Дмитрий Виноградов - Схватки в тупиках (сборник)

Я боюсь, но всё-таки оглядываюсь и бросаю всполошённый взгляд на свои окна. Чисто вымытые, просто сияющие, чего у меня никогда в заводе не было. И памятные мне ситцевые занавески… Сшитые мамой…

Если вы думаете, что я тупой мент с воображением носорога, вы крупно ошибаетесь. Я читал фантастические книжки, и знаю, кто такие «попаданцы». И сам часто мечтал вернуться на тридцать лет назад и кое-что сделать… Но одно дело мечтать, а другое – обнаружить вдруг, что невозможное случилось. Однако на это у меня имеются навыки следователя: я знаю, что верна та версия, которая соответствует всем имеющимся фактам. Какой бы она ни была невероятной.

Впрочем, всё это не значит, что я не удивился – челюсть, мягко говоря, отвалилась конкретно. А то: в бреду ли, после смерти или в реальности я переместился в прошлое. В то прошлое, где я был мелким, а жизнь казалась разноцветной. Но если так, я должен сделать тут то, что должен, хоть удивлённый, хоть со съехавшей крышей, хоть мёртвый – если это, предположим, вариант ада. Какая разница, кто подарил мне эту возможность – ведь это именно то, чего я со слезами выпрашивал непонятно у кого долгими бессонными ночами.

Но сперва надо точно узнать дату. Будет мерзко, если меня принесло сюда слишком поздно. Впрочем, я не удивлюсь – надо думать, такова сука-жизнь во всех мирах, какие есть. Приходится просто сжать очко и бодаться, пока тебя не отволокут ногами вперёд на свалку. А иначе никак.

Ларёк «Союзпечать» стоит там, где я и помню. Какой же он щелистый и облупленный! Жадно впериваюсь в первые полосы нескольких газет, игнорируя удивлённый взгляд продавщицы. Буквы расплываются передо мной, я с усилием концентрирую взгляд и вижу: «27 мая 1981 года». А ё!..

Тот самый день. Ну, конечно же, кто бы, ипт, сомневался!

С хмурого неба, на котором не осталось ни следа солнца, начинает накрапывать нудный дождик. Судя по выражению хлебала продавщицы, сейчас она побежит звать милицию. Я быстро отхожу в соседний двор и сажусь на скамейку. Думать надо зверски, а мне зверски хочется жрать и ещё больше – выпить. Но с этим придётся погодить. Достаю сигарету, зажигалку, затягиваюсь.

«Пик-пик-пи-ик. Московское время семь часов», – из открытого окна на первом этаже приглушённо раздаётся радостный голос дикторши «Маяка». Гляжу на часы – надо же, так оно и есть. И дата та. А в настоящем… там, откуда я свалился, было двадцать восьмое… Мне некогда думать над этой фигнёй, времени в обрез. В лопатник я даже не заглядываю – козе ясно, что тут на фиг не прокатят ни мои тысячные и пятисотенные, ни, тем более, кредитка. А бабло мне ох, как нужно! В своём нынешнем виде я здесь долго не прохожу – и так уже редкие по утреннему времени прохожие пялятся, как на диво. Представьте в восемьдесят первом развалившегося на скамейке в советском городе жлоба с бородкой подковкой, связанными в хвост волосами и куртке из ткани, которую вряд ли ещё изобрели. Шпион в натуре! Как бы уже в гэбуху не стукнул кто.

Я поспешно снимаю резинку с хвоста и распускаю волосы по плечам – так тут, вроде, всякие неформалы ходят. А хвосты мужики точно ещё не носят. Но всё равно видок подозрительный и, скорее всего, гулять мне до первого мента. А в карманах-то что! Одна ксива в ступор приведёт всё отделение, да ещё бабло из свободной России… И мобила! Расстрел, как минимум. Или в институт – на опыты.

В принципе, что делать я знаю. Тряпки мои тут сокровище, только бы доставить их в нужное место. И оно есть – я точно помню, что в тот день была суббота. Значит, «балка» торгует.

Я вскакиваю и несусь к автобусной остановке. Надо же, как всё помню! Номер автобуса тоже. Путь на окраину долгий, но пересаживаться не надо. Кассы на самообслуживании, а контролёры ходят редко.

Дождь разошёлся, как психованный урка. Потоки хлещут в окна упорно трясущегося по выбоинам автобуса. Лица немногочисленных пассажиров скорбно вытянуты, словно они едут на похороны. Но большая часть едет туда же, куда и я.

Я гляжу на плывущий за мокрыми окнами город. Бесконечные серые улицы, которые никакой дождь не отмоет, потому что гнилая серость разъедает самое их нутро. Лозунги, лозунги – через фасад. Огромные буквы, мускулистые руки рабочих, мудрое лицо с бровями. Ничем не лучше рекламы. Даже хуже. Сутулящиеся сограждане, одетые в какое-то унылое тряпьё. Хорошо ещё, машин мало и пробок нет, иначе я бы на этом тарантасе весь день тащился.

Пока еду, дождь прекращается, но небо остаётся безнадёжным. Вхожу на «балку» – огромный овраг в окружении рабочих общаг. Полулегальный городской рынок, где можно купить и продать всё. По этим временам, конечно.

Я – здешний – сейчас ещё мал, но потом я это время изучал. В основном, криминальную среду. Потому что интересовался… «Балку» сейчас, кажется, не могут поделить цыгане и первая местная «бригада». У цыган обрезы и наганы, а у «бригады» есть тэтэхи и даже парочка MP-40, которые не надо называть «шмайссерами». Уже должны быть первые трупы, но меня это не колышет.

Здесь я привлекаю меньше внимания – «балка» ещё и не таких фраеров видала. Ну и славно. Прохожу мимо старух, разложивших прямо на промокшей земле на газетах всякую дрянь, и тёток, мающихся с уродливыми куртками и сапогами на продажу. А вот и мой клиент. Рыжий, похожий на лису, чувак в мешковатых вытертых джинсах и замшевом пиджаке. В руках ничего нет. Стоит, курит, лениво обозревает окрестности.

– Глянь мои штаны, – от моего тихого голоса он вздрагивает и кидает взгляд в сторону. Там дружки, конечно, но мне пох.

– Только глянь, – я поворачиваюсь, чтобы он увидел лейбл.

– Левисы… – восхищённо вздыхая, он ощупывает строчку, – настоящие, вроде.

– Настоящие, – подтверждаю я. – А куртон нравится?

– Ага. Болонья такая?

– Угу, болонья. Короче, ты мне нормальные советские тряпки. Моего размера. И четвертак сверху. Куртон и штаны твои.

Парень застывает с полуоткрытым ртом, потом воровато оглядывается. С одной этой сделки он заработает много… для него очень много. Если проведёт её мимо друзей. Я всё верно рассчитал – опыт не пропьёшь.

– Ладно, – тихо бросает он. – Пошли.

За общагами обычные жилые кварталы. Парень подводит меня к вонючему подъезду.

– Жди здесь.

Я киваю. Он собирается уходить, но становится, как вкопанный, когда я железными пальцами хватаю его за локоть.

– Как тебя зовут?

– Л-лёша.

– Алексей, смотри не наколи, – говорю тихо, но так… значительно.

Конопатая рожа бледнеет.

– Да ты что, чувачок, да всё будет пучком!

Из его рта вылетают капли слюны. Я брезгливо отстраняюсь, но пока не отпускаю.

– И вот что забыл. Мне перо нужно. Хорошее. За отдельную плату.

– Какое?

– Не колбасу резать, в натуре. Подгонишь?