Александр Лисов - Петролеум фэнтези

Обыкновенный русский дом, обыкновенная русская семья со всеми её потребностями и нуждами – вот та печка, от которой советовал танцевать Кокорев. Вместо выставок всевозможных диковинок он предлагал устроить в России правдивую выставку реальной народной жизни со всеми её неладностями и неустроенностями. Чтобы у властей была возможность хорошенько рассмотреть её, чтобы смогли они среди этих неладностей отыскать (и уберечь!) огромное богатство, которому цены нет и на котором стоит Русское государство, – силу духа и терпения русского народа.

Главное, в чём Кокорев хочет убедить, – это то, что корни экономического успеха, благополучия и процветания лежат не в реализации голых реформ, пусть и кажущихся продуманными, но в создании условий, позволяющих проявиться нравственным силам народа. Не в политэкономических витийствах, не в парламентских хитросплетённых речах, не в разновидных конституциях видит он средство для благоустройства и возвеличения России, но в живущей в простых чистых сердцах правде Божией.

Все беды, надвигавшиеся на Россию, он прямо связывал с духоугашением русских людей в результате непродуманных действий властей, насилующих и калечащих народную жизнь, забывших завет предков: «Не угашать духа, ибо в нём сила». Несокрушимые крепости и миллионные армии могут подвергаться поражению, но сильный духом народ – никогда.

Духоугашение, по мнению Кокорева, является великим смертным грехом, ибо чем более гаснет дух народных мыслей, тем более входят в нашу жизнь всякие напасти, тем более входит в неё дух умопомрачения.

Следует, говорит в связи с этим Кокорев, проникнуться сердечным стремлением к тому, чтобы горькое ощущение переживаемой нами постыдной приниженности, выражающейся в постоянном подражании чужеземному строю, заменилось ободряющим и одушевляющим наш дух чувством государственно-народной гордости, основанной на успехах самосознательных мероприятий, и чтобы в то же время канцелярская самонадеянность покаялась в своих заблуждениях и освежила свои мысли духом смиренномудрия, способного почерпнуть законодательные ведения не из архивной пыли, а из живого источника народной жизни.

«Канцелярскую самонадеянность» бюрократии Кокорев подвергает в своих рассуждениях беспощадной критике, и, что важно, эта критика целиком применима и к нашим недавним реформаторам с их грандиозными экономическими провалами.

Внимательный читатель заметит, что вообще производство в рассуждениях Кокорева всегда на первом месте. Это – главное, все остальные экономические категории, тоже, конечно, важные, находятся в подчинённом к нему состоянии. «Коли на гумне негусто, так и в кармане пусто» – вот кредо Кокорева. Кто-то захочет здесь возразить и напомнит о созданном им Волжско-Камском банке. Но всё дело в том, что банк этот задумывался им не для извлечения процентной прибыли: ростовщичество испокон веков считалось для российских предпринимателей делом греховным. Он задумывался им для содействия развитию производства в русской провинции. Для того, чтобы гумно там не было пусто, для того, чтобы народная жизнь обрела там «хлебное довольство» и «домовные богатства», ибо там, где они не укрепляют сердце человека, там нет и финансовой силы. Так что никакого противоречия здесь нет.

Интересен подход Кокорева к проблемам сельского хозяйства. Прежде всего он удивляется, как это при таком избытке земель и рабочих рук мы ухитрились создать крестьянскую бедность? И, соглашаясь с тезисом, что главное наше богатство в земле, он предлагает сделать её доступной, а работе на ней придать интерес и выгоду. И путь к этому, по его мнению, прост и ясен: составить карту никем не используемых земель и написать на ней чётко глагол, возгремевший в первые же дни мироздания: «Роститесь и множитесь, наследуйте землю и обладайте ею». Правда, уточняет тут же, что нельзя будет обойтись и без дешевого долгосрочного кредита, и без помощи государства в переселении людей в районы с избытком земельных ресурсов…

Многие разочарования от действий властей, кажется, должны были сделать его пессимистом. Но нет. Кокорев верит в Россию! Жалеет только о слишком дорогой цене, которую пришлось заплатить за урок освоения экономических неудач. «И вот ведь странное свойство России! – удивляется он. – То, что в других государствах могло бы расслабить народную мощь, у нас, наоборот, поможет её возродить. Осознанное бессилие, несомненно, подтолкнёт нас к обретению новой великой силы!»

Будет ли это так, зависит от нас и от того, в частности, насколько хорошо мы усвоим уроки, преподанные нам обыкновенным русским предпринимателем Василием Александровичем Кокоревым в завещанной им нам книге. Главный из этих уроков совсем несложен: быть реалистом, быть патриотом и находить ответы на вопросы, поставленные жизнью, – вот высшая правда экономических преобразований.»

К тому, что сказано выше, пожалуй, можно добавить только следующее. Более 160 лет прошло с тех пор, как Кокорев начал своё нефтяное дело, но то, что было начато им – бурение, добыча, переработка, транспортировка и сбыт, вся эта технологическая цепочка – практически не изменилась. Но, похоже, в этот раз в России многое придётся начинать с самого начала, и коснётся это прежде всего возрождения создания многих видов отечественного нефтепромыслового оборудования и поиска новых рынков сбыта готовой продукции.

После длительного перерыва я приехал в Лениногорск летом 2010 года. Я знал, что в восьмидесятые годы прошлого столетия в городе был открыт музей нефти, и заранее запланировал его посещение. Безусловно, у меня не было никакой предварительной информации о его тематике и тем более экспозиции. Войдя в него, я был крайне обрадован его насыщенным содержанием. Городские нефтяники и «Татнефть» денег не пожалели на его устройство. Конечно, он тесноват и в нём нет перспективы для расширения. Музей был пуст, две сотрудницы явно скучали, сидя за рабочими столами, и перелистывали какие-то журналы. Первый за день посетитель, а тем более им не знакомый, вызвал в них неподдельное любопытство и радостное оживление. Поприветствовав меня, они стали интересоваться целью моего прихода и предложили свои услуги в качестве экскурсоводов. Но я отклонил их попытку быть рядом со мной, сославшись на то, что я хотел бы посмотреть экспозицию самостоятельно. Они любезно дали мне согласие и включили во всех залах освещение, так как из-за полуподвального расположения музея в его залах стоял полумрак.

Я потратил более двух часов, чтобы внимательнейшим образом рассмотреть все фотографии старой нефтяной гвардии и натурные образцы отдельных видов бурового оборудования. Я встретил там много знакомых лиц, известнейших людей города, многих из которых знал лично, не понаслышке. Однако то, что я искал и, собственно, ради чего здесь оказался, я не обнаружил. Зал, посвящённый буровикам, я обошёл дважды, но каких-либо упоминаний об отце и его конторе разведочного бурения нигде не было. Разочарованный, я вернулся к служителям музея в надежде получить от них хоть какие-нибудь разъяснения.