Ольга Лукас - Тринадцатая редакция. Неубедимый

– Ты ведь напросишься, – беззлобно проворчал учитель, – что пойдёшь и принесёшь как миленький.

– Извините, – непонятно за что извинился Дмитрий Олегович и присел на свою койку.

– То-то, – ухмыльнулся Эрикссон и, размахнувшись, как при игре в фрисби, бросил ему через всю комнату листок бумаги.

Ученик поймал «летающую тарелку» и вопросительно посмотрел на учителя.

– Твой экзаменационный билет, – пояснил тот. – Читай.

Дмитрий Олегович послушно развернул сложенный пополам плотный листок бумаги и прочитал отпечатанный на машинке текст:

– «Первая часть вмещает в себя всё, в том числе и вторую. Вторая зачастую бывает больше целого. Искомое названо в честь того, что названо в честь него. Впрочем, то, в честь чего оно названо, непременно отыщется внутри».

Он повертел «билет» в руках, поскрёб ногтем, даже попробовал на зуб. Никакого продолжения, никакого пояснения.

– Что это? И что мне с этим делать?

– Угадывать. Можешь начать прямо сейчас, а я послушаю. Когда найдёшь загаданное «то, не знаю что», получишь его в подарок.

– Так это загадка? Одна часть больше другой и часть названия находится внутри? Складная зубная щетка? Спичечный коробок? Давайте не будем играть в детские игры. Вы отпускаете меня? Чудесно. Я не имею к вам никаких претензий. Я был неправ. Вы благородно простили меня и сохранили мне жизнь. Этот урок я никогда не забуду. Какие ещё приличествующие случаю слова я забыл сказать? Скажу любые, только давайте без этих формальностей.

– Давайте без формальностей. У тебя в руках – экзаменационный билет. Или шифр. Или – подсказка. Времени у тебя – достаточно. Торопить не буду. Как только разгадаешь загадку, останется устный экзамен. И ты свободен.

– А может, сразу устный экзамен?

– С этим не ко мне. Когда решишь задачу, тебе откроется…

– Истина! – не удержался Дмитрий Олегович.

– И стена. И потолок. Всё, что хочешь, откроется. В конце пути тебя будет ждать один очень полезный человек. Он любое желание исполнит. Если ему правильно заговорить зубы. А это ты умеешь.

– Вы хотите сказать, что в этой тарабарщине про части целого есть какой-то смысл? Давайте я лучше… ну ещё пару недель послужу вам мальчиком для битья, чем ребусы разгадывать.

– Неделя в моём понимании – это лет примерно пятьсот по человеческим меркам. Выдержишь? Может и выдержишь. Но я тоже, знаешь, не железный. Мёртвый – но не железный. Видеть тебя больше не могу. Так что иди, мальчик, ищи. Как найдёшь – считай, самая трудная часть дела позади. А это – тебе. В подарок. Скажем – магистерская мантия. – Эрикссон вытянул из рукава своей неизменной клетчатой рубашки элегантное пальто цвета туманного питерского утра. – Наступил октябрь, а тебе и на улицу выйти не в чем. Такси будет у ворот через десять минут. Негоже почти специалисту ехать в город на маршрутке.

– Значит, искомое, – Дмитрий Олегович щёлкнул пальцем по «экзаменационному билету», – находится там, в городе?

Не обращая внимания на его вопрос, Эрикссон поднялся на ноги, потянулся, сложил стул пополам, ещё раз пополам и ещё раз, спрятал его в карман и исчез.

Щёлкнула и отворилась дверь камеры. Вошел синтетический человек с подносом, уставленным лакомствами.

«Даже если отравит, – приступая к трапезе, подумал Дмитрий Олегович, – я не в обиде».

Он взял в руку помидор, фаршированный яйцом, в свою очередь тоже чем-то фаршированным.

– Первая часть вмещает в себя вторую, – пробормотал он, откусывая чуть не половину сложного лакомства. И, прожевав, добавил; – А я вмещу в себя всё!

До начала традиционной летучки в кабинете Даниила Юрьевича оставалось ещё около десяти минут, а собрались все, даже Шурик примчался. Да вдобавок принёс с собой последний номер журнала «Невские перспективы», прославивший в веках их с Виталиком анонимное народное творчество.

Всё дело в том, что два этих шалопая взяли за привычку теряться в родном районе – неподалёку от домика Тринадцатой редакции. Идёт, допустим, Шурик (или Виталик) по переулку. Сворачивает во двор, видит улицу, шагает по ней, а тут ещё один двор… Раз, два, три – заблудился. Где я? Кто я? Зачем я? И главное – почему опять я?

Словом, решили парни облегчить себе жизнь. Заперлись в субботу в кабинете Виталика, с особого разрешения Цианида. Наделали указателей из гнилой фанеры, которую соседи вынесли на помойку. Написали на указателях слова – масляной краской, которую строители других соседей тоже вынесли на помойку. Установили указатели в самых опасных с точки зрения блуждания местах. Для конспирации написали на них следующее: «Невский проспект» (и стрелочка в сторону Невского), «Исаакиевский собор» (и на собор направление) и так далее. Перечислили все достопримечательности, ничего не перепутали, спасибо яндекс-картам. А путь к родному офису обозначили скромным словосочетанием «Следующий указатель». Украсили под покровом ночи дворы и скверики. И тут же перестали ходить по дворам, заворачивать в переулки и теряться. Но указатели остались. Остались и привлекли внимание Миши Ёжика, который велел своим журналистам провести расследование и опросить самых выдающихся ценителей современного искусства на предмет того, что это – годное творчество или никчёмная подделка? Ценители высказались. Очень смешно они высказались; Шурик, Виталик и Лёва, передавая журнал из рук в руки, на разные голоса читали их реплики. Ценители очень старались, но все попали пальцем в небо. Но они хотя бы старались! А вот журналисты решили не стараться, расследование не провели и потому не узнали, кто и, главное, зачем установил эти указатели. Ха-ха-ха!

– Парни, ну вы прямо очень крутые! – покатываясь от смеха, сказал Лёва, – Самый главный специалист по современному искусству считает, что это свежая мысль! И даёт ей название – партизанский креатив.

– О, у нас ещё масса идей партизанского креатива! – заявил Виталик. – Например, такая. Расписывать стены лозунгами вроде «Миру – мир», «Слава труду!» и так далее. Но только в стиле граффити.

– А идеи, как увеличить продажи книг, которые добрые пользователи выкладывают в Интернет, у тебя нет случайно? – сварливо спросил Константин Петрович. Он не сам по себе злился. Он только что имел разговор с Москвой, и Москва его имела. По телефону. Без взаимного удовольствия.

– Есть и такая идея, – подал голос Шурик. – Надо в каждой книге написать прямо в тексте: «Дорогой пользователь Интернета! Вот ты эту книгу в Интернет выложил (или бесплатно скачал), а в Питере мунги голодают!»

– Но мы же не голодаем, – заметила Наташа.

– Можем объявить голодовку! – ввернула Галина Гусева. – А то на меня сегодня портупея с трудом налезла.

– Давайте, – поддержал Даниил Юрьевич, и накрыл кабинет защитным колпаком. – Какая прекрасная идея. А заодно выступим с интервью для Первого канала. Я выступлю и скажу: «Мы, мунги Питера, тайно работающие по адресу такому-то, голодаем и негодуем. Пока мы голодные и слабые, приезжайте, шемоборы, по-всякому нас убивать! Только меня не трогайте, я и так мёртвый уже».