Надя Лоули - Балерина

Элизабет любила этот район Парижа, который отдаленно напоминал ей родной Вашингтон. Без всех этих французских штучек – исторических районов, забитых туристами и толпами зевак. Здесь истории тоже хватало, но своей, с многоликой интернациональной окраской художников и литераторов всех мастей. Вон сколько знаменитых кафешек, в которых некогда сидели, пьянствовали и писали свои шедевры нищенствующие поэты и художники, теперь вознесенные в ранг гениев от литературы и искусства. Даже такой свой в доску американец, нобелевский лауреат, бородатый дядя Хэм, жил здесь неподалеку в двадцатых годах.

Она поднялась к себе на третий этаж, тоже пешком. Лифтом пользовалась редко, только с тяжелыми сумками. «Худеть надо, вон француженки какие изящные, не то что ты!» – подсмеивалась над собой она, запыхавшись от подъема. Ну вот и дома! Выглянув в кухонное окно, рассмеялась победно: непроглядной стеной по стеклу молотил дождь. Как вовремя она прибежала, еще минута-другая – и попала бы под ливень. И никакой зонт бы не помог. Монпарнасская башня мерцала в стороне сквозь ливневый поток, уродливо возвышаясь своими шестьюдесятью этажами над крышами типичных французских построек начала двадцатого века. Она улыбнулась башне, как чему-то родному, напоминающему ей своим обликом американские небоскребы: «Привет, дорогая!»

Вот уже месяц она жила в Париже и училась на курсах синхронного перевода в ЮНЕСКО. На учебу Элизабет Вайт была направлена от Вашингтонского университета в группу усовершенствования французского языка. Как предполагалось, для будущей переводческой деятельности на дипломатическом уровне. Так было по бумагам. А на самом деле она была послана в Париж со специальной секретной миссией Центральным разведывательным управлением, где служила больше пяти лет в отделе по связям с Восточной Европой.

Элизабет Вайт, она же Елизавета Белова, после окончания Вашингтонского университета, факультета иностранных языков – французский, немецкий и русский – получила предложение работать переводчиком в структуре американских секретных служб. Выбор на нее пал, конечно, не случайно. С улицы в эту систему мало кто попадал, в основном людей набирали по протекциям и рекомендациям. Лизе, можно сказать, повезло, ее родители работали в ЦРУ с 1946 года. А когда ушли на заслуженный отдых, рекомендовали дочь на свое место. После трех лет добросовестной работы переводчиком, где она проявила себя исключительно с положительной стороны, ее «прощупали» и направили учиться на курсы специальной подготовки секретных агентов. Там девушки-лингвистки были очень нужны.

Родители Лизы были русскими. История очень необычная. Во время войны, в самом ее конце, когда ход событий был уже предрешен в пользу СССР, они были заброшены на территорию освобожденной Германии в группе советских разведчиков-резидентов, как их еще называли – нелегалов. Их задача была простой – внедриться в послевоенном пространстве Европы, получить под видом беженцев якобы из немецких лагерей документы политических отказников, чтобы потом спокойно работать на разведку в пользу СССР.

Их было три «семейные» пары, которые в дальнейшем должны были обустроиться на территории Западной Германии, Франции и Великобритании и держать контакт между собой. Так планировалось. Но случилось все иначе, они растерялись в хаосе послевоенного времени. Связь с Родиной оборвалась, и каждый устроился как мог. Чета Беловых была задержана на территории американской базы и не задумываясь перешла на сторону союзных войск. Они не считали себя предателями, совсем нет! Просто они увидели нормальную жизнь, если можно было назвать нормальной разруху и послевоенную неурядицу в Европе, которая все равно показалась им прекрасной после ужасов сталинской диктатуры. Только здесь они поняли, что такое быть свободными и не бояться говорить вслух, о чем думаешь. Свобода! Вот на что они клюнули! Сознавшись в своем «шпионском» прошлом, в 1946 году они были переправлены в Вашингтон, где приступили к работе в Разведывательном управлении в качестве консультантов и инструкторов на курсах подготовки агентов в секторе «СССР – Восточная Европа». Позднее они узнали, что пара Никитиных погибла при освобождении Нормандии, а Николай и Екатерина Волковы пропали без вести. И только в 1987 году совершенно случайно при просмотре агентурных данных из Парижа вдруг всплыли имена семейной пары Волковых.

«Не может быть!» – не поверили Беловы. Столько лет прошло!

Выяснилось, что французы серьезно занимаются проблемой разваливающегося Советского Союза и предполагаемой объединенной Германией, чтобы вовремя использовать исторический момент шаткого политического и экономического положения в Восточной Европе в свою пользу. Но американцы и сами были не прочь поучаствовать в «перестройке». Теперь нужно было разобраться в действиях и планах французов и тактически их опередить.

Вот для этого и была направлена в Париж Элизабет Вайт. Ей предстояло просочиться в многочисленную диаспору русских в Париже и выяснить, являются ли Волковы той исчезнувшей после войны парой агентов КГБ.

Борис ликовал. Все получилось, как предполагалось. Зря волновался, как и чем припугнуть балерину. Оказалось, ее и пугать-то было не надо!

Она, по всему, еще находилась под амнезией страха своей прошлой жизни. Малодушие и душевная паника молодой женщины даже изумили его, видавшего на своем веку малодушных и мнительных трусов.

– Вы понимаете, Алла Владимировна, ситуация очень деликатная, ведь ваш муж не в курсе вашего прошлого… Или? Нет! Ну, мы так и предполагали… А на французский паспорт вы уже как, документы собрали? Ну вот, видите, как у вас все хорошо складывается, мы искренне рады! Честное слово! Наверное, вы совсем не хотите, чтобы французские чиновники вами заинтересовались? Нет? Мы так и думали. Очень хорошо, что вы все правильно понимаете!

Сигаретный дым клубился и резал глаза. Мадам Дюшен вытерла то ли от дыма, то ли от волнения проступившие слезы.

– Простите, Алла… Можно так, по-простому? Я, наверное, много курю? Дурная привычка, простите еще раз! А вы никогда не курили? Ну надо же! Даже завидую вам, а вот сам бросить не могу, много раз пытался…

Он смотрел на нее открытым доброжелательным взглядом, от которого она замешкалась. Может быть, все не так и страшно?

Борис не зря был дипломатом, преподнести себя и ситуацию умел с великим блеском, что называется, на высшем уровне. Понимая ее состояние: «Бедная мокрая курица! – хмыкнул он про себя. – Зачем же так расстраиваться и принимать все близко к сердцу…» – он перешел с деликатной темы разговора на светские сплетни из парижской жизни и закончил встречу несколькими свежими пикантными анекдотами, на которые был мастер.