Евгения Навойчик - Женский портрет на фоне Венеции

Передо мной абсолютно пустая площадь. Как это возможно? Мне кажется, я даже слышу шум набережной Скьявони 20, доносящийся сюда, но здесь удивительно безлюдно. На кампоБрагора стоит палаццо Гритти – Морозини с одной её стороны и приземистая церковь, в которой служил клириком Вивальди – с другой. При взгляде на дворец понимаешь, что это одно из самых старых зданий в Городе. Прекрасные готические окна и фамильные гербы, которые, увы, снизу трудно разглядеть. В этой площади, как на большинстве подобных в Венеции, – колодец с каким-то орнаментом. Почему-то, несмотря на солнце, ощущаю холодок на коже. Здесь как-то нерадостно. Уже дома прочитаю, что «Брагора» означает «болото», а примыкающий к кампо переулок именуется «тупиком смерти» (морте). Говорят, в Средневековье здесь выносили смертные приговоры.

Как же людно сегодня! В районе Каннареджо вдруг вышла на оживлённую улицу. Магазины, кафе, торговые палатки, холодная закуска с лотков и горячая – с небольших прилавков, здесь же вино по 50 центов. В пёстрой толпе уже не различишь туристов. Вот молодой мужчина делает заказ – морское ассорти в кляре: креветки, крошечные рыбки размером меньше креветок и кольца кальмаров. Покупает он эту «уличную еду» основательно и много, просит завернуть с собой. Может быть, турист – выбежал из отеля, в тапках на босу ногу, а может, коренной венецианец. По тому, с каким знанием дела и уверенностью он делает заказ, заключаю, что всё-таки местный. Представляю, что дома его ждёт подруга или жена. Сегодня воскресенье: они заберутся с ногами на диван, откроют коробочки со всеми этими яствами, будут есть и слушать звуки Города.

Попробовала эти деликатесы и я. В картонную коробочку мне щедро положили обжаренное в масле, горячее фруттидимаре , дали палочки и стаканчик вина. Есть можно было здесь же – рядом стоял стол с деревянными скамьями, на них уже сидели всё те же японцы, уплетая еду.

Нет, это не мой вариант, думала я, продолжая прогулку. Мне больше нравится здесь заходить в небольшие остерии, пробовать местные блюда, но из нормальных тарелок и с хорошим вином. Вчера, например, в районе Сан Поло я дегустировала пасту с соусом из чернильной рыбы. Цвет блюда соответствовал названию, но вкус был изумительный. Успела почувствовать, что в еде жители Города совсем неприхотливы. Самая любимая еда большинства в будни – маленькие бутерброды с разными закусками на бегу. Я в том смысле, что, как правило, в самых любимых ими местах все посетители стоят. Однажды, вернувшись с островов и промёрзнув до костей, я зашла в подобное заведение недалеко от Пьяцца Рома. Всё кафе в ширину не превышало, как мне показалось, трех метров, но было вытянуто, повторяя закруглённую форму здания, в торце которого находилось. Внутри было так тесно, что, взяв бокал вина, я с трудом протиснулась к окну. Кроме того, в заведении стоял такой гул, что я с удивлением вспомнила совет в одном из путеводителей, который я не приняла всерьез, – делая заказ, кричать. В тот раз, испытывая только одно желание – поскорее согреться, я так и поступила.

В маленьких остериях намного теснее чувствуешь связь с Городом, чем в ресторанах, ориентированных на туристов. В таком вот искусственном месте мы в один из прошлых приездов, заказав дорогую рыбу, как королевские особы вкушали еду в абсолютно пустом зале. По левую руку от нас шеренгой выстроился отряд официантов, глядящих нам в рот и готовых предупредить любое желание. Чаще всего в таких заведениях обслуживают не итальянцы, а цены не соответствуют качеству. Напротив, в небольшом семейном ресторанчике, всё в том же Сан Поло, где вечером не было ни одного пустого столика, еду приносили только сами хозяева: словоохотливый и приветливый синьор с брюшком и его сухая, неулыбчивая супруга. Я была действительно польщена, когда, придя к ним в третий раз, удостоилась её приветливой улыбки и лично принесённого графинчика (кварты) вина.

Находясь целый день в городе, то там, то здесь угощаясь, можно изрядно захмелеть. Правда, любимые напитки здесь – достаточно лёгкие: местный спритц – напиток из смеси просеко, кампари и газированной воды. Он бодрит, согревает, а по вкусу и цвету как-то очень соответствует Городу, его настроению. Я однажды наблюдала у «Нико» рано утром, как в кафе зашёл очень пожилой синьор. Опираясь на палку, кряхтя, он присел на табурет возле стойки и выпил почти залпом вот такой веселящий напиток! Вот это я понимаю – вкус к жизни.

После обеда светило яркое солнце, было очень тепло, особенно по меркам декабря. По глади Лагуны бежала лёгкая рябь: вода переливалась, преломляясь в вечернем солнечном свете. Катер, везущий пассажиров с Сан Джорджо Маджоре, а может быть, из пригорода Лидо, делал изящный разворот и казался светящимся изнутри. Я стояла на набережной Скьявони и не могла отвести взгляда от этого великолепия.

Вот солнце опустилось ещё ниже, и теперь подсвечивался фонарь под куполом Санта Салюте. Это делало собор похожим на огромный маяк: казалось, этот свет может достигнуть самых дальних уголков не только Венето – провинции, чьим центром является Город – но и тех сердец, что, находясь за много километров, бьются в унисон с ним. С маяком эту церковь роднят не только ее размеры, но и особенности восприятия: издалека она заметнее и значительнее, чем вблизи. Словно, находясь в Городе, она существует отдельно от него и предназначена, в первую очередь, для того, чтобы быть видимой со стороны, издалека.

И снова в который раз утвердилась в мысли: это строение всё же больше памятник, чем церковь. В Городе несколько барочных церквей: о некоторых я говорила выше. Все они очень деликатно «встроены» в пространство. Нельзя сказать, что они создают его атмосферу, но многие очень интересны. В некоторых из них за броскими, но холодными фасадами скрываются настоящие жемчужины. Например, в Джезуатти – церкви на севере Города, рядом с Фундамента Нуова. Обязательно побывайте здесь. Ваше воображение будет поражено возможностями и способностью жителей создавать королевское великолепие в периферийной церкви локального значения.

Тем не менее именно популярное строение архитектора Лонгена, Санта-Мария-делла-Салюте, стало Символом города. Думаю, это объясняется местом, выбранным для его возведения, а не пониманием смысла события, давшего ему рождение. Лонген увековечил непонятную современному человеку радость окончания Ужаса и надежды на его нескорое повторение. На этом Городе чума оставила вечный отпечаток. Ведь чёрный цвет «гондол не весел, даже страшен: их в чёрный цвет раскрасила чума», как пишет поэт. Знаменитые маски с длинными белыми носами – отсюда же. Набережная Неисцелимых – место, название которого свидетельствует о том, что позади современной Санта Салюте когда-то складывали прямо на камни набережной умирающих, которым было невозможно помочь, «неисцелимых». Однако столь мрачное событие породило появление самого нарядного строения эпохи барокко в этом городе. Сегодня мало кто, глядя на открытки с видами, ассоциирует его с этими событиями. Санта Салюте стала самым узнаваемым объектом городского пейзажа.