глаза их осуждали, как спекулянтов, наживающихся на разнице между магазинными фиксированными ценами и реальными, но, если товар нравился – кофточки, свитерочки, красивое дамское белье – то его охотно покупали. Тесноватый женский туалет часто служил примерочной для покупательниц. Там было относительно чисто, хотя вид удручающе казенный: окрашенные зеленой краской стены, местами с отвалившейся штукатуркой; подтекающие краны, оставляющие желтизну на фаянсовой раковине; огрызок едкого хозяйственного мыла и ужасающее серое полотенце. Вафельное полотенце висело на стене, на деревянной рейке, и было зашито кольцом – за рабочий день десятки рук проворачивали это кольцо, вытираясь об одни и те же участки. А однажды я застала с поличным «чистюлю», которая, приподняв колено, вытирала о ручное полотенце и свои сапоги.
До настоящей перестройки в сознании и тогда, и сейчас, нам еще далеко – «Разруха не в клозетах, а в головах», говорил персонаж романа Булгакова. И все же гражданская активность сотрудников в конце 80-х заметно выросла. И даже я, прежде отбрыкиваясь от любых общественных дел, кроме работы в стенгазете, вдруг оказалась втянута в самый водоворот общественной жизни.
В стране возникли свежие структуры самоуправления: СТК – Совет Трудового Коллектива. Мы тоже надеялись, что через новый орган общественность сможет повлиять на производственную жизнь: и на составление плана научных исследований, и на распорядок труда, а также сможет контролировать распределение социальных благ среди сотрудников.
Представители в Совет выдвигались в коллективах открыто, на предварительных неформальных собраниях, совсем не так как прежде, когда решения спускались сверху – слово «гласность» не сходило с уст. На собрании нашей лаборатории опять общим вниманием овладела профорг – женщина скандальная и громогласная: когда разыгрывались дефицитные наборы, ее голос перекрывал голоса всех. Стоя, как обычно, на председательском месте, она заявила, что хочет работать в новом органе. Однако ее желание большинство присутствующих проигнорировали, стали предлагать другие кандидатуры. Я тоже активно обсуждала выдвинутых товарищей. И вдруг, уже на исходе этих предвыборных дебатов, одна из лаборанток обратила внимание на мою персону:
– А давайте изберем в СТК Отделения от нашей лаборатории Галину Владимировну! – к сорока годам в лаборатории к моему имени приросло и отчество.
Профсоюзница недовольно поджала губы. На тот момент Отделение представляло коллектив в четыреста человек, видимо, пост члена СТК показался ей привлекателен. – А я недоумевала: почему я? И неуверенно отозвалась отказом из дальнего угла комнаты, где стоял мой стол:
– Нет. Ну как? У меня и голос не сильный, мне в этом совете никого не удастся перекричать (тонкий намек в сторону нашей профсоюзницы).
Но лаборантка возразила:
– Мы вас слышим, услышат и они.
Еще несколько человек высказались в мою поддержку. Я поднялась со стула:
– Спасибо за доверие, конечно. Все это для меня неожиданно, но могу сказать, что меня изберут в СТК, то действовать буду в общих интересах.
Мою фамилию вписали мелом на коричневую грифельную доску, где во время «мозговых штурмов» обычно рисовали функции и выводили формулы. Затем перешли к обсуждению других кандидатур. Мы только-только постигали значение новых понятий: выборы на альтернативной основе. К концу дебатов на коричневой грифельной доске неровным почерком секретаря были написаны пять фамилий. Проголосовали поднятием рук, оставив в списке две – выбрали меня и молодого компьютерщика, из тех, кто активно подрабатывал на стороне. Окончательные выборы должны были происходить на общем собрании всего Отделения. Тогда и решится, кто из нас двоих станет заседать в Совете.
Наступил день официальных выборов. Пообедав, сотрудники разных лабораторий акустического Отделения группками потянулись в конференц-зал института. Вот оно, административное здание архитектуры сталинского ампира, – главное здание института. Здание, с которого началось мое знакомство с институтом, где я получала первый инструктаж по режиму секретности, где лежала моя трудовая книжка, и где я сама бывала считанные разы. С волнением поднимаюсь по мраморной парадной лестнице, украшенной с двух сторон нарядными ограждениями с широкими перилами. Вхожу в зрительный зал. Располагаюсь вместе с товарищами по сектору, только сажусь на крайнее место в ряду – ведь мне предстоит выйти на сцену и рассказать о себе всем присутствующим. Один за другим проходят к сцене и встают за трибуну представители от других лабораторий. Невольно приходит в голову, сколько партийных и профсоюзных чиновников, опирались ладонями о столик этой коричневой фанерной тумбы, повторяя фразы из газетных «передовиц»! Сегодня выходящие на трибуну люди говорят своими словами.
Секретарь собрания называет мою фамилию. Встаю – едва слышно хлопает откидное сидение зрительского кресла, но гулко отдается в голове биение сердца. Иду, постукивая каблучками по вощеному паркету к слегка приподнятой сцене, поднимаюсь на ступеньку и занимаю место у трибуны.
Говорить через микрофон непривычно, свои слова слышу дважды: то, что тихо сказала я, и что вторит через усилитель эхо. Речь, транслируемая микрофоном, вроде бы, звучит авторитетно. Преодолевая смущение, выступаю без бумажки. Но листок с тезисами написан, и даже лежит в те минуты в кармане делового пиджака, надетом на мне. А сейчас, спустя много лет, я нашла ту бумажку в своем домашнем архиве и могу привести ее содержание:
«О себе скажу, что никогда не участвовала в работе выборных органов: ни комсомольских, ни профсоюзных, ни партийных.
Однако в стороне от общественной жизни не стояла. Много лет работая в редколлегии газеты «Спектр», старалась дать людям возможность высказаться о болевых проблемах. И когда еще не было в ходу слова Гласность, она, пусть и в усеченном виде, жила на страницах нашей газеты.
Если мне будет дана возможность работать в нашем совете, то я постараюсь предать гласности (в письменной или устной форме) решаемые, я подчеркиваю решаемые, а не только уже решенные вопросы.
Буду развивать формы обратной связи с коллективом, чтобы все сотрудники через СТК могли высказать свои пожелания и предложения. Чтобы текущие вопросы решались оперативно и продуктивно».
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: