Анатолий Тосс - До экстаза… и после (сборник)

© Тосс А., 2014

© ООО «Издательство АСТ», 2014

– А знаете ли вы… – Илья БелоБородов обвел нас – меня и Инфанта – выжидающим взглядом. – Так вот, знаете ли, что если женщина вошла в сексуальное отношение с партнером, но так, что ни партнер, ни это отношение ей не понравились… – Он выдержал театральную паузу. – То она считает, что их обоих, ни партнера, ни отношений, в ее жизни не было. Вообще ничего не было.

– Чего? – не понял я.

– Конечно, знаю, – в противовес мне возразил Инфант.

Он выглядел грустным сегодня и еще мрачным. Впрочем, грустным и мрачным он выглядел в последнее время почти всегда. За это мы его и жалели любя. Хотя и не только за это. Его было за что пожалеть.

– Конечно, – повторил Инфант. – Кто ж не знает? Известный всем факт. – И он погрустнел еще заметнее. Недаром ведь где-то написано было про Инфанта, что знание почти всегда рождает в нем печаль.

– А я не знал, – признался я. – Я вообще не до конца понял, чего ты тут сказал. Потому что ты слишком замысловатый для меня, слишком вычурный. Кто такие «сексуальные отношения», как «войти» в них, как «выйти»? Да вот еще слово «партнер» откуда-то возникло. Как будто мы в теннис собрались играть. Давай проще, стариканчик, не учебник ведь составляешь, не на кафедре заседаешь. Надо ближе к массам, Б. Б., ко мне, в смысле. Доходчивее надо.

– Могу и доходчивее, – согласился Илюха и тут же предупредил: – Ты только сосредоточься, Розик, напряги себя, попробуй не упустить со второй попытки.

Он снова выдержал паузу, я сосредоточился и выдержал ее тоже. Даже Инфант выдержал.

– Короче. Если женщина с кем-то потрахалась и ей не понравилось, то она считает, что она ни с кем не трахалась. В смысле, что вообще факта такого не происходило. И человека, который ей все это устроил, она тоже не особенно помнит. Может, он и встречался где-то, а может, и нет.

– Невероятно! – не поверил я своим ушам. – Откуда ты знаешь, Б. Б.?

– Интересовался, – подтвердил Илюха. – Людей разных расспрашивал. Такой, знаешь, научный статистический опрос проводил.

– Как такое может происходить? – недоумевал я. – Ведь если было, то как ни крути, все равно – было!

– Может, запросто может, – печально пошевелил губами Инфант. Но мы на его губы не смотрели.

– Это для тебя, Розик, происшедшее в прошлом навсегда незыблемым становится. Потому ты и к жизни плохо приспособленный. И ошибки свои прежние и недочеты так за собой и волочешь, надрываясь от тяжести, – обращаясь ко мне, пустился в трезвые рассуждения Илюха. Так как, когда в его организме алкогольная концентрация разжижалась, его тянуло трезво порассуждать. – А вот для тех, кто устроен оптимальнее тебя, для женщин, иными словами, для них если не понравилось, то и не было вовсе. То есть ни ошибок, ни недочетов. И волочить нечего, и надрываться не надо. И память от прошлого только отличная остается. Прозрачная, никакой накипью не замутненная.

– Нет, не верю я тебе. – Я даже покачал головой. – Ты сам все это придумал, прямо сейчас, здесь, с ходу. Нет у тебя никакой статистики, сфабриковал ты ее. Потому что не бывает такого! Забыть неприятное человек, конечно, может постараться, более того, его даже тянет забыть. Но вот вычеркнуть полностью, считать, что самого факта такого не существовало, – такого нормальный человек не умеет. Йог какой-нибудь, может, и умеет, а вот нормальный человек – нет.

– Как с ним можно серьезные вопросы обсуждать! – посетовал на меня Инфант, но снова мрачновато. Впрочем, никто на него не отвлекался, ну что с него, с мрачного Инфанта, возьмешь, кроме тяжелых вздохов и потухшего взора.

– Послушай, к чему нам впустую аргументами перебрасываться, – предложил мне Илюха. – Возьми поставь эксперимент. Поговори с людьми, порасспрашивай их, но только тех, кто искренен с тобой готов быть. И лукавить не будет. А лучше всего тех, у кого ты не самые удачные воспоминания о себе оставил. Ведь наверняка не всем женщинам ты безоговорочно подошел, ведь должны найтись и такие, которым ты не пришелся. Вот и позвони им и спроси, помнят ли они еще, что между вами когда-то происходило? Да и самого тебя помнят ли? Вот и проверишь мою несложную мысль.

– Правильно, – согласился я. – Это вообще полезно – периодически наведываться по старым адресам и телефонам. Для профилактики полезно. Так сказать, инспектировать тылы. Все ли в достатке, накормлены ли, обуты, одеты ли в теплое? Потому что если внезапно возникает необходимость в прицельных точечных ударах с последующими зачистками, то ухоженный, ладный, хорошо оснащенный тыл с лихвой компенсирует все прежние наши затраты.

– Кто такая «лихва»? – печально вмешался с вопросом Инфант, но мы ему с Илюхой не ответили, мы только переглянулись понимающе. Потому как он чудил так невесело, наш Инфант.

Итак, мы сидели в Инфантовой комнате на какой-то Тверской-Ямской, втроем сидели – я, Илюха Белобородов (которого мы для краткости фамилии порой звали Б. Бородов, а порой и просто Б. Б.) и Инфант. И для тех, кто Илюху с Инфантом в жизни не встречал, я сейчас быстренько их опишу. Буквально в несколько абзацев.

Например, Илюша, которому некоторые молодые женщины вставляли для мягкости мягкий знак в его и так нетвердое имя, так что получалось совсем ласково «Ильюша»… Так он вообще воспринимал жизнь как пчелка, приноравливающаяся присесть на горячий от жаркого летнего солнца цветок.

Все у нее так и ходит, так и движется от пьянящей близости нектара. Вот она зависла над бутоном, крылышки едва подрагивают от возбуждения, усики колышутся в нетерпении, многочисленные ножки мелко перебирают воздух, готовясь ощутить под собой нежную поверхность лепестков. Даже попка ходит в близком предвкушении.

Вот так же остро чувствовал жизнь и Илюха. Особенно если она пахла неизбежным нектаром, особенно если он готовился на нее присесть, особенно когда выпивал бокальчик-другой красного французского вина. Тогда глаза его начинали лучиться неестественным, почти наэлектризованным светом, голос вибрировал подмывающим весельем, а заковыристые мысли бодренько выскакивали из головы и далеко забегали вперед, обгоняя всех остальных.

Или если искать другое образное литературное сравнение, то скажем, что Илюха всегда находился на посту. Двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, как сейчас говорят. Совсем как недремлющий дракон из народной сказки, охраняющий принцессу. Только Илюха никаких принцесс не охранял, скорее наоборот.

Вот помните революционный фильм про Чапаева? Там все так печально закончилось лишь оттого, что заснули часовые, сторожившие рабоче-крестьянский штаб. А белые их оплошностью воспользовались и одной темной ночкой коварно ухитрились спугнуть легендарного комдива в одних кальсонах в холодную речку. Которую ему, увы, переплыть не удалось.